Сергей Малай - Мутант

Возникла неловкая пауза. Наконец Паша обрёл дар речи:

– А ты как тут оказался?

Я не ответил и вломился в рабочий кабинет. На кушетке лежал красномордый толстяк в расхристанной рубашке, с резиновым жгутом на руке и страдальческим выражением лица. Марина делала ему укол в вену. Она даже не шевельнулась в мою сторону, пока не ввела всё содержимое шприца. А потом сердито повернулась:

– Выйди пока, тут нельзя находиться.

Твою мать! Выходить было стыдно. Но пришлось. Паша, наверное, успел сказать незнакомцам, кто я такой, они смотрели на меня, как на психа. В том числе и сам Паша.

– Так ты чего здесь забыл? Ты ж в больнице должен быть!

– Выпустили уже, – буркнул я, садясь на свободный стул.– Я теперь по своим делам.

Люди в светлом опасливо отжались подальше.

– И что за дела, если не секрет? – ехидно спросил Паша.

– Вот эти самые дела, – кивнул я на рабочий кабинет Марины.

– Когда ж ты успел? – не унимался он.

– Вот такие мы шустрые, – сказал я. – Учись.

– Ну а орать-то зачем? – подал голос один из посетителей, уверившись, что я всё-таки не буйный. – Мы твою Марину не съедим. Тут медпункт, между прочим. И человек в опасном положении.

– Извините, конечно, – пошёл я на примирение. – Я не знал, что тут пациент. Там её соседке стало плохо. Давление, что ли… Срочно нужна её помощь.

Последние слова я сказал как раз тогда, когда Марина вышла из кабинета.

– Зинаиде Матвеевне? – быстро сообразила она. – Сейчас соберусь. Вы лежите пока, не вставайте – обратилась она к толстяку, – я на десять минут, капельницу только поставлю.

Она бросила в медицинскую сумку какие-то лекарства и халат:

– Пошли.

Скорым шагом мы отошли от медпункта достаточно быстро, но Марина продолжала чуть ли не бегом двигаться к дому.

– Да ладно, не торопись, – притормозил я её. – Нас уже не видно.

– И что? Она же ждёт!

– Так что, правда Зинаида Матвеевна есть?

– Ну да, учительница моя бывшая. Теперь живём рядом. У неё гипертония.

– Марин, я соврал. Просто испугался за тебя. Смотрю, машина чужая…

– Ну ты дура-а-к, – ошарашенно протянула она. – У меня самой чуть инфаркт не случился, когда ты в приёмной начал орать: «Где Марина?! Где Марина?!». И что теперь делать? Пошли уже, навещу её, раз вызвал. Тут рядом.

Мы подошли к обсаженному сиренью домику.

– Мариночка! Мариночка! – выбежала оттуда тощая седая старушенция. – А я как раз за тобой! Зинаиде опять плохо!

Марина сердито посмотрела на меня:

– Накаркал?

– А я откуда знал? Я про неё первый раз от тебя услышал!

– Вот видишь? Хорошо, что вовремя накаркал. Иди теперь домой и больше так не врывайся.

– Я лучше с тобой посижу. Можно?

– Если только в приёмной…

Я покурил на лавочке между кустов сирени и Марина вскоре действительно вышла вместе с той старушенцией – сестрой учительницы, как оказалось. Дав старухе какие-то указания насчёт больной, Марина так же скоро отправилась обратно в медпункт. Я пошёл рядом.

– Мне надо с тобой поговорить, – сказал я. – Заходить пока не буду, а когда эти уедут… а кстати, когда они уедут?

– Посмотрим по состоянию. Дядька с инфарктом. Полез на горку – глину, между прочим, смотреть – сердце не выдержало. Видимо, придётся «скорую» ждать из города. Что-то я боюсь его отправлять на их машине.

– Вот как раз про глину я и хотел тебе кое-что рассказать.

– Ну, подожди пока, отправлю его – поговорим.

Два часа, которые пришлось мне слоняться вокруг медпункта, показались вечностью. Хорошо ещё, что на площади нашлись две скамейки – изломанные и исписанные местными вандалами, но ещё не до конца уничтоженные. Одна даже была в тени. Я выпил бутылку колы из местного магазина, скурил полпачки сигарет, пока, наконец, увидел ехавшую со стороны Мельниково машину с красным крестом. Товарищи по работе суетливо выкатили толстяка из медпункта и помогли санитару втолкнуть каталку в заднюю дверь «скорой». Караван из трёх машин двинулся в Мельниково, а Марина приглашающе махнула мне рукой. Наконец-то!

– И что всё это значит, как думаешь? – спросил я, рассказав Марине про визит нетрезвого хуторянина. – Сначала этот странный корреспондент, потом алкаш со своими нечаянными наблюдениями…

– Ладно, давай уж действительно сначала, – она сказала это так, как будто приняла какое-то решение. – Помнишь своё видение, когда тебя молнией ударило?

– Как сейчас.

– Хочешь, скажу, что ты видел?

– Я тебе так и не рассказал.

– И не надо было. С тобой говорил странный старик высокого роста с седой бородой, так?

– Ну да, – опешил я. – Ты откуда знаешь? Я бредил?

– Нет. Это бабушка тебя первая заметила. Показала мне, и я тебя почувствовала . Ты тот, кто нам нужен, чтобы защитить Источник. Не перебивай, дай досказать. Если бы я ошиблась, если б ты оказался не тем человеком, тебя молнией могло и убить. Поэтому я так испугалась тогда за тебя. Мог, конечно, и выжить, но тогда никакого видения тебе бы не было. Или увидел бы действительно какую-нибудь галлюцинацию – при поражении молнией дело обычное. А это даже не видение было, но будем пока называть это так. Я сомневалась потому, что тебя в этих краях быть не должно. Ты немного не такой, какой должен быть здесь, но это даже лучше.

– Так что, молния была специально мне предназначена? – поразился я.

– Это и не совсем обычная молния была. Не случайная. Да, специально тебе. Такой способ представить тебя богам.

– Кому?! – мне показалось, что она бредит. – Вы, сударыня, «Войны престолов» не пересмотрели часом? Хотя я тебя буду любить даже в психушке, не отвяжешься.

– Вот говорю же – дослушай! – с досадой сказала Марина. – Я и так стараюсь изо всех сил, чтобы получилось понятно тебе, непосвящённому. Не сбивай меня!

– Всё, молчу. Продолжай.

– Там тебя должны были проверить ещё раз. Я тебе говорила в тот вечер, что могу доказать, что боги есть, да ты не обратил внимания. Ну вот, ты с ним пообщался. Убедился теперь?

Я вспомнил, что в моём видении рука у старика была тёплой, какой и должна быть у живого существа, и вспомнил то ощущение реальности происходившего, что не покидало меня, несмотря на всю фантастичность обстановки.

– И кто это был?

– Я не знаю, кто с тобой говорил. Меня же там не было. Но думаю, что Род.

– А второй?

– Их там было двое? – у Марины даже брови взлетели от удивления.

– Ну да. Был ещё один, помоложе. Лет пятидесяти. То ли в скафандре, то ли в каких-то доспехах. Блондин. Я не сильно-то рассмотрел, там такой яркий свет был, что детали в нём терялись. Ну и вообще, так всё странно было… Но лица я запомнил. И тёплую руку.

– Ты к ним прикасался?

– Ну да. Просто поздоровались за руку. Обменялись рукопожатием.

Удивление не сходило с её лица.