Игорь Голубятников - По банановым республикам без охраны

– А почем?

– Туэни даллас!

– Уай из соу мач?

– Бикоз!

Вот это скорострел! Видя мою нерешительность, бомбила с радостной улыбкой сообщает, что через полчаса рабочий день закончится, и вообще никто здесь не поедет, так что, мол, не стоит особо выпендриваться. Особенно богатеньким голубоглазикам. Я, скрепя сердце, соглашаюсь на запрошенные двадцать долларов (где-то по доллару за километр ведь получается!) и сажусь в его колесницу, чтобы до наступления полной темноты все-таки суметь попасть в отель.

С последним отблеском закатившегося за Горы Майя солнечного диска поворачиваем направо и подъезжаем к косе, уходящей вдоль моря в бесконечность. Коса не широкая, с редкими вкраплениями в зелень то ли вилл, то ли гостиниц с пляжными бунгало из сухих пальмовых ветвей, и все с собственным пирсом. Шофер говорит, что там, дальше, даже аэропорт есть, и мы потом проедем мимо него. Чисто флоридский Ки-Уэст !

И дорога, по которой мы рассекаем, соответственно, называется Placencia Sidewalk . А сама коса – Майя Бич . Если добавить к этому нескольких проглянувших через густейшую прибрежную зелень белокожих туристов по левую сторону дороги, то иллюзия пребывания в Штатах становится полной.

На мой вопрос о том, где он живет, шофер указывает большим пальцем правой руки куда-то назад, на въезд, где остались деревянные обшарпанные дома на сваях. С правой стороны улицы блестит внутренняя лагуна со множеством галдящих птиц, собравшихся вместе после трудовых будней. Наверно, распределяют места на ночлег. А, может, хвастаются друг перед дружкой своими дневными приключениями.

– Эт у них ежедневн вечерн псиделк! – замечает мое любопытство таксист. Смеется, проглатывая тормозящие гласные: – Пред самм заходм солнц першки пчист, пропуст по стканчку ром – и на бокву!

Усмехаюсь и я, а он тем временем рассказывает, что его народ облюбовал себе это побережье с тех пор, как их насильно депортировали с острова Сан-Висенте в Гондурас. Потом, во время борьбы стран Латинской Америки за независимость от испанской короны, они бежали от войск бравого генерала Франсиско Морасана в Гватемалу и Белиз. А на сам остров Сан-Висенте попали еще в XVII веке, когда два английских корабля, перевозившие рабов из Африки на сахарные и хлопковые плантации Вест-Индии, потерпели крушение неподалеку.

Потом было много чего еще в печальной истории жизни этого развеселого народа. Начав размножаться со страшной силой и скоростью, гарифуна навлекли на себя немилость местных индейцев аравака (arawaka), и те стали целенаправленно истреблять детей мужского пола у своих врагов.

Гарифуна ответили на таковую дерзость всем своим дружным табором. В результате этой карибской иродиады повымирали сами араваки. Или уплыли, кто успел, от греха подальше, исчезли за горизонтом и канули в Лету.

Затем власть захватили англичане и тоже не баловали народ попусту. Поставили, лорды окаянные, себе целью превратить всех чернокожих планеты, включая свободолюбивых гарифуна, в бесплатный рабочий скот. Те в ответ залезли повыше в горы, чтобы оттуда корчить рожи чопорным подданным английской короны и совершать дерзкие набеги на поместья мирных плантаторов-рабовладельцев. Англичане имели другую точку зрения и другие планы развития колонии и поэтому начали вырезать чернокожих мятежников и их семьи целыми деревнями.

Войны длились с переменным успехом до 1805-го года, когда в бою был схвачен и потом, с типично английской помпой, под фанфары и барабанную дробь, повешен на рее королевского фрегата свирепый вождь гарифуна Хосеп Сатуйе . Он долго болтался вместо вымпела на этой рее, в истлевших лохмотьях и с выклеванными вороньем глазами, напоминая своим соплеменникам о пагубности партизанщины, как метода борьбы с регулярной армией Его Величества.

Но народ даже после этого события все равно наотрез оказался от душевного королевского покровительства. После чего англичане плюнули на все это дело, собрали оставшихся в живых гарифуна, затолкали их в трюмы кораблей и отвезли на материк, в Гондурас. Наверно, чтобы нагадить вот таким изощренным методом воевавшим с ними испанцам, чьим владением Гондурас являлся в то время. А чтобы ребята прочувствовали все великодушие британских властей, люки трюмов плотно задраили и открыли полностью только тогда, когда корабль кинул якорь в бухте недалеко от бескрайних песчаных пляжей испанской колонии.

Зажав свои благородные носы надушенными платочками в одной руке, и помахивая изящными пистолетиками в другой, англичане принудили бедных гарифуна выбраться из трюмов, прыгнуть за борт и плыть под дулами бортовых каньонов прямо к золотистым берегам. Естественно, количество гордых мятежников порядком сократилось во время регаты, включившей в себя промежуточные остановки на Ямайке и других островах, и этого вот массового заплыва. Но несколько сотен все-таки смогли ступить на твердую землю.

Как они смогли выжить в условиях полной трюмной антисанитарии, устроенной благородными подданными английской короны – история стыдливо умалчивает. А потомки переселенцев предпочитают обходить стороной эту тему в разговоре, делая вид, что не понимают вопрос. Но с тех самых пор гарифуна, или, как они сами себя называют во множественном числе – гаринагу – расселились по всему побережью от юга Белиза до севера Никарагуа, где и живут по сей день.

Живут, по словам парня, крайне бедно. Но менять свой жизненный уклад не хотят ни в какую и в университеты всякие-разные отнюдь не торопятся. Все его, шофера, родственники, были рыбаками до тех пор, пока не начался туристический бум.

Европейцы и американцы, начиная со второй половины ХХ века, стали прибывать сюда регулярно, организованно, небольшими партиями. Для них строились отели и рестораны, причалы и дайвинг-центры, а потом уж и сами они стали покупать здесь недвижимость и землю. Точнее – песок. Вот и начали устраиваться его сородичи в обслугу, прочно усвоив международное понятие «на чай». А он даже смог купить себе авто и стал «извозчиком».

– А откуда же здесь пресную воду берут? – любопытствую.

– А из лагун. Туда много окрест речк впада.

– А куда девают продукты жизнедеятельности?

– А туда ж. По крайн мере, когд я рос, мы так делал. А там, где ты будшь жить, я не зна. Наверн, очистн есть. Или септческ клодцы.

Да-а… Похоже, парень не шутит. А ведь мы едем по этой самой Сайдуок уже минут пятнадцать-двадцать. Это что же, все дерьмо, пардон, которое производят местные вкупе с приезжими, сливается туда же, откуда потом для орошения тел в душе и мытья посуды в ресторане берется вода? Оррригинально! Тут же вспоминаю анекдот о белом, который, увидев лежащего целый день в гамаке под кокосовой пальмой негра, спросил того, почему он не хочет собрать орехи, валяющиеся кругом?