Александръ Дунаенко - Город прекрасных женщин. Избранное

Зачем я тащился сюда по жаре, через речку, на автобусе? Шёл, как будто было у меня главное в жизни дело. Что – если не совершу – погибну нафик.

И вот не погиб. Спасся.

Опять пришёл и будто бы попользовался. Теперь вот – не нужна. Противно смотреть. И ноги – открытые сейчас совершенно – на них и смотреть не хочется. Ноги, как ноги.

– Ты хочешь чаю? – спросила меня Кира.

– Нет, – я ответил, – мне домой пора…

По душной и пыльной Снайперской улице я уходил обратно к автобусу и твердил себе многократно: «…никогда, никогда, никогда не приходи больше сюда! Это нечестно, подло. Ты унижаешь её, губишь! За что?!!..».

А через несколько дней опять забывал про все свои переживания и клятвы. И снова бросал тяпку среди картофельного поля и бежал через поля и реки на Снайперскую улицу.

Мама Киры работала в киоске «Союзпечать». И днём её дома не бывало. И мы, конечно, использовали замечательную возможность пообниматься и всё остальное на широком диван-кровати.

Я и не заметил, когда у Киры уже стало всё не мелко, а как раз под размер.

А на самом донышке оставался будто бы какой-то мячик, который мне всегда хотелось жёстко пинать…

Мы не целовались… Мне почему-то не приходило в голову, что с девушкой ещё нужно и целоваться. А, когда всё заканчивалось, вообще рядом с ней находиться становилось неинтересно. Но однажды…

У нас опять всё случилось. У Киры в доме. На кровати. Мы лежали, слегка обнявшись, и я уже привычно подумывал о том, что нужно вот как-то сказать, намекнуть, что у меня дела, уже мне пора, идти далеко – может быть поздно, вечер… Знал – Кира опять расстроится, может – плакать будет и потому всё оттягивал момент объявления о моих планах на ближайшие минуты.

Ну, – думаю, – сейчас вот немного поглажу её, чмокну в щёчку, покажу, что не такой уж я Кай с холодным сердцем, – и скажу.

Перевернулся и голый лёг на голое тело Киры. Она вопросительно, с тревогой посмотрела мне в глаза. Я тихо коснулся губами её щеки. Потом – шеи… А потом – случайно, наверное – встретились наши губы. Приоткрытые губы Киры – с моими. И… Я ещё не знал таких ощущений! Мои губы купались в горячей влаге Кириных губ, встречались с языком… Во мне опять пробудилось бешеное желание!

Так вот почему на советских фильмах с поцелуями ставили гриф «до 16 лет не допускается»! Цензоры и партийные блюстители нравственности знали, что поцелуй – это не игрушки. Что при поцелуе у мужчины обязательно встаёт, а с женщиной тоже наверняка происходит что-то подобное. И сцены, в которых поясным планом показывают целующихся киногероев, могут растлительно действовать на молодёжь, потому что совсем легко представить, что творится в трусах героев там, в нижней части экрана!..

Поцелуй – это, по сути, такой маленький предварительный половой акт. Вполне иллюстративный в ощущениях. Поцелуй – это трейлер возможного полового акта.

…Ноги Киры сами раздвинулись, и я вошёл в неё резко, грубо, будто вонзил по самую рукоять кинжал…

У нас ещё никогда не было два раза. Обычно я, совершив очередной свой, безнравственный во всех отношениях, поступок, быстренько собирался и уходил. А тут…

Я безжалостно пинал её упругий, трепетный – там, внутри – мячик и – целовал, целовал, целовал!.. Губы Киры, как будто давали мне дополнительную мужскую энергию, я не мог остановиться…

А потом она закричала…

Забилась в судорогах, захватывая, комкая в ладонях простыни, целуя, обнимая меня и опять комкая всё, что попадалось под руки…

Мы обессилели и обмякли оба… Вместе…

Как после всего такого я мог перестать приходить на Снайперскую улицу?

Не мог.

Только, когда я уходил от Киры, у меня просыпались стыд и совесть. Которые до того вообще не подавали никаких признаков жизни.

А вообще, любовь это не детские игры. В каком бы возрасте она ни возникла. И ей без разницы – взаимное ли чувство, или нет?

Во время моего очередного визита, когда я опять мысленно готовил свою речь для расставания, Кира, надевая трусики и поправляя причёску, сказала, что у неё нет месячных.

Мне эта информация ничего не говорила. Ну и что? Может, это даже и хорошо? Хлопот меньше. Я подумал, что на эту, вполне нейтральную, фразу, я могу сказать свою, почти такую же. И сказал: – Я, наверное, пойду… Поздно уже…

– Саша, я, наверное, беременна…

– Пойду я… Что? Как… беременна?..

– У меня уже пятый день нет месячных…

– Ну и что?..

Я уже про половое воспитание прочитал книжек достаточно много. Но я их просматривал как-то избирательно. Места, где про всякие там овуляции, роды и месячные я пропускал.

При чём тут месячные, если самое интересное – это как соединяться с девушками и – картинки.

В общем, вид перед Кирой у меня сделался весьма глупый. IQ упал до плинтуса. Ну, у многих мужчин, говорят, что они стали отцами, вид приблизительно одинаковый. Про юных новичков и говорить нечего.

Редко кто из молодых парней ведёт себя в подобной ситуации достойно.

Новость выглядела не просто фантастической, она была невозможной. Потому что дети родятся у взрослых, а мы с Кирой только школу окончили. Какие могут быть дети? Я вообще собирался стать музыкантом и непременно великим. Слава, гастроли… В плотный график моих мечт дети никак не вписывались.

А ещё у меня ещё и воспитание было такое, что дети в семье мне представлялись докучливым сопровождением интересной и вполне самодостаточной жизни взрослых. Ну, вот живёшь ты – и всё у тебя есть. И работа интересная, творческая. И жена. И собака. И куда тут ещё ребёнка?.. Он кричит. У него пелёнки.

Моя мама к существующему вокруг деторождению не то, чтобы относилась отрицательно, но наличие в семьях больше одного ребёнка уже считала некоей аномалией. В нашем совхозе в соседнем бараке у Греца было целых шесть детей. Мама говорила, что он их «настругал».

Я так этого Греца и представлял: ходит он по совхозу со своим рубанком навыпуск и присматривает себе очередную жертву, чтобы обрюхатить.

В общем – дети – это сопли, стирка, крики. Лишние хлопоты. Которые люди, неизвестно зачем, принимают на себя, когда становятся взрослыми.

Но, причём тут я?..

Домой я от Киры добирался, не чуя ног.

Беременная?.. Ребёнок?.. Мой активный словарь сразу пополнился несколькими словами, которые сразу заняли всю голову.

Пелёнки?.. Горшки?.. А как же дальнейшее образование?.. Моя карьера музыканта?..

Да, и ребёнок – это, наверное, не самое страшное. Мне ведь с Кирой… Мне же с ней противно… потом, после всего… Я её… не люблю… Буду просыпаться каждое утро и видеть её лицо… Не хочу я каждое утро видеть её лицо!..

Это нужно будет обо всём рассказать папе с мамой… Потом – жениться?.. Волосы дыбом! Женятся уже совсем старики, те, кому по двадцать лет!