Антонина Евстратова - Камышенские сибирячки

– Идем, милая! – он взял её за руку.

– Нет! – выкрикнула тетя, резко оттолкнув от него Марию.

– Я за неё в ответе, а ты пошел вон!

Иван знал, что дальнейшие его действия только усугубят жизнь любимой.

– Мария, я заберу тебя отсюда!

– Пошел вон, заберет он! – с визгом выкрикнула тетя.

– Я люблю её! – бросил он через свое плечо.

– Люби, капитан, тебе никто не запрещает! – и закрыла за ним дверь на ключ.

– Мария! – кричал он за дверью, – никуда не уезжай, я вернусь за тобой! Решу вопрос в части и заберу тебя! Ты меня слышишь, Мария?

– Слышу, я подожду тебя, – прижавшись щекой к двери, крикнула Мария и, рыдая, сползла на пол. Её светло-русые волосы рассыпались по всей спине. Она сидела на коленях, и плечи ее часто вздрагивали.

– Уйди от двери и замолкни! – вскричала тетка, и схватив ее за волосы, оттащила в сторону, – устроила здесь «дом терпимости»! – бесцветные большие глаза тетки стали еще больше, а лицо приобрело бордовый цвет. Ноздри носа значительно расширились, тонкие губы, как у рыбы то открывались, то закрывались.

Мария не обращая внимания на оскорбления и унижения тетки, обняла её.

– Тетя Лена, миленькая, не сердитесь, разрешите нам пожениться, я люблю его!

– Забудь об этом! – оттолкнув её от себя, добавила:

– Завтра же поедешь к матери, в свою деревню! – ночью Мария пыталась открыть дверной замок и убежать, но «Заботливая» тетка не спала всю ночь, не спуская глаз с племянницы.

Всю ночь Мария проплакала, боясь разлуки с любимым. У нее было предчувствие, что никогда больше не встретится с ним.

Так и случилось. На следующий же день рано утром, тетка отправила Марию домой. А часом позже, за ней пришёл Иван. Не успел он, закрыть за собой дверь, как услышал змеиное шипение тетки.

– А, женишок, явился! Опоздал ты, уехала твоя невеста!

– Как уехала? – растерянно спросил он.

– Как и все уезжают! – ехидно ответила тетя.

– Вы шутите? Не может она уехать! – криво улыбаясь, произнес он.

– Смогла! Хотя и не хотела, – ледяным тоном сказала она.

– У нее будет ребенок, тетя!

– Какая я тетя?.. Об этом думать нужно было раньше, молодой человек!

– Тогда пожалуйста, дайте мне её адрес, куда она уехала, я поеду за ней!

– А вот этого, я сделать не могу! – с ухмылкой сказала она.

– Ну, почему? Вы представляете, что ее ожидает?

– Представляю, конечно, но ничем не могу помочь! Ищи, если любишь, найдешь! – равнодушно сказала она.

– Я вас умоляю! Пожалуйста, не ради нас с Марией, а ради нашего ребенка! Скажите, куда она уехала?

– Все, капитан, ты свободен, не смею больше задерживать! – сказала она командным тоном.

– Да что вы за человек?.. За что вы так с нами?

– За то, что ты забыл о своей чести, капитан! Соблазнил девчонку и…

– Что и? – вспылил Иван. – Я люблю ее и хочу жениться на ней! А вы изо всех сил стараетесь нас разлучить!.. С вашей стороны вы должны быть заинтересованы в ее замужестве и счастье!

– Я никому, ничего не должна и не обязана! – голос ее перешел на крик.

– Не учи меня, а научись сам сдерживать себя, Иван, как там тебя?

– Константинович! – произнес он.

– Вот-вот, Константинович, а теперь прошу, – она показала рукой к выходу.

Иван подошел к двери, повернулся к ней, подняв свой крутой подбородок и вместо слова до свидания, сказал:

– Я найду ее, как бы вы не хотели! После вам же будет стыдно!

Совершенно случайно на сундуке у двери, Иван заметил белую шелковую блузку Марии, легким взлетом руки он сгреб ее и прижав к своей груди, сунул под мышку, затем ударом ноги открыл, а после закрыл дверь.

Тетка вздрогнула и вслед ему выпустила ряд проклятий.

– Ищи, – выкрикнула она, – для этого тебе не хватит всей жизни!

Выйдя из дома, Иван присел на скамью, на его глаза накатили слезы. Закрывая лицо блузкой любимой девушки, он долго вдыхал в себя нежный запах еще неостывшего тела Марии.

Через пару дней, Мария вернулась к родителям. Настроение было подавленным. Разлуку с любимым, она переносила болезненно. Из ее головы ни на минуту не выходил образ Ивана. Она, как бы перечитывала страницы любимой книги и думала о том, что с ней произошло, и что теперь делать, со своим горем?

Отец не мог не заметить, как Мария каждый день смахивает со щёк, вдруг появившиеся слезы. Еще больше, он был обеспокоен её болезненным видом.

Однажды, он посадил ее на колени, как в детстве и, глядя в ее влажные глаза, с тревогой спросил:

– Мань, признайся мне, тебя мать обидела? Так ты не бойся, скажи, я сумею защитить тебя!

– Нет, нет, тятя! – она уткнулась лицом в мощную грудь отца и так разрыдалась, что никакие уговоры ей не помогли. Наконец, слезы же ее и успокоили.

– Мария, ты только скажи, кто тебя обидел, ты же знаешь, я за тебя!…

После, она уже пожалела, что не рассказала отцу, как тетка обошлась с ней и отцом ее ребенка. Может, все было бы по-другому, а может, он бы сам поехал к тетке и все устроил. Но страх перед своей матерью, остановил её поделиться девичьим горем.

– Да нет, тять, все хорошо, только скучно дома сидеть, может, я работать пойду?

Отец обвел зорким взглядом дочь и подумал:

– Может, и действительно, для тебя будет лучше! А, что, дочка, все равно в нашем совхозе другой работы нет, если хочешь, иди, поработай дояркой! Там много молодежи, будет веселее.

Время шло, Мария заметно стала округляться. Ее подруга, Нюрка была постарше и опытнее, она все присматривалась к ней и думала.

– Что с ней происходит? – не выдержав любопытства, спросила:

– Мария, ты часом не беременна?

Этот вопрос, будто громом прогремел над головой Марии и жаром обдало с ног до головы. Она засмущалась, серо-зеленые глаза наполнились слезами, прислонившись к кирпичной стене коровника, медленно сползла на солому.

– Почему ты спросила? – Нюра окинула её взглядом и промолчала.

– Нюрочка, я расскажу тебе все, только ты никому! – глотая слезы, проговорила Мария, и как на исповеди перед батюшкой все рассказала подруге.

Нюрка с сочувствием выслушала ее.

– Ничего, Мария, не плачь. Расстраиваться тебе нельзя… – Мгновение помолчав, спросила:

– А родители знают?

– Да что ты, Нюра? Если бы они узнали, я бы уже в могиле была! Отец еще куда ни шло добрый, а вот мама! – она закрыла руками лицо и тихо заплакала.

– Ну, что мне с тобой делать? – Нюра обняла подругу, – вот что ты утягивайся, чтобы никто не заметил твоего живота, а я не скажу никому!

На работе Мария находилась допоздна, утренняя дойка в четыре утра и длилась до восьми часов, затем в четырнадцать и в двадцать часов последняя дойка. Практически днями, она находилась на ферме, домой возвращалась, когда родители уже спали, и утром уходила, они тоже спали, поэтому, ни мать, ни отец, никаких перемен за ней не замечали.