Юрий Бригадир - Сны скорпионов

– Черт, – с восхищением пожаловался один другому вполголоса, – карман порвали, твари.

– Да ладно, – миролюбиво сказал второй, – у них работа такая. Я сам когда-то таким потрошителем был.

– А что ж ушел? – поинтересовался напарник.

– Да там, в общем… Как-нибудь за пивом расскажу… Шире шаг, господа! – вдруг рявкнул он хорошо пропитым командирским голосом.

Самоубийцы, уже успевшие разбрестись кто куда, как стадо баранов, вздрогнули, и не только прибавили шагу, но и сбились в живописную кучу. У микроавтобуса стоял еще один скорпионовский охранник с металлодетектором и заставлял всех поднимать руки. Все, по его мнению, неположенное, изымалось в сумку все той же Маргариты Федоровны. Женщина не просто принимала решения, она их еще и комментировала.

– Милая, я же сказала: сотовые сдать. Ну и что, что без симки? Сдать – значит сдать. Это что? Не знаю, смахивает на рацию. Игрушка? Давайте сюда, инженер разберется, если игрушка – вернем. Нет, нож нельзя: рано тебе еще. Баллончик с газом? Ну молодой человек, вы ж сами подумаете – у вас крышу сорвет, и вы в салоне начнете газовую атаку. Водитель ослепнет, погибнут все, кроме меня…

– Почему «кроме»? – удивился кто-то.

– Я в другой машине поеду потому что, хе-хе. Так, это можно. Это тоже. Это что за таблетки? Что-то я не помню такого названия. Ладно, наш химик разберется, изымаем. Инсулин можно, шприц для него – тоже. Что это за удавка? Вязание? Из миллиметровой лески? А что вы вяжете? Браслет? Э, нет. Где браслет, там и веревка, изымаем. Какие у вас кольца массивные, прямо кастет. Так это он и есть!? Не-не-не. Снимайте. Безопасность дороже всего. Слушайте, что у вас на груди? Я понимаю, что для вас это украшение, но во всем остальном мире это бритва. Вернее – лезвие. Снимайте. Уверяю вас – там будет ведро лезвий. А пока снимите. Ну этот чист, эта тоже. А, – сменила она тембр на более ласковый, когда подошел я, – ножевое ранение!

Охранник просканировал меня металлодетектором и ничего преступного не нашел по простой причине – я на работу ничего, кроме мирных предметов, не беру, а опасные инструменты, разумеется, оставляю на месте. Эту тактику придумали лет за пятьсот до меня, и она еще никого не подводила.

– Чтобы у вас эдакое изъять? – промурлыкала Маргарита Федоровна, ничего эдакого не нашла и с сожалением вздохнула.

Микроавтобус известной во всем мире народной марки «Тойота» был слегка засран снаружи и чуток тюнингован изнутри. Салон был обтянут блеклой искусственной кожей, кресла оборудованы подголовниками, а впереди под потолком красовался жидкокристаллический дисплей, на котором светился металлическими цветами все тот же скорпион. Роман заскочил к нам на секунду и, явно спеша, выкрикнул:

– Едем недолго, за город, если без пробок, то сорок минут, если с ними, то понятия не имею. Смотрите пока пейзажи. Да не за окном, чего вы там не видели! Женя, включи восьмой релакс без адреналина! – приказал он.

Затем Роман выскочил, но его место тотчас занял молчаливый скорпионовский охранник и сел на особое выдвижное сидение, расположенное впереди, которое напрочь блокировало вход. Видимо, на случай побега.

Дисплей мигнул, затем в салон просочился звук журчания ручья со всяческими стрекозами, а на экране зарябила блестящая водная поверхность.

За окном смотреть действительно было нечего, тут Роман был прав. Новосибирск сер, уныл и огромен. Лица у него нет, есть только размеры. Быть патриотом в нем очень сложно, поэтому каждый второй местный житель космополит и даже личный враг города, но каждый пятый любит его до предынфарктного состояния. Отчего так – никто не знает, но сердцу кулика не прикажешь. Я ведь и сам частенько возвращаюсь в него с бессмысленным и теплым ощущением, что наконец-то я дома, и эта болезнь не лечится. То есть, к примеру, в Праге я не дома. И в Минске не дома. И в Шанхае я не дома, и в Питере. А в Новосибирске – дома. Хотя здесь все сделано фантастически неудобно и с преобладанием самого главного местного цвета – серого. Родина – это всегда ирреально.

Мы покидали город каждый со своими мыслями. В салоне мягко и бесшумно работал кондиционер, на экране мелькали луговые пейзажи вперемешку с ручьями и озерами. Главный плюс от всего это приключения был неоспорим: я скрылся от всех этих простуженных и отмороженных. А раз так, то едем всего сорок минут, если без пробок, и только меня и видели!

Особо не выбирая место, я сел на сидение рядом с невзрачной девушкой. Место оказалось удачным, у прохода – с улицы меня не было видно! На меня она еще в конференц-зале не произвела ровно никакого впечатления, поэтому я сознательно расположился рядом с ней, чтобы спасти мозг от суицидальных разговоров. Конечно, сорок минут – не время, но если пробка, и если рядом будет Герда со своими перфорированными ушами, я вполне могу выйти из себя. Плюс самоубийцы вообще с детства вызывали у меня рвотный рефлекс и даже как-то, знаете ли, хотелось им поспособствовать. Видимо, поэтому я и работаю сейчас в гуманитарной области. Спасаю мир, так сказать… Очень может статься, что мы с Сеней до сих пор не убили ни одного порядочного человека. Впрочем, даже если один-другой порядочный и попался – а такое подозрение есть, – то основная масса состоит из таких субчиков, что хоть медалями нас награждай. Хотя… Безвестность, туман, ткань на колючем ветру, редкие следы на сухом песке или, еще лучше – в полосе прибоя… Доживем ли мы до старости?

По этому вопросу, кстати, у нас разные мнения. Сеня, к примеру, считает, что можно какое-то время выполнять заказы, собирать деньги в кубышку, а затем залечь на дно в Таиланде и жрать омаров с лангустами. В теории это звучит радужно, но реально из мясников до старческого шезлонга никто, насколько я знаю, не доживал. К тому же, чем круче клиенты, тем призрачный Таиланд становится все туманней.

Иными словами, Сеня предпочитает денег не тратить, жить скромно и отрываться уже потом. Претворяя план в жизнь, он завел себе несколько счетов в банках, флягу с баксами, зарытую в лесополосе, ездит на отечественной «Ниве-Шевроле» и ходит в костюмах городской фабрики жизнерадостного замогильного цвета. Когда пробьет его час, он все снимет, выкопает, уйдет огородами и сядет на комфортабельный круизный лайнер в первом же крупном порту.

Сеня оптимист и фантазер, конечно, но это его жизнь, и это его прожекты. Я трачу все на себя без оглядки, жру свежую макрель и живу в съемной шикарной квартире один в четырех комнатах. Мог бы и собственную купить, но как тут обрастать недвижимостью, если завтра в поход? Я как бездельник-наследник-турист из богатого семейства: консилиум родственников послал его набираться мудрости в страну с уникальным капиталистическим опытом, а он клал на все семейство с прибором. Между богатым бездельником и мной разница, конечно, есть, и ее как раз проще всего заметить в моей квартире: две комнаты из четырех заняты тренажерами. Но это единственное, что может броситься в глаза. Во всем остальном это жилище плейбоя и гедониста. Сейчас, к примеру, ищу квартиру или дом с бассейном. Черт, это невероятно сложно в моем любимом невыносимом городе!