B.R. - Разговор с железным унитазом

Познакомились мы с ним при банальных обстоятельствах – у нас был общий дилер, у которого мы покупали наше треклятое зелье. Он решил меня немного подкадрить… окучить, как это называется на жаргоне, его окружения. Это ему как раз не удалось. Так пару раз за зад попытался пощипать, да под лифчик залезть, а сделать толком так ничего и не смог, я не дала. Его деревенские повадки не вызывали в моей душе нужных вибраций.

– Вован уже приехал, наверное, мне уже что-то не по себе, говорю я Лехе.

– Да, ща позвоним, отвечает Леха, он сегодня в Бельгию ездил, говорит, там какого-то барыгу нашел со скидкой. Так что думаю приедет сегодня немного позже. Самому уже пора.

– Надо звонить, если не ему, так может Женьку. Они там тоже пару дней назад где-то закупались.

Гудки в мобильном телефоне говорят мне, что линия свободна, и мне остается только ждать своего абонента.

– Але, Женек, это ты? Спрашиваю я, когда трубку на другом конце наконец-то снимают.

– Ага, че надо, отвечает трубка голосом Женька.

– Есть у тя че? Спрашиваю я.

– Ну, – красноречиво признается он.

– Мне бы 200 грамм, картошки фри.

На другом конце Женек понял, что нужно мне два грамма героина. Так мы пытаемся маскироваться на тот случай, если нас или дилера прослушивает полиция.

– Ну заходи, только барахло мне свое не носи, мне баблом нужно, у меня чел, который ваши кишки принимал, на родину откинулся.

Ага, понятно, значит Жекиного перекупщика приняли и депортировали на родину. Расшифровываю я для себя. и вешаю трубку.

– Ну что ж облом у нас с Жекой, объявляю я Лехе. Нужно наши богатства в золото переплавлять, за товар нам ничего не светит.

– Мда, облом… значит нужно….

– Опа…. Вот это настоящий облом, говорю я Лехе и показываю пальцем на группу товарищей в иноформенных рубашках, продвигающихся к нашему скверику. Бежать отсюда некуда, выйти можно только через ворота, а к воротам как раз приближаются «блюстители». Как они нас нашли, остается загадкой, только если разве, кто-то навел. Сердце у меня начинает учащенно биться, чувствую, как холодок пробежался по моему лбу. Как-то мне не по себе становится… Причем, боюсь я не их возмездия, боюсь я того, что теперь мне дозы не видать и снова начнутся ломки. Я панически боюсь этого невыносимого состояния, когда ничего в этой жизни тебе не может помочь, когда ломает и выкручивает все кости, и хочется выть на луну. Я ненавижу себя за эту зависимость, и еще больше я ненавижу себя, за то что ничего не могу с этим сделать, и за то что я с Димкой связалась, думала, что люблю его, что смогу построить с ним свое счастье… Одним словом, прокрутила всю свою биографию, нашла ошибки, выявила недостатки, но исправить их уже не успела. В этот момент, Леша подорвался с места, и шмыгнул через высокий забор в задней части двора.

– Вот сука, подумала я, если уже смылился, так хоть сумку бы прихватил, улик бы не было…

– Документики покажите пожалуйста, и сумочку вот эту, которая рядом с вами, откройте. Это же ваша сумочка…

– Да, отвечаю я через какой-то смутный туман, помутнивший мое сознание.

– Прекрасно, говорит голос, именно это мы и искали… Вот это и это, уже объявлено, как украденное… А чеки у вас есть на все ваши покупки? Спрашивает меня человек с кобурой на

поясе.

– Нет, отвечаю я, я нашла эту сумку здесь, начинаю выкручиваться, хотя прекрасно понимаю, что там обязательно имеется куча свидетелей или еще лучше видеозаписей с моими подвигами.

– Ладно, пройдемте с нами.

– Заходите пожалуйста в камеру, говорит мне пожилой надсмотрщик в зеленой полицейской рубашке.

Меня привезли в полицейское управление, и предлагают посидеть в камере, пока господин полицейский найдет время меня допросить.

«Мда… думаю я про себя, поразительная вежливость, всё-таки у этих немецких полицейских. И тебе пожалуйста и тебе спасибо, и пройдемте…». Чувствуешь себя человеком.

!!

Сижу в отдельной камере. Меня окружает шикарный мобельяр, как в лучших домах Лондона и Парижа. В углу находится, даже не могу сказать, что стоит, именно находится бетонный выступ, на который если что-нибудь постелить, должен служить кроватью. Стены вокруг разукрашены летописными фресками с применением языковых оборотов нашей современности на различнейших языках мира. Такая мультиязычность встречается только в тюрьмах западных стран. Здесь можно действительно наблюдать слияние всех культур нашего шарика. Если то, что там нацарапано, можно считать культурой. В другом углу стоит настоящая гордость этого помещения, металлический, матово-блестящий, не испорченный в своем великолепии никакими крышками или аксессуарами, удивляющий своими обтекаемыми формами и наконец привлекающий своей интимностью УНИТАЗ.

Делать пока что нечего… Сажусь на так называемую кровать, и смотрю на это чудо сантехнического искусства.

– Хороший ты парень, говорю я ему, унитазу, то есть. Сколько жоп на тебе пересидело, сколько всяких козлов ты на себе перенес, а только ты все больше и ярче от этого блестишь. Вот это я называю приспособленность к жизни. Не то что у меня… Со мной брат, все как раз наоборот.

– я, дружище, приехала из Советского Союза. Ты, наверное, и знать не знаешь, где такая страна есть. Там я и выросла, и жила пока не вышла замуж и не приехала к тебе сюда в страну Германию, где в тюремных камерах стоят железные унитазы.

А замуж я вышла за Мишку. Мы с ним учились в одном институте, только он учился на адвоката, а я на экономиста. Познакомились мы на студенческой вечеринке у одного общего знакомого. Мишка был пухленьки еврейским мальчиком с кудрявыми черными волосами, и очень умными глазками. Это случилось на третьем курсе, и к тому времени мне просто было бы грех жаловаться на отсутствие опыта в общении с мужчинами. Я довольно рано начала позволять себе увлечения мужским полом. Недостатка мужского внимания я никогда не знала. Слава богу, внешностью меня всевышний не обделил, и вокруг меня всегда находились мальчики, с которыми мне было интересно разделить отрезок жизненного пути. Первый раз я ощутила на себе мужское внимание, когда мне было 16 лет, тогда же я и воспользовалась этим вниманием, чтобы вступить в клуб продвинутых девочек. В один прекрасный весенний день я возвращалась из школы, и в подъезде моего дома меня окликнул знакомый, но уже какой-то забытый голос.

– привет, донеслось мне вдогонку, когда я поднималась по лестнице.

Я обернулась и увидела Кольку Смирнова из 15 квартиры. Мы с Колькой выросли вместе в одном подъезде и не раз играли в войнушки и в дочки матери. Когда я видела его в последний раз, он был славным мальчиком, который напился на своих проводах в армию, и пел песни во дворе нашего дома под медленное завывание аккордеона его дедушки. А я смотрела на него из окна моей комнаты и думала, какой же он все-таки дурак, что так напился. И жалко все-таки, что теперь не с кем будет ходить в разведку. Так я думала, когда мне было 14 лет, а когда он в мои 16 вернулся из армии, в моих глазах он превратился в бойца, с которым не в атаку хотелось пойти, а скорее стать медсестрой и носить ему в больничную койку компрессы и везде ему их прикладывать. В этом нежном возрасте я на практике познакомилась со словами «Камасутра» и «инфляция». Про инфляцию все время говорил мой папа, когда приходил домой в подвыпившем состоянии и ругал новых русских и жидомассонов. А еще он говорил, что Горбачев принес нам на своей лысине красный фонарик, о котором мы думаем, что это свет в конце нашего туннеля, а на самом деле это самый натуральный бордель. В любом нормальном Борделе перед входом висит красная лампочка, чтобы все знали, что находится за дверью и что там делают с его обитателями. Вот так и у нас сейчас, громогласно возмущался мой политически прозревший отец, он ездит по всему миру светит там своим красным пятном, чтобы все знали, что там можно немного заплатить, и трахать эту гребаную страну и всех ее жителей вдоль и поперек. На мои вопросы «что это такое- инфляция», он толком ответить не мог, наверное, сам не знал. Зато, он точно знал, что проклятые комуняки извели державу, и теперь жируют на народные деньги. В конечном итоге я про инфляцию догадалась на кефире. Да нет, я на нем не гадала, как на кофейной гуще. Я просто любила пить кефир по утрам, и моя мама посылала меня ежедневно в молочный магазин. Каждый день она мне давала сумму денег больше, чем в предыдущий, и все равно, почти всегда на кефир не хватало. Вот тут-то я и поняла, что такое инфляция.