Евгений Скоблов - Танцы на цокольном этаже. Повести, рассказы

Немного погодя, мы сели в такси, и поехали домой. По пути меня высадили около нашего общежития. Когда я выходил из машины, Татьяна шепнула:

– Сегодня, в двенадцать. Попрошу без опозданий.

Я хотел её поцеловать, но не решился. Из глубины машины на меня очень внимательно, и несколько отчуждённо (хоть мы уже были почти лучшими друзьями), смотрел маленький Игорь.

Я не могу сказать, любил ли я Татьяну в действительности, или же мне просто казалось, что влюблён. В «физическом» смысле всё было не просто хорошо, а замечательно. Она однажды сказала, что обучит меня тонкостям интимной близости, и это у неё здорово получилось. Когда мы бывали близки, я не сомневался в том, что люблю Татьяну. В другое время, не очень. Мысль о том, что и в дальнейшем она будет отдавать мне указания, и не только в постели, меня тревожила. Собственно, инициатива в наших отношениях с самого начала принадлежала ей. Это, конечно, освобождало меня от всякой ответственности и создавало некую иллюзию плотной защитной оболочки… От чего? Наверное, от попадания в определённые и не очень приятные ситуации, в которых может оказаться любой молодой мужчина, у которого ещё шумит ветер в голове и, особенно, в карманах. К этому можно добавить, что я не опасался того, что Татьяна, может, например, забеременеть, поскольку в наличии уже имелся Игорь, а Татьяна представлялась мне хоть и раскованной, но очень даже практичной женщиной. Она вовсе не собиралась «залетать» от студента, с которым не всё вполне понятно. К тому же, меня не тревожили и другие возможные неожиданности, которые могут таить в себе отношения между мужчиной и женщиной, встречающихся, лишь для взаимного удовольствия. И, конечно, я во многом ошибался, хотя бы в силу своего возраста. Татьяна, всё же, кое-что планировала, и эти планы, конечно, касались меня, но делала это незаметно и так, что я ни о чем не смог бы догадаться. Я к тому, что очень возможно в это же время в её жизни, кроме меня, существовали мужчины, гораздо определённее и круче меня в смысле «умения жить».

Однажды, когда мы отдыхали после очередного бурного, и весьма своеобразного сеанса наших любовных развлечений, Таня, как бы вскользь поинтересовалась, куда я могу попасть по распределению после окончания института. Дело было в том, что на собеседовании, мне предложили поехать в Кострому, в один из Домов Культуры. Там требовался специалист с базовым образованием, и я почти уже дал согласие. Кострома, это было не так уж и плохо, если учитывать, что меня могли «разослать» по всему Советскому Союзу, в любой райцентр, или мелкий городишко, типа Советска, на необъятных просторах Калининградской области.

И я сказал Тане, что в общем, скорее всего мне «светит» Кострома.

– А ты очень хочешь туда ехать? – Татьяна приподнялась на локоть и пристально посмотрела мне в глаза.

– Не знаю. Ну в общем, наверное, неплохо, всё же, областной центр. Некоторые ребята едут…

– Меня не интересуют «некоторые ребята». Все ребята меня не интересуют, кроме одного, который сейчас рядом. А знаешь, у меня в обкоме партии есть один знакомый. Он большой начальник. Очень даже большой. Я могла бы с ним поговорить, и тебя бы оставили во Львове. И место работы у тебя будет то, что нужно!

Мне захотелось уточнить: кому нужно? Ведь наверное, Татьяна имела в виду место, к которому стремятся люди, умеющие жить, и ради этого «вертеться». Но проблема заключалась в том, что я был из другого теста. Я тогда считал, и был уверен в том, что должен, просто обязан трудиться и приносить пользу обществу, нести культуру в массы там, куда меня определит партия и правительство нашей Родины.

Я молчал, и Татьяна тоже ничего не говорила. Пауза затянулась, и стала неловкой. Наконец, Татьяна спросила. Спросила жёстко, холодно и требовательно:

– Ты хочешь остаться во Львове, со мной? Или не хочешь?

– Таня…. Любовь моя… я не могу сейчас сказать. Мы ведь ещё так мало знаем друг друга. Я пока не очень разобрался. А ещё у нас будет зимняя практика, а потом…

– Пошёл вон.

Сначала я не понял, что меня просят уйти. Я хотел сказать, что после практики в Калининградской области, куда нас направляют на два месяца (декабрь и январь), можно будет обо всём подумать и всё обсудить. Но, если быть искренним, то было ещё и то, о чём я не хотел говорить. О другой девушке, моей симпатии из торгово-экономического института, с которой мы были знакомы уже два года, и периодически встречались у них в общаге. И которую я, до встречи с Татьяной, рассматривал в качестве будущей невесты. Кстати, её тоже очень интересовал вопрос, куда меня отправят по распределению. Я хотел что-то сказать, но она меня жёстко перебила:

– Я, по-моему, ясно выразилась! Уходи, и больше здесь не появляйся. По всему, ты ещё молодой дурак, а я не люблю дураков. Ни молодых, ни старых. Дверь внизу не забудь захлопнуть, осёл.

И отвернулась к стенке. Я подошёл к тахте, попытался погладить её по плечику, потом приобнять, поцеловать. И вдруг, Татьяна извернулась, как змея, и наотмашь залепила мне пощёчину.

– Забирай свои манатки, и вон отсюда! – прошипела она.

Больше повторять мне было не нужно. Я как мог, быстро оделся, пробурчал «извини», и ушёл.

Вот так, неожиданно, но достаточно определённо, честно, и как мне кажется теперь, вполне закономерно, закончилась наша короткая, пылкая, но как оказалось, неустойчивая любовная история.

Не могу сказать, что я очень переживал по этому поводу, хотя чувство досады, и в первую очередь, на самого себя оставалось, и периодически меня расстраивало. Но всё же, учитывая возраст, и широту перспектив, что открывались после окончания института, чувство этой, конкретно, утраты было не таким уж значительным. Но Татьяна, безусловно, добилась того, что я о ней запомнил навсегда, и потом вспоминал с теплотой и лёгкой грустью. Она была великолепна ! Прекрасная любовница, добрый, в сущности, человек, и я очень надеюсь, что стала кому-нибудь Очень Хорошей Женой.

Впрочем, тогда мы не расстались окончательно и сразу. Через полгода после выпуска и начала своей трудовой деятельности, мне удалось вырваться на недельку во Львов. Мы встретились (я пришёл к ней на работу), и на пару дней всё повторилось. Нам было снова хорошо вместе, в том самом доме, в той самой комнате. Днём я гулял по городу, посещал пивные бары и другие приятные заведения, коих во Львове начала восьмидесятых было превеликое множество, а вечера и ночи проводил у Татьяны. А однажды, я даже попал в «её компанию», что снова собралась в ресторане. Мы напились «в хлам», нас усадили в такси и отправили домой её друзья.

А следующая встреча состоялась через полтора года, когда я уже успел и жениться, и развестись в Костроме, где всё ещё продолжал свою культурно-просветительную деятельность в Доме культуры. В тот год, в отпуск мне удалось вырваться в июне, и я снова на два дня приехал во Львов. Мы снова встретились с моей Татьяной. Тут выяснилось, что и у неё и у меня куплены билеты на крутейший по советским меркам, круизный лайнер «Адмирал Нахимов». Она с сыном в составе львовской туристической группы, а я сам по себе с группой из Хмельницкого. В тот раз наша встреча началась и закончилась в вокзальном ресторане за чашкой кофе. Татьяна, скучающе, чуть ли не через зевок, рассматривала меня из-за очков, как-то вяло обрадовалась, что теперь мы вместе проведём неделю «на одном корабле». Мне показалось, а позже это стало уверенностью, что я её больше не интересую. О близости не могло быть и речи, мне было понятно, что теперь мы просто старые знакомые, настолько старые, что общих тем для разговора просто нет.