Дарья Щедрина - Убить Еву

Они свернули за угол и вошли в небольшую комнату, по стенам которой располагались стеллажи с клетками. Ракитин невольно поежился, увидев в клетках черных крупных длиннохвостых грызунов, всполошившихся и тревожно заметавшихся по клеткам при появлении незваных гостей.

– А вот это уже наши питомцы, – Галина Евгеньевна указала рукой на клетки, как указывает экскурсовод на произведения искусства в музее. – Обратите внимание на этих крыс.

– А что с ними не так? – спросил он, разглядывая зверьков, стараясь не подходить близко к клеткам. Как и большинство обычных людей, Андрей Ильич испытывал иррациональное отвращение к этим животным. – Крысы как крысы, с толстыми голыми хвостами.

– Ничего необычного не замечаете?

– Нет… Ничего… Постойте, а почему у них глаза белые? – зверьки таращились на него бельмами слепых глаз и настороженно шевелили тонкими нитями усов, принюхиваясь. От этих мертвых невидящих взглядов стало зябко и неуютно.

– Потому что все они страдают катарактой, помутнением хрусталика глаза, с весьма раннего возраста. Эмбрионам этих крыс мы удалили патологические гены, определяющие развитие тяжелого заболевания сердца, заменив его на здоровый ген. Но у всех этих животных возникла катаракта. И мы пока не знаем почему. Пойдемте вот туда, там еще интереснее.

Они прошли через узкий проход в соседнее помещение, где в просторных вольерах размещались свиньи. Но свиньи эти были необычными. У Андрея Ильича глаза полезли на лоб, когда в мягком сумраке он рассмотрел, что милые розовые хрюшки передвигаются ползком на вывернутых, распухших, изуродованных суставах.

– Господи, бедные животные! – воскликнул он, невольно отшатнувшись от ужасного зрелища. – Что вы с ними сделали?

– Ничего особенного, – безразлично пожала плечами Галина Евгеньевна. – Мы избавили их от тяжелейшей наследственной формы рака. Каким образом избавление от одной болезни способствовало возникновению полиартрита, другой, не менее тяжелой болезни, мы не знаем. Пока не знаем. Но уже ясно, что все гораздо сложнее, чем мы раньше думали. Взаимодействия генетического материала в молекулах ДНК куда сложнее, запутаннее, чем нам казалось сначала. Чем больше мы узнаем, тем медленнее движемся вперед. Генетика – наука будущего. Впереди нас ждут великие открытия, но я, к сожалению, до них уже не доживу.

– Давайте выйдем на воздух, – пробормотал Андрей Ильич, оттягивая ворот рубашки, – что-то душно у вас тут.

От вида несчастных монстров с исковерканными суставами и слепыми глазами ему стало не по себе, ужасно захотелось курить. Выйдя на улицу, Ракитин захлопал себя по карманам в поисках пачки сигарет.

– Курить вредно, уважаемый господин следователь, – с насмешливой улыбкой произнесла прописную истину Воронцова, снисходительно глядя на неуклюжие попытки того прикурить. Руки Андрея Ильича слегка дрожали.

– Я знаю, но от вида этих ваших хрюшек… – он судорожно втянул в себя сигаретный дым, почувствовав облегчение.

– Ну что вы, Андрей Ильич, это еще цветочки! Вот если бы нам удалось осуществить один наш проект, который тоже зарубили на корню по этическим соображениям…

– Что за проект? – полюбопытствовал Ракитин, внутренне поежившись. От всех проектов этой лаборатории сквозило почему-то потусторонней жутью.

– Реализация этого проекта могла бы полностью решить проблему трансплантации органов. Пока мы бьемся над проблемой выращивания органов для трансплантации, подсаживая человеческие стволовые клетки в тело свиней или овец, превращая их в инкубаторы. Мы могли создать из человеческого эмбрионального материала существо, нет, не человека, а получеловека, не обладающего человеческим сознанием, а лишь человеческим телом, содержащим весь набор необходимых органов. Вы только представьте: две полноценные почки, нормальная печень, здоровое сердце, легкие… – Галина Евгеньевна стала загибать пальцы с холеными ногтями с красивым маникюром. – Одно такое человекоподобное существо могло бы сохранить жизнь нескольким тяжелобольным людям! Ведь для трансплантации могут пригодиться и кости, и кожа, и роговица глаза.

Ракитин представил себе такого монстра и поморщился.

– Получеловек? Человекоподобное существо?..

– Ну, ушлые журналисты придумали бы этому существу запоминающееся звучное название. А сколько было бы пользы! Достаточно было бы лишить это существо функций высшей нервной деятельности, человеческого сознания, и оно представляло бы собой животное, генетически идентичное человеку.

– Но это уж точно было бы аморально! – воскликнул следователь, докуривая сигарету до самого мундштука.

– А не аморально обрекать несчастных больных мучительно умирать от почечной или печеночной недостаточности, от сердечной недостаточности или жить в состоянии постоянного удушья от того, что легкие не могут наполниться кислородом? И при этом знать, что достаточно переступить условную черту и через несколько лет проблема будет решена. Это не аморально, по-вашему?

– Не знаю… Мне трудно судить, я не специалист в этой области, – замялся Андрей Ильич под требовательным взглядом железной леди. – Вы лучше скажите, а чем занимаются ваши соседи-конкуренты?

– Лаборатория господина Стародубцева занимается зарабатыванием денег, – скорчив презрительную мину, ответила Воронцова. – Они с помощью генной инженерии создают новые сорта сельскохозяйственных растений и животных по заказу Министерства сельского хозяйства или крупных агрофирм. Подсаживают нужный ген в ДНК зародыша пшеницы и получают засухоустойчивую пшеницу. Нужно вам выращивать кукурузу у полярного круга? Пожалуйста, лаборатория Стародубцева подсадит ген морозоустойчивости в зародыш кукурузы за определенную плату. Николай Сергеевич у нас коммерсант от науки. Он выгоду носом чует и этим же носом умеет рыть землю в поисках выгодных заказов. Но на мой взгляд, наукой это назвать трудно. Ничего нового, революционного они за все годы существования не создали.

– Если он так коммерчески успешен, этот ваш конкурент Стародубцев, то в чем суть конфликта между двумя лабораториями?

– В зависти! Он нам завидует черной завистью, ведь имена наших сотрудников звучат на крупных международных конференциях, на работы нашей лаборатории ссылаются ученые всего мира, нас уважают! А спросите в научном сообществе, кто такой Стародубцев? Никто его не знает. Вот он и завидует нашему положению, нашему статусу и подличает, подключает свои связи, чтобы выгодный грант уплыл из наших рук.

Галина Евгеньевна уставилась куда-то за спину Ракитина и, криво усмехнувшись, произнесла:

– О, легок на помине! Вот и сам господин Стародубцев идет в нашу сторону. С вашего позволения, я откланяюсь. Не хочу встречаться с этим человеком.