Юрий Стальгоров - Кто я? Книга 3. Главный инженер

Манукян немедленно созвонился с начальником госпиталя, и мы с ним вместе поехали к нему. Начальник госпиталя вызвал врача-хирурга, который осмотрел моего зятя и сказал: «В принципе он здоров – у него имеется легкое ранение, с которым можно ехать в часть». Начальник госпиталя говорит ему: «Его надо положить, чтобы он лечился у нас». Я поблагодарил Манукяна с начальником госпиталя и оставил своего зятя в госпитале, моя жена забрала его окровавленную одежду к себе домой. Из Камышина я дал телеграмму в Днепропетровск в институт, чтобы перенесли защиту диплома Ольгой позже назначенного срока, так как она травмирована в ДТП.

Из больницы Дубовки я забрал Ольгу только через неделю. За время пребывания зятя в госпитале жена несколько раз его проведывала и приносила ему что-то вкусненькое поесть. Через несколько дней Ольга и Игорь уехали в Днепропетровск, Игорь оттуда улетел во Владивосток к себе в часть. После защиты дипломного проекта Ольга заехала к нам в Камышин, а потом также улетела во Владивосток, в место нахождения своего мужа – село Песчаное. Там она работала в школе учительницей и преподавала все технические предметы, так как школа была малокомплектная. Она преподавала химию, физику, биологию, зоологию и математику. Работа учительницы ей нравилась.

В 1983 году Врублевский решил поменять своего заместителя по капитальному строительству, и вместо Н. Н. Щёкина он принял на эту должность Рафаэля Карапетяна (отчество его я не помню), работавшего до этого начальником управления треста «Камышинпромжилстрой». С моего согласия и с согласия Щёкина его перевели на должность заместителя главного инженера по руководству службами главного механика и главного энергетика. Заместителем по технологической части у меня был Цибизов, который после разработки нового проекта кузлита попросился на должность начальника транспортного отдела завода. Так я остался без своего заместителя по технологии. До Щёкина моим заместителем по службам был Анатолий Жевак. Он был неплохим работником, но Щёкин был намного опытнее его и как заместитель, конечно, был лучше. Жевак попросил перевести его на должность начальника кислородной станции, что и было сделано.

В 1983 году необходимо было ввести в эксплуатацию 25-тонный кузнечный молот и термический цех кузнечного корпуса завода. Еще в конце 1982 года я ездил в Новокраматорск, чтобы заказать там изготовление шабота для 25-тонного молота. Этот шабот состоял из стрех частей весом более 100 тонн каждая. Новокраматорский металлургический комбинат с удовольствием принял этот заказ.

Я ознакомился с технологией производства шаботов. Мне было интересно, поскольку я никогда раньше не видел, как изготавливаются такие крупные и тяжелые конструкции. Каждая шаботная плита отливается отдельно, после чего ее завозят в термическую печь, где она проходит процесс нормализации около 2—3 недель. Я видел эти огромные печи. После термической обработки шаботы везут на огромные карусельные станки для механической обработки двух плоскостей. Вначале обрабатывается одна сторона шабота, затем его переворачивают и обрабатывают вторую сторону. Эти плоскости обрабатываются как минимум дважды, так как требования к плоскостности очень велики. Я посомневался, что завод справится с изготовлением наших шаботов к 1 сентября, но они справились.

В Новокраматорске я пробыл неделю. Я походил по городу, и он мне очень понравился. Город этот небольшой и, несмотря на наличие металлургического завода, экологически чистый и весь утопающий в зелени.

К началу сентября 1983 года все три части шабота прибыли в Камышин. Доставка к месту монтажа теперь не представляла никаких трудностей – необходимый транспорт для тяжеловесных грузов у нас был.

Была еще одна не очень большая проблема. Все шаботы устанавливались на мощный бетонный фундамент, а между фундаментом и шаботом должны стоять многочисленные пружинные опоры как амортизаторы, а между ними – многочисленные стопорные опоры. Но пружины такой конструкции с Советском Союзе не изготавливались. У нашего Министерства где-то в Башкирии был завод, изготавливающий пружины для ходовой части трактора, но настолько крупных пружин этот завод никогда не делал. Тем не менее, Министерство заставило его изготавливать для нас такие пружины. Сами пружины устанавливались в каркасы, нижние части которых опирались на фундамент, а на верхние их части устанавливался шабот. Эти каркасы изготавливались в нашем цехе нестандартного оборудования.

Без всяких чрезвычайных происшествий 25-тонный молот был нами смонтирован, кроме этого монтировалась также газонагревательная круглая вращающаяся печь для нагрева заготовок под штамповку молотами. В конце 1983 года весь молотовой участок без каких-либо проблем был принят в эксплуатацию.

Одновременно вводился в эксплуатацию термический цех кузнечного производства, в его составе были газовые печи для нормализации штамповок, для закалки и отпуска небольших штамповок. Это были печи новейшей конструкции, а по газовому оборудованию была новинка – имелся датчик контроля пламени. Это оборудование к печам мы заказывали у Энгельсского завода газового оборудования. Две печи для закалки и отпуска коленчатых валов были с электрическим нагревом, для упрощения их обслуживания они были утоплены в землю.

А вот с закалочной средой вышла заминка. По проекту закалочной средой являлось масло. Но масло – это огнеопасный материал, а никакого толкового противопожарного проекта даже не было. Дело в том, что по раскладу Госплана такой проект должна была составлять специализированная организация, которой в нашем Министерстве не было, и ГТСХМ оставил это по сути «белое пятно» в проекте завода. А мощности принимать было нужно, но без обеспечения противопожарной безопасности это сделать было невозможно.

На помощь мне пришел один из инженеров ВНИИТМАШа. Он сказал, что им разработана синтетическая, как он сказал, закалочная среда – раствор полиакриламида. Эта закалочная среда совершенно пожаробезопасна, однако его разработка пока нигде не применялись, что настораживало. Да и руководство самого института как-то с подозрением отнеслось этой разработке – директор ВНИИТМАШа сказал мне, что никакой ответственности за применение этой закалочной среды на кузлите они нести не хотят, и если я всё же захочу взять эту разработку, то только неофициально. А мне деваться было некуда. Сам полиакриламид в желеобразном виде я нашел на Камышинской ТЭЦ. Директор ТЭЦ был мне знаком, отношения с ним у меня были очень хорошие. Он сказал мне, что они применяют раствор полиакриламида при промывке котлов и магистральных трубопроводов, добавляя это щелочное химическое вещество в действующий теплоноситель. Я купил у ТЭЦ около тонны желеобразного полиакриламида в крафт-мешках и поручил своему технологу разработать техпроцесс закалки поковок в этот новой для нас закалочной среде. Я включил этот законченный процесс изготовления горячих штамповок в пусковой комплекс.