Вячеслав Сукачев - Спутница по июньской ночи

– А как же теперь с этой… ну, беременностью?

– А никак! – легко ответила Лена и вдруг засмеялась: – Пусть вас это не беспокоит, Тихон. Зачем вам это? Мы с Валериком сами разберемся…

– Да мне-то что, – окончательно глупея, и с ужасом понимая, что Лена неудержимо отдаляется от него на невозвратное расстояние, пробормотал Тихон. – Я это только так спросил, для твоей же пользы…

К стыду своему он вдруг понял, что эта семнадцатилетняя девочка или в сто раз умнее его, или же сам он безнадежно отстал от современной молодежи, которая, в отличие от него, не только другую музыку слушает, но и живет по-другому. Именно из-за этого отличия Лена вдруг стала ему еще дороже и ближе: до горячего жара в груди, до пощипывания в глазах. Тихон тяжело подался к Лене, уткнулся головой в ее мягкий, теплый живот и бессвязно забормотал:

– Лена, Леночка… Я вас… Я все для вас… Я никогда не вспомню… Мы вместе все забудем. Леночка, поедем со мной… У нас хорошо, честное слово… У нас дом большой, под железной крышей. А если отдельно захочешь – пожалуйста: главному электрику всегда квартира найдется… Лена, Леночка, – бормотал Тихон, постепенно поднимая голову все выше, чувствуя, как не сразу, но начинает реагировать на его слова Лена, как медленно и неуверенно гладит она его жесткие волосы, изредка вздрагивая хрупким телом. – И никто не узнает, от кого у нас родится этот ребенок… Я детей люблю, Леночка, мне все равно – чей он там… Я буду знать, что он твой, и этого мне достаточно…

– Зачем, Тихон, зачем? – целуя его в губы, взволнованно ответила Лена. – Я же люблю Валерика… Я его очень-очень люблю, разве вы этого не понимаете? – Она сильно и требовательно потянула его к себе. – Тихон, Тихон, – смеясь, шептала она, – какой вы большой и глупенький… Нет, честное слово…

Окончательно рассвело и дневные ощущения совсем не походили на ночные. Опустошенный и жалкий, Тихон уныло лежал в своем углу, стыдясь повернуть голову в сторону устало разметавшейся во сне Лены. Как ни старался, он не мог определить свое теперешнее состояние: с одной стороны, он был счастлив и мог, при желании, еще усилить это счастье, а с другой – Тихон отлично понимал зыбкость и временность этого счастья… Но еще больше угнетало Тихона сознание, что никакой силой он не в состоянии удержать эту девочку возле себя. Сейчас это сознание только зарождалось в нем, и Тихон с ужасом думал о том часе, когда оно достигнет вершины… Вот она, лежит рядом, загорелая, красивая, и он волен делать с нею все, что угодно, и в то же время он совершенно не властен над нею. Как это понимать? Как объяснить?

Тихон болезненно сморщился, непроизвольно раскачивая головой.

– Что с вами, Тихон? – сонно спросила Лена.

– Ничего…

– Вы все?

– Что?..

– Больше ничего не хотите?

Он хотел… Он очень хотел придушить ее сейчас же, немедленно, но вместо этого холодно и раздельно ответил:

– Я… больше… ничего… не хочу…

– Знаете, тогда вам лучше перебраться к костру.

– Почему это?

– А вдруг Валерик приедет? Вы вместе со спальником там устройтесь и поспите, а я здесь посплю… Хорошо?

Тихону так хотелось закричать: к черту Валерика! К черту этого приторного бабника… И спросить ее, неужели она не видит, кто такой на самом деле Валерик? Но ничего этого он спрашивать не стал, смутно догадываясь, что все слова и вопросы будут напрасными…

– Приятного сна, – с плохо скрываемым раздражением пожелал Тихон.

– А-а, это еще вы, – с трудом приоткрыла она глаза. – Спасибо…

Он выбрался из палатки в тот самый момент, когда солнце показалось над гребнем далеких гор. И было это вспучившееся из небытия светило таким чистым и ярким, так молодо и энергично взбиралось оно по невидимой паутинке в синий простор небес, что Тихон на мгновение забыл о всех своих ночных переживаниях. А еще через секунду ему нестерпимо захотелось, чтобы и она, эта так и не понятая им молоденькая девочка, увидела несравненное чудо – рождение нового дня. Бросив спальник у серого пепелища костра, Тихон вернулся к палатке и, откинув полог, позвал ее:

– Лена, вы спите?

– …

– Лена, проснитесь на минутку…

– Что такое? – не открывая глаз, возмущенно прошептала она.

– Вы только посмотрите, какой на улице рассвет! Вы, верно, никогда не видели такого, – Тихон даже не заметил, как вновь перешел на «вы». – Лена!

– Слушайте, Тихон! Идите вы вместе с вашим рассветом знаете куда… Я спать хочу, вы это понимаете или нет? – со злой плаксивостью проговорила она и отвернулась в угол палатки.

И Тихон в растерянности отступил.

С каждой минутой солнце набирало силу, и пока Тихон расстелил спальник, положив под голову рюкзак, оно, огромное и красное, тяжело повисло над горизонтом. И чем выше поднималось оно, тем меньше и ослепительнее становилось, довольно быстро иссушая росу на пологе палатки.

Тихон открыл глаза и рывком сел в спальнике. Тяжело переводя дыхание и слыша гулкие удары собственного сердца, он вначале увидел блестящую никелем машину, а потом уже смеющегося Валерку, стягивающего с себя майку.

– Ну, брат Тихон, ты и спишь! – удивился Валерка. – Поднимайся, несчастный, и смотри, что я привез… – Валерка выволок из багажника огромный полосатый арбуз и выжидающе уставился на Тихона. – Ну и как?

– Здорово, – Тихон полез из спальника, не в силах встречаться с Валеркиным взглядом.

– Знаешь, сколько он весит? – гордо спросил Валерка, вслед за арбузом извлекая из хозяйственной сумки обильную снедь…

«Неужели он и в самом деле ее не любит? – сворачивая спальник, думал Тихон. – Неужели он не видит, какая она! Приехал и рассказывает мне про арбуз. Ему и дела нет, что мы вдвоем провели здесь ночь… Да, наверное, не любит… А она его? Вот такого, узкоплечего, без единого волоска на груди, в смешно сидящих на нем плавках? Черт их тогда поймет, баб этих, если они таких вот любят».

– Что ты такой квёлый? – вдруг заметил Валерка настроение Тихона.

– Не выспался.

– А ты что, здесь, у костра, всю ночь кемарил? – удивленно спросил Валерка.

– Ну, а где же еще…

– Вот чудак! – Валерка захохотал. – Рядом палатка, все триста двадцать удовольствий, а он у костра загибается… – Валерка вдруг понизил голос и кивнул на палатку: – Ну и как она?

– Что? – Тихон невольно вздрогнул.

– Как она, говорю, реагирует?

– А никак… Женить тебя хочет на себе, – с мстительным удовольствием ответил Тихон. – На меньшее не согласна…

– Да ну! – Валерка нахмурился. – Так и говорит?

– Примерно…

– Вале-е-е-рик, – послышался тягучий, обрадованный голос из палатки, – ты уже приехал? А почему не идешь ко мне-е?

– Ладно, брат Тиша, – разводя руки, прошептал Валерка, – потом договорим…