Денис Сажнов - Кодекс ученика

Эс-эН пользовался сарафанным радио, которое охватывало вещанием все социальные этажи. Он учил: слухи – это искусство войны, маэстро! Сумеешь запустит слух, ты в шаге от победы.

Тусовка человек в тридцать, все московские «васьки», гудела по дому, а чёрные пояса, ближайшие ученики Эс-эНа, как овчарки, незаметно собирали людей в кучу. В поле вдруг возникла точка повышенной плотности, гравитационный центр, и слушатели начали рассаживаться в гостиной на полу и на лестнице. Голоса умолкли. Слышен был только один голос – тихий, протяжный, звучащий как будто в моей голове, озвучивающий мои мысли:

– На мир нисходит величайшая сила. Нас к чему-то готовят, и спрятаться от этого некуда, хоть в Африку езжай, хоть в Антарктику. Пространство подстёгивает нас к развитию самыми разнообразными способами. Наверное, там, наверху, коллегия собралась и решила, раз мы не хотим добровольно расти, значит, в принудительном порядке нас заставят это сделать.

Мастер восседает на большом пуфе, величественным цветком лотоса среди невзрачных кувшинок.

– Когда у нас что-то болит, мы осознаём это. Печень болит, печень осознаём, голова болит – голову, сердце ноет – сердце. Душа болит, значит, её осознаём. Если не болит, многие и не знают, где печень находится. Если бы мы взялись за осознание, как за ежедневную необходимость, то нас избавили бы от боли. А сейчас Вселенная нам открывается через страдание. Струны тонкого мира стали вибрировать столь интенсивно и так накаляться, что плотный мир буквально плавится у нас на глазах. Войны, катаклизмы, эпидемии — это только цветочки. Впереди такие вызовы, о которых сейчас человек даже и помыслить не может. Наступает эпоха великих перемен.

– Не пугайте, пуганные мы, – выбросилась неучтивая фраза и мелкой рыбёшкой забилась у ног Мастера.

Он её разглядывал, дожидаясь, пока она затихнет, затем продолжил, чеканя каждое своё слово:

– Да, это правда, вы пуганые. Травмированные, контуженные. В самом раннем детстве у вас отняли вашу волю. Принудили подчиняться идиотским законам. Жить по нелепым правилам. Но есть способ вернуть её. И если вы сделаете это, тогда вам станет ясно, что живёте вы в открытом космосе, ребята. А в открытом космосе действуют иные законы.

– Что за способ? Какие законы?

– Я расскажу, — отвечал Эс-эН. — Только бесполезно это. Всё равно не станете соблюдать. Из космоса вас не видно. Вас попросту нет. Для того, чтобы вас заметили, необходим сигнал о том, что вы есть. Нужно действие силы – подвиг, отдача. Как бы заявка на рассмотрение. Вот скажите мне, почему вас должны заметить боги?

– Вы говорите о заслугах?

– Заслуги? Я о другом. Об установлении прямой связи с Духом.

– Вы что имеете в виду? Медитацию?

– Вы правда медитируете? Это модно? Создаётся столько суеты вокруг этого! Куда ни глянь, везде сатсанг. Нынче духовность – это бизнес или развлечение. Ваша возня не имеет ничего общего с настоящей практикой. Наберитесь смелости и загляните внутрь себя. Один такой прямой взгляд заменит десятки семинаров и сотни умных слов. Поймите, всё, что нужно человеку, это только намерение. Оно порождается не добром и злом, а чем-то превыше добра и зла – Осознанием.

– Что такое осознание?

– Никакое описание не сравнится с прямым переживанием. Чтобы пережить Осознание, необходимо совершить действие силы. Кто из вас готов рискнуть?

Эс-эН подождал – многие тянули руки, кто-то выкрикнул: «А зачем мы здесь?»

– В наше время слова потеряли силу, — сказал Мастер. — Сегодня у вас настроение одно, а завтра другое. Сейчас вы готовы, а завтра? Чем вы рискуете? Что ставите на Кон? Вот договор с подписью и печатью, это уже документ. Уже вы никуда не денетесь. Настроение, погода, кризис не смогут служить оправданием. Хочешь не хочешь, а придётся соответствовать!

Один из черных поясов, безумный Осман, принёс из кухни разделочную доску и большой узбекский нож пчак. Мастер воткнул нож в доску, задрожала рукоятка.

– В прежние времена за несоблюдение договора казнили. Хорошие были времена. Солгал – смерть, нарушил дисциплину – смерть, криво улыбнулся – тоже смерть. Но времена изменились. Неправильно отнимать у человека жизнь, даже если он сам растрачивает её впустую. Но всё же у него должна быть какая-то мотивация. Вдруг он захочет пропустить занятие… Речь пойдет всего-то о пальце. О мизинчике на левой руке. И даже не о целом пальце, а о ногтевой фаланге.

Эс-эН потрогал кончик мизинца кончиком большого пальца и поморщился из-за ничтожности жертвы.

– Если вы по какой-то причине нарушите договор, Осман отрежет вам фалангу мизинца.

Сгустившаяся тишина, как ватная прослойка, изолировала каждого находящегося в аудитории и заставила осознать себя, что он есть. Аура Османа подействовала на слушателей тонизирующе. Его внешний вид напоминал страшноватую сказку про огров: руки свисали до колен, голова была такой же формы, как гитарная тыква, а глаза отливали бледно-голубым помешательством.

Совсем недавно мужчины и женщины похвалялись, заигрывали, важничали. И вдруг такое. Посыпались возражения:

– Это дикость! Средневековье! Мы ведь цивилизованные люди.

– Согласен, этот метод не для каждого. Возможно, не для вас, — легко уступил Эс-эН. – Но тогда, как и принято в цивилизованном обществе, предложите что-то адекватно-соизмеримое. Не знаю. Машина, квартира, счёт в банке. Что у вас есть?

Сделалось очень тихо.

– Вам нечего мне предложить. У вас есть только материальный ресурс, да и то – хилый. Я поставил на Кон свою жизнь. Своё мясо. Если Школа погибнет, то и я погибну вместе с ней. Меня не будет. А вы останетесь. Вы будете всегда – обыватели, потребители, миряне.

Мастер продолжал:

– Школа – это самое прекрасное и самое ужасное, что может случиться в жизни человека. Сытость и довольство даётся в одном из трёх воплощений, настоящую любовь надо ждать пять жизней. Мастер на твоей дороге появляется в десять раз реже, а Школа — один шанс из тысячи. Много званных, но мало призванных. Если хоть один из вас что-то понял, это большая удача!

– Что вообще происходит? — он вопросительно посмотрел на Лёню Скакунова. — Нож, доска, договор какой-то! Собрались друзья, сидим, пьём чай, философствуем!

Эс-эН рассмеялся, без тени смущения показав коричневые от курева зубы.

***

Вечером, когда все разъехалась по домам и остался только наш сущностный круг, близнецы Сева и Рева разожгли камин. Они не полностью открыли заслонку и потянуло дымом. Когда-то я знал их несуразными подростками. Сейчас это были кулачные бойцы богатырского телосложения, двое из ларца. Они затеяли возню с собаками, катались в обнимку с ними по полу, то и дело взрывались хохотом. Я довёл рычажок заслонки до конца и сдуру решил урезонить их: