Мария Романушко - Борис Сударов: человек, прошедший через эпицентр атомного взрыва… Встречи на берегу: диалог-путешествие

– Нет, не видел, к сожалению. А где бы я мог его видеть?

– Его показывали по каналу «Культура», брали у Ксюши интервью – как у самого молодого режиссёра страны. И по разным другим каналам тоже показывали. Забавно: Ксюшу после этих показов стали узнавать на улице! Идём как-то с ней по Чистопрудному бульвару, а какая-то женщина говорит своему спутнику: «Ой, а я знаю эту девочку! Я её по телевизору вчера видела». Ну, вот. И Ксюшин фильм мог бы тоже погибнуть, если бы дядя Витя его не спас. Он как-то позвонил нам, сказал, чтобы мы скорее подошли к студии, это был уже поздний вечер, темно, и дядя Витя вынес нам из студии подмышкой, в чёрном пакете, несколько больших круглых коробок с плёнкой. С Ксюшиным фильмом. Он спас Ксюшин фильм! А иначе он мог бы тоже сгореть в тех кострах во дворе…

– Прямо детектив какой-то!

– Да! Именно детектив! Спасибо дяде Вите Ксенофонтову за спасение Ксюшиного шедевра. Хороший был человек…

– Почему «был»?

– Оператор дядя Витя всю жизнь отдал студии. Очень любил это дело. А когда её разгромили и разворовали, он с горя сильно запил и вскоре умер. Наверное, сердце не выдержало того, что он видел. Эти полы-хающие костры с фильмами… Хотя он был ещё не старым, шестидесяти лет ему не было. Очень хороший человек. Вот такая история.

– А я и не знал, что Центрнаучфильм так трагически завершал свою историю…

– Как вся наша страна. И как многое в этой стране в те годы. И как ваше Всесоюзное радио…

– Да, это так.

* * *

Кстати, мой муж нашёл в Интернете адрес Сударова. Оказывается, Борис Иванович живёт через три дома от нас! Но это сейчас через три, когда выстроили эту высотку, которая перегородила наш двор. А раньше мы жили через два дома! Можно сказать, что наши окна почти сорок лет смотрели друг на друга. И между нашими домами были только: большой двор с маленькой почтой и ещё один двор с маленькими качелями, которые очень любил мой Антоша в детстве. Это были самые лучшие качели в районе. А потом их возлюбила и моя дочка Ксюша. Это были самые певучие качели. И сын, и дочка, раскачиваясь на них, всегда напевали свои песенки, которые тут же и сочиняли, по ходу качания…

А выйдя на нашу лоджию, можно было бы помахать Борису Ивановичу Сударову, если бы он стоял в это время на своём балконе. И если бы мы были уже знакомы…

Я и не подозревала, что в нашем районе живёт такой интересный человек. Я думала, что всех интересных людей нашего района я уже знаю. Ан нет!

* * *

Когда мы шли с бухты, его дом был первым на нашем пути.

– Ваш дом, – сказала я. – До свидания.

– Да ну что вы! Я провожу вас.

– Не надо, пожалуйста. Уже темно.

– Тем более, я должен проводить вас!

Он сказал это так твёрдо, что я поняла: спорить бесполезно. Всё-таки он бывший офицер-артиллерист, он умеет говорить твёрдо. И мы пошли дальше. Обогнули огромный 25-этажный дом, построенный на месте маленькой двухэтажной почты.

– Я когда-то работала на той маленькой почте, когда мне было 18 лет, ещё перед институтом, – сказала я.

– Надо же! А я вас почему-то не замечал. Вы в каком окошке сидели?

– В том, где принимали ценную и заказную корреспонденцию. На втором этаже, окошко – справа.

– Конечно, я заходил иногда на почту. За конвертами хотя бы. Но вас я почему-то не замечал. Почему?

– Уж не знаю. Я была симпатичная девочка, у меня были большие голубые глаза, и я очень быстро работала. Я так быстро упаковывала все эти бандероли, а их тогда надо было упаковывать в жёсткую, рыжую упаковочную бумагу, крепко перевязывать бечёвкой и ставить на них горячие сургучные печати… Я это делала так быстро, что на меня даже приходили посмотреть, просто посмотреть, как я это делаю, у меня даже были фанаты в нашем районе, правда-правда!

– А я вас не замечал… Почему?

– Я вас тоже не замечала. И я знаю, почему.

– Почему?

– Вы были молодым красавчиком, судя по вашим фотографиям в Интернете, а я на молодых красавчиков никогда не обращала внимания. (Он смеётся). Я всю жизнь дружу с людьми, которые намного старше меня.

– Намного старше? Почему так?

– Да. Мне интересны люди, которые уже прожили большую жизнь. Мой друг художник Валерий Каптерев был старше меня на 50 лет. Когда мы с ним подружились, мне было 22 года, а ему 72. Он родился в 1900 году!

– Подумать только!..

– Почти все мои друзья родились до революции. А ещё у меня был друг, который родился в 19 веке. Он был старше меня на 58 лет!

– На 58 лет?! Кошмар!.. В голове не укладывается.

– На момент нашего знакомства ему было 92 года. Александр Яковлевич Шнеер, историк театра и цирка.

– Историк театра? Странно, что я не слышал его имени.

– Жалко, что не слышали. Вы могли бы пригласить его на радио. И он бы столько рассказал интересного! Он писал истории пьес.

– Что это значит?

– Он брал пьесу, например «Гамлета». И исследовал: где, и когда, и на каких сценах, в каких городах и странах «Гамлет» ставился. Какие режиссёры его ставили, какие актёры играли. И так он исследовал очень много пьес – самые значимые для человечества. В «Театральной энциклопедии» много статей Александра Шнеера.

– Подумать только! А я даже не слышал о нём. А как вы познако-мились с этим удивительным человеком?

– Он мне написал письмо.

– Он – вам?

– Да. В то время вышла моя первая книга стихов, «Лунные цирки», он её увидел у знакомых, очень захотел её иметь, но в магазинах её уже не было – она быстро разошлась. И Шнеер написал мне письмо с просьбой, точнее – с вопросом: нет ли у меня для него, любителя цирка, лишнего экземпляра? В книге много стихов о цирке. Экземпляр у меня был. Я подарила ему. Так мы познакомились. И нам ещё было отпущено девять лет дружбы! Вот на таких людей я всегда обращала внимание. Кстати, когда мы познакомились, Шнеер тут же пригласил меня на своё столетие! Он сказал: «Я никогда не видел столетнего человека. Поэтому я решил дожить до ста лет – и посмотреть на столетнего человека. Приходите, посмотрим на него вместе!»

– И ваш друг дожил до ста лет?

– Да! И я пришла к нему на день рождения. И мы посмотрели на столетнего человека!

– Невероятно… А до скольки он прожил?

– До 101 года.

– Кошмар…

– И никакого кошмара! У него была ясная голова, потрясающее чувство юмора, и он до конца жизни активно работал – готовил второе издание «Цирковой энциклопедии».

– Подумать только! – ошеломлённо сказал Сударов.

– А теперь вы, Борис Иванович, как раз в таком возрасте, какой мне всегда был интересен. (Он смеётся). Я обратила на вас внимание этой зимой, на почте…

– На почте? – удивился он. – Это надо же, опять фигурирует почта. Так вы, оказывается, работаете на почте?

– Да нет! Я сто лет уже не работаю на почте.

– А почему не работаете? Если у вас так хорошо всё получалось.