Денис Сажнов - Кодекс ученика

Мастер повернулся к хозяйке, но говорил, как будто всем нам:

– А на что способны вы, чтобы достичь своей цели?

В ту ночь мы все оставили свои отпечатки под договором.

– Вот вы попали, ребята! — рассмеялся Эс-эН, дунул на лист и спрятал его обратно в папке. — Вот вы попали!

– Спину прямо! Сосредоточься! Теперь – падай!

Он толкнул меня пальцем в лоб. Мастер учил, падений не избежать. Глупо тратить энергию в попытках удержать равновесие, когда ты уже полетел. Важно правильно приземлиться.

Я упал спиной назад с выпрямленным, как доска, телом на кипу ватных одеял. Вроде чисто, но ударная волна прилетела мне прямо в затылок. Виду я не подал.

Мастер покачал головой.

– Сева, давай, покажи, как надо падать!

– Осс!

Сева с готовностью вышел в центр комнаты, запрокинулся, но в последний момент выставил зад и плюхнулся на него.

– Эх, ты! – отечески пожурил его Эс-эН. – Подходите! Кто готов измерить свою веру?

Москвичей мы воспринимали как отдельный вид васьков, закованный в броню понтов. Марго, боевая подруга Мастера, называла их карликами в доспехах. Мелочные, – говорила она, – жмутся по каждому поводу. Если у москвича есть машина, он никогда не предложит подвезти тебя на ней. Если соберется тебе что-то подарить, то всегда это будет какой-нибудь мизер. Зато кинуть понты, это они умеют. Но сейчас непроницаемый панцирь неожиданно раскрылся, и мы увидели, что москвичи никакие не карлики, но, скорее, дети. Они падали, точно спелые груши, задницами книзу, хохотали и вскрикивали. Разгладились натруженные лбы. В комнате случилась оттепель – журчали ручейки голосов, звонко плюхались капли восторженных возгласов, птичьими трелями разносился смех. Одна только Валя, мать Тоси, похожая на сонную бурёнку, тихая, серьёзная, вышла и античной колонной повалилась на спину, ни дёрнувшись, чтобы спастись, и даже не моргнув.

– Без специальной подготовки упасть правильно практически нереально! – объяснил Эс-эН, помогая ей подняться.

Он обнял Валю за плечи, заглянул в глаза:

– Скажи честно, ты тренировалась? Нет? Удивительно! Такой веры я давно не встречал. Духом в огонь войдешь, жизнь на Кон поставить готова. Ты уже в Абстрактном, просто не осознаёшь того, а жаль, вот если бы осознавала!

Мастер открыл небесные врата, и благодать снизошла на Валю. В её ауре, как в лучах прожекторов, густо сыпался снег.

– Видите, вера – это трудно, – Эс-эН вернулся на своё место и продолжил крутить тесёмку, наматывая хорошее, то и дело натягивал и отстреливался ею, избавляясь от плохого. – Это всегда шаг в неизвестность, в пустоту. Столько людей называют себя верующими, а на что они опираются, когда падают? Сначала на задницу, а уж потом на Бога.

Я не мог оторвать от него взгляда, чувствовал высочайший духовный подъём и гордость за то, что являюсь учеником этого человека, сопровождаю его, вхожу в его свиту.

– Вера есть базисное усилие, – продолжал он. – Никакое дело не свершится без веры. Ну, а где ж её взять? Оказывается, Вера и Воля идут рука об руку… Лёня! Ты еще сегодня не падал. Покажи им!

Лёня Скакунов вышел в центр комнаты, сделал поклон, развернулся спиной к подстилке.

– Убрать одеяла! – приказал Мастер.

Близнецы справились в два счёта. Теперь за спиной Лёни отсвечивал гладкий твердый паркет. Кто-то присвистнул. Окружение зияло глазницами ожиданий, словно персонажи Мунка в картине «Крик». Лёня качнулся пару раз и вдруг полетел назад, как в пропасть, завёрнутым в саван трупом. Приложился плашмя всей спиной, звук был сильный.

Ух-х! Эс-эН отхлебнул из кружки чай. Лёня встал в полный рост, всем своим видом демонстрируя, что цел и невредим.

– Он научился делать это, упорно тренируясь, – сказал Эс-эН. – Это его воля и его вера. Но у вас ни воли, ни веры нет. Что будете делать?

– Есть еще смысл! – воскликнул круглощёкий высоколобый Виталик, тоже, как и мы, ташкентец, но вышедший из другой эзотерической школы. «Огненной Цветок», так, кажется, она называлась.

Виталик, похоже, вознамерился нагло пропагандировать иные, чуждые нашим идеи. В его певческом голосе чувствовался вызов.

– Интересно, – кивнул Эс-эН, – продолжай…

– На каком-то уровне мой смысл – это моя семья. На другом – это мой бизнес, а на третьем уровне – это Бог, Его промысел, который я пока еще не понимаю.

– Может быть, ты обманываешь сам себя? Твой высший смысл – Бог – существует, пока тебе выгодно, чтобы Он существовал. Я знал людей, которые проклинали своих богов. Жена, детишки, бизнес, Бог. Но подует ветер нагваля, что тогда?

– Каждый сам волен выбирать себе смыслы. И у всех есть право на ошибку.

– Верно сказано – волен, – Эс-эН поднял палец с намотанной на нём тесёмкой. – Твоя позиция ясна. Будут еще варианты?

– Любовь! – сказала Александра. – Любовь – самое главное для человека.

Мастер закрыл глаза и, покачиваясь корпусом, мычал, наверное, с минуту. Потом напевно прошелестел:

– Любовь разлита повсюду. Только вот люди не обладают сосудами любви. Пытаются зачерпнуть, а она уходит сквозь пальцы. Есть три уровня сознания. На первом уровне нет идеи любви, но есть физическое удовольствие. На втором уровне есть идея любви, но нет состояния. Любовь воспевается. Её ищут. Вокруг идеи любви создаётся ажиотаж и торговля. А вот на третьем уровне любовь, как воздух. Мы же не поём о нём песни, не пишем стихи, мы просто им дышим. Хотите настоящей любви, поднимайтесь на третий уровень!

***

Домой мы выехали далеко за полночь. Центр Москвы полнился пёстрыми толпами ночных гуляк, будто подсвеченных огнями святого Эльма. Я сидел на заднем сиденье красного фольксвагена Марты, который она любовно окрестила Вишенкой.

– Маэстро, пора тебе проявить себя, – нарушил молчание Эс-эН и протянул мне через плечо зажжённую сигарету. – Мы с тобой давно дружим, ты через многое прошёл. Хоть ты только послушник, но уже кое-что понимаешь. Помоги Раде влиться в наш коллектив. Стань её гидом. Или, лучше сказать, опекуном. Позаботься о ней…

– Осс!

– И ещё хочу вас предупредить. Этот парень из «Огненного Цветка», как его?

– Виталик, – напомнила Марта.

– Он агент Сети. Пришёл вносить помехи в нашу работу, жрать энергию. Не хочу, чтобы он присутствовал у меня на занятиях.

– Надо же! А ещё о Боге рассуждает! – возмущённо произнесла Марта и откинула косу, стегнув ею подголовник кресла.

– У него даже Бог обыденный, сидит там наверху, Виталику то, Виталику сё, – скрежетал Эс-эН. – Не понимаю, чем он гордится? Тем, что детей себе настругал? Или тем, что таньгу накалымил?