Галина Альварес - Цветы на песке. Роман

– Но не было бы счастья, да несчастье помогло, – продолжил рассказывать Энрике. – Мой умерший дедушка был эмигрантом из Астурии. Он приехал на Кубу ещё в двадцатые годы. Он всегда мечтал вернуться на родину, но не смог этого сделать: этому помешала победа революции. У него отобрали маленькое предприятие, которое он сам создал и укреплял в течение всей своей жизни. Все его планы рухнули. Я думаю, что он так сильно разочаровался в происходившем в стране, что полностью потерял интерес к жизни и умер. Все его родственники, мои дяди и тёти, жили в Хихоне. Поэтому я смог организовать поездку в Испанию, чтобы их навестить, и они помогли мне оформить документы. К счастью, из-за дедушки испанца, у меня было право на испанский паспорт. Так что я уехал один и не вернулся домой. А через год сумел вызвать Майру и сына. Испанские родственники мне очень помогли и даже дали мне работу в маленькой семейной фирме. Позднее мне удалось устроиться в банке.

– Да… Мы, кубинцы разбросаны по миру ничуть не меньше, чем евреи, – прокомментировал с грустью Висенте. – Жизнь раскидала нас по всем континентам, кроме Антарктиды. Кубинцы живут повсюду: в Африке, на Аляске, в Сибири и в Новой Зеландии. Куда ни сунешься, повсюду их встретишь. Даже в Китае. Мы как-то были там в туристической поездке, и что ты думаешь? Мы встретили соотечественников даже там. Женатые на местных женщинах, они запросто болтали на китайском!

– Это правда, – вступила в разговор Елена. – И зачем ехать так далеко? – В этих краях тоже живут кубинцы. На днях я встретила одну мулатку, она торговала на рынке сыром. Мы разговорились, и она мне поведала, что живёт в Эльче двадцать лет. Она так обрадовалась, услышав, что я тоже приехала с Кубы! Но это ей не помешало обмануть меня, всучив упаковку просроченного сыра. Он был твёрдым, как камень, и я не смогла отрезать ни кусочка. Пришлось выбросить его в мусор.

– Да, здесь можно встретить кого угодно, и некоторые из наших соотечественников не ведут себя должным образом. Хотя испанцы тоже далеко не святые и очень гордятся своей ловкостью в коммерческих делах. Мы уже научились никому не доверять с первого слова, хотя после Швеции поначалу нам было довольно трудно перестроиться. У шведов, как и у всех, есть свои недостатки, но они очень честные.

Разговор очень оживился с рассказами о северной стране, где Елена и Висенте провели двадцать лет. Как важный чиновник с дипломатическим статусом, Висенте сразу получил там убежище. В последствии они сумели подтвердить свои дипломы и устроиться на работу. В течение многих лет Висенте работал преподавателем испанского в средней школе, а между тем, Елена, быстро выучив шведский, стала работать переводчиком с иммигрантами. Дело в том, что в девяностые годы в Швецию хлынул поток беженцев из бывшего СССР. Многие не хотели жить во вновь образовавшихся государствах из-за религиозных и социальных различий. Русскоязычные убегали из мусульманских территорий Средней Азии, где к ним начали плохо относиться. Многие не выдерживали экономического хаоса, возникшего в обществе по вине новорождённого капитализма. Люди бежали в Америку и в Европу и, как результат, шведские миграционные власти нуждались в переводчиках с русского, поэтому Елене удалось устроиться там на работу. Работа с беженцами не была такой гламурной, как в СЭВ, но давала стабильную зарплату. Поначалу Елене и Висенте было трудно из-за незнания языка и непонимания шведской ментальности, но постепенно они освоили язык и стали лучше разбираться в довольно специфичной скандинавской психологии. Жили они спокойно, пока не достигли пенсионного возраста. За это время они прибрели квартиру в Аликанте и, выйдя на пенсию, окончательно переехали в Испанию, о чём ни на минуту не пожалели. Уже пять лет, как они жили здесь, довольные поворотом судьбы.

– Здесь я, как дома, – объявила Елена. – Ни в каком другом месте мне не было так хорошо.

– Даже на Кубе? – пошутил Висенте.

– Ой, пожалуйста! – возмутилась она устало.

И, обращаясь только к Энрике, добавила: – Веришь ли, после стольких лет жизни за границей мой муж вдруг начал идеализировать Кубу. Похоже, что ностальгия так его заела, что он забыл все наши мучения.

Энрике только рассмеялся в ответ. Он сам иногда грешил тем же.

Остаток дня прошёл в очень приятной обстановке. Они вспоминали проведённое в Москве время и то, что было прожито после России. Постепенно они углубились в трудности эмигрантской жизни. Да… Тяжело было лишиться родины и попасть в чуждый мир, сменить язык, как пришлось сделать Висенте и Елене, и постоянно чувствовать тоску по потерянной отчизне. Увы, их родина тоже претерпела изменения и сильно отличалась от той, какой они сохраняли её в своей памяти… Они вспоминали то, что вынуждены были потерять навсегда: семью, профессию и социальный статус.

– Хоть мне и не пришлось сменить язык, моя жизнь в Испании тоже была не сахар, – сказал Энрике.

И в самом деле, будучи прекрасным специалистом по финансовой стратегии, в Хихоне он работал обыкновенным банковским служащим с довольно простыми обязанностями: оформлять банковские переводы, выплачивать деньги в кассе и принимать платежи. И, разумеется, в профессиональном плане его потенциал не был полностью использован. То же самое испытал и Висенте. Как журналист с огромным опытом, он мог бы устроиться на радио или в любой шведской газете. У него были знания и мнения по любому вопросу. Но кто в них нуждался? Никто. В любой шведской организации, имеющей связи с Латинской Америкой, все места были заняты представителями коренного населения. Это они ездили по миру и на своём слабом испанском языке опрашивали латиноамериканских политиков или простых граждан, и передавали репортажи о жизни совершенно чуждых им народов. Но таковы были правила игры, и это надо было понять и принять. Проблема трудоустройства – самая сложная сторона жизни в эмиграции. Так что все трое работали до пенсии на должностях, не соответствующих их компетенции, но у них было не такое уж плохое положение. По крайней мере, они выполняли квалифицированную работу; другим иммигрантам с высшим образованием приходилось куда хуже.

Более того, никто из них троих не чувствовал себя плохо по этой причине. Все они оценивали свой жизненный опыт, как положительный. Они поездили по миру и открыли для себя новые страны, познакомились с новыми культурами и глубоко изучили принципы цивилизованного мира. И вообще считали, что им в жизни очень повезло, так как, выйдя на пенсию, они сами смогли решить свою судьбу: где им жить и чем заниматься в отсчитанные судьбой годы.

Да, они хорошо поговорили, и это был очень интересный и насыщенный разговор. Уже давным-давно Энрике не имел возможности разговаривать с кем-нибудь о своей жизни и обмениваться воспоминаниями. И даже приготовленные Еленой блюда хорошо вписывались в обсуждаемые темы о прошлом. Чтобы сделать приятное Энрике, она приготовила кое-что из русской кухни. Елена предполагала, что в течение долгих лет он не пробовал настоящего борща или блинчиков с мясом. И правда, поглощая с аппетитом ярко-красный борщ и красиво поджаренные конвертики с мясом, Энрике почувствовал тоску по прожитому им в России времени. Тоску по прекрасным студенческим годам, но, особенно, по годам работы в организации. Это было невозможно забыть, хотя он и думал, что выбросил всё из памяти.