Эльшад Алиев - Печальные рассказы

-Сейчас, подожди, – она прислушалась, – Все, беги, входную дверь полностью не открывай, скрипнет, чуть приоткрой и беги. Давай, пока.

Я как угорелый вылетел во двор, с легкостью приоткрыл ту самую тяжелую дубовую дверь и помчался вниз по улице. Что-то мне было не то, сначала не мог понять, потом дошло: я выбежал без туфлей, в одних белых носках . Как теперь быть? Босиком было не совсем уютно, в ночи они так интересно выделялись, с другой стороны туфли остались у нее, что теперь будет? Если он их увидит?

Мимо проезжало такси. Я поднял руку.

* * *

С тех пор прошло больше двадцати пяти лет. Я уже стал дедушкой. Но все время вспоминаю ту ночь у Лейлы.

Много раз я пытался восстановить то, что не удалось тогда. Звонил ей, подстерегал у магазинов или в парке, куда она ходила гулять с малышом. Но все напрасно. Она больше не соглашалась ни на никакую близость.

-Не получилось тогда, значит не “ кисмет”, – отвечала она на все мои мольбы и предложения.

Жалко, конечно, что не получилось тогда. Но все же в памяти остались те самые белые носки, о которых я рассказываю в кругу близких друзей, когда собираемся за стаканчиком чая.

ГАВРОШ

Кто и когда прозвал Азера Алиева Гаврошем – давно уже никто не помнил. И за что прозвал – также.

Обыкновенный мальчишка из поселка Сабунчи, что в пригороде Баку, больше времени проводил во дворе и воспитание, можно сказать, получал там же.

Отец его был нефтяником, работал на Нефтяных Камнях в смену из 15 дней, мать известная общественница, народный заседатель Ленинского нарсуда, победитель социалистического соревнования на родной чулочной фабрике.

За всю свою жизнь Гаврош полностью прочел одну книгу-сказку “Колобок”.

Все остальные сказки и книги он знал по экранизациям, что не мешало ему во дворе аппелировать такими, всем известными фразами, типа:” Бедный Йорик!” ,“ Быть или не быть!”, “Мне дурно !– проговорила она”, “Индейцы рядом – обозы в круг”, “Тихо, бабуля, в сарае немцы”, ”Гасконцам не нужны академии, гасконцы с детства академики” и так далее.

Естественно, что учился он из рук вон плохо, тащили его за уши только из-за матери, все-таки известная в личность в поселке.

Кое-как закончив восьмилетку, поступил в профтехучилище на слесаря-механосборочных работ, после окончания которого, по протекции матери, устроился на работу в Лениннефть оператором подземного ремонта скважин.

С первой зарплаты купил матери шейный платок, отцу портсигар (ему совершенно не нужный) и все. Больше в этой семье зарплаты Гавроша не видели.

Сказать, что внешность у него была обычная – значить ничего не сказать. Вечно взъерошенный, с желтыми прокуренными зубами, заячьей губой – он все время шутил по поводу своей губы, говорил, что так легче водку пить, не выльется обратно.

По прошествии времени ему пришла повестка в армию, но опять же, по протекции матери, у него обнаружили врожденный порок сердца и советская армия лишилась потенциального воина.

В связи с таким знаменательным событием отец подарил ему мопед-мечта поэта!

И вот Гавроша дома почти не застанешь – после работы он выезжал на своем ”друге” со двора и возвращался поздно ночью.

Теперь у него появилась цель (у него реально до этого не было цели в жизни, любил перефразировать Портоса из фильма: живу, потому что живу): накопить денег на полноценный мотоцикл. Зарплату нужно было копить долго, поэтому он ударился в коммерцию: продавал старые порнографические игральные карты, такие же старые номера журналов ”Playboy”, а также женские колготки. Откуда все это доставал-оставалось загадкой.

Видимо, все это приносило неплохой доход, уже через шесть месяцев Гаврош купил поддержанный “Иж-Планета-Спорт” и с шумом разъезжал по поселку.

В эти же времена в семье произошло несчастье: вертолет, везущий очередную смену нефтяников на Нефтяные Камни, среди которых был и отец Гавроша, потерпел аварию недалеко от моря. Никто не погиб, но все получили увечья различной степени тяжести.

Отца поместили в больницу. У него была куча переломов, а также сотрясение мозга, врачи говорили, что он может остаться инвалидом.

Естественно, что мать все время проводила рядом с супругом. И здесь же в больнице они вместе решили женить Гавроша. Женитьба, решили они, заставят сына образумиться, больше времени проводить дома, а отец, часто теперь думающий о смерти, хотел увидеть внуков.

Девушку нашли здесь же, в больнице. Медсестра Зарифа не была красавицей, даже симпатичной ее назвать было трудно, но она была очень деловой и знала конкретно, чего хочет в этой жизни.

Гавроша тут же познакомили с ней. Ему было все равно: раз родители решили, значить, надо жениться. К тому же у него был всего один сексуальный опыт и возможность заниматься сексом когда хочешь и не платить за это ему очень импонировала.

Самой Зарифе Гаврош совершенно не нравился, но ей уже было двадцать шесть, а женихами на пороге их дома и не пахло. Дамоклов меч под названием старая дева опускался все ниже над ее головой. Посоветовавшись дома, она решила принять предложение родителей Гавроша.

Отец Зарифы, старый совхозник, уже и не чаял выдать дочь. О матери и говорить нечего.

Ждали выздоровления отца Гавроша, чтобы провести все необходимые процедуры по местным обычаям сватовства. Но через несколько дней произошло чудо: К Зарифе посватался дальний родственник и они тут же дали согласие, благополучно забыв о Гавроше.

Он сам этому совсем не опечалился. Больше огорчились родители. Наконец-то они поняли, что найти девушку для сына станет проблемой.

Гаврош же все больше окунулся в мир мотоциклов и мечтал о дне, когда приобретет Харлей Девидсон.

Итак, проходили года, старели родители, становился старше сам Гаврош. Взросление не добавило ни ума, ни красоты, наоборот, он еще более подурнел. По его признаниям, даже известные шлюхи города отказывались отдаваться ему, а большие деньги за двадцать минут физиологической потребности он платить ментально был не готов.

Своими рассказами, как надо “оприходовать” козу или собаку он не только вызывал смех окружающих, но стал известным далеко за пределами своего поселка, так как никто еще не признавался в своих сексуальных приключениях с животными.

Так продолжалось до его тридцатилетия, когда он сделал себе великолепный подарок: купил новенькую “Яву”. Отец к этому времени полностью ослеп, все заботы и по ухаживанию и по дому полностью легли на мать. Она часто и причитала, что пора невестку домой привести, много говорила об этом с соседками, а те отвечали, что им не невестка нужна, а служанка в лице невестки.

Наконец, для Гавроша подобрали достойную пару. Девушка русская, из соседнего поселка, знакомая дальних родственников, правда, взрослая, ей уже тридцать пять, но из хорошей семьи, отец, Александр Петрович, заслуженный строитель, до последнего времени прорабом в домостроительном комбинате работал, мать домохозяйка, у них собственный дом с палисадником, отзывы о семье самые благоприятные. Девушку зовут Зоя, крупная такая, дородная баба про таких говорят. Некрасивая, правда, но это не имеет значения, да и понятие красоты у всех разное.