B.R. - Разговор с железным унитазом

С Камасутрой все было еще проще!

– Ну что, как твои дела, в войнушки еще играешь. Услышала знакомый голос Кольки

– Да нет, уже как-то не до войнушки- ответила я неуверенно, а самой хотелось броситься ему от радости на шею и поцеловать, ведь мы так давно не виделись с моим однополчанином.

– А сам-то как, уже навоевался небось? как служилось-то – поинтересовалась я, пытаясь удерживать суверенитет в общении со старшим по званию и уже немного далеким от меня Колькой

– да все, вроде, слава богу, отчитался Колька, пойдем ко мне, я тебе фотки мои со службы покажу, парадку примерю, предки как раз разбежались. Чаек погоняем. Раньше, до его службы я частенько заходила к Кольке, мы обычно рассматривали картинки из вражеских каталогов, которые держал у себя под кроватью его старший брат, слушали музыку, и пили молочные коктейли, которые прекрасно готовила Колина мама. В этот раз, до коктейля дело не дошло. Он достал свой альбом с фотографиями, посадил меня на диван, а сам сел рядом, чтобы объяснить, сколько литров пива мог выпить отображенный на фотографии подполковник Клюшко. Сильно далеко по офицерскому составу Колькиных военно-начальников мы не продвинулись. На каком-то прапорщике, Коля обнял меня нежно за талию, а прапорщик мог уже лицезреть со своей фотографии горячие поцелуи, и руки своего бывшего подчиненного у меня под блузкой и в моих трусиках. Остальному офицерскому составу не досталось ровным счетом ничего, потому что альбом был отброшен в сторону и соски на моей груди впервые ощутили на себе мужские губы. Я даже и не знаю, как описать свои ощущения от этого первого раза. С одной стороны, было приятно, когда крепкие Колины руки двигались по моему телу, он жарко дышал и слюнявил мою кожу. В романтических книжках и фильмах это называется ласкал, лобзал, целовал, но это все в книгах и на экране, а мне почему-то казалось, что он слюнявил. Когда же он стянул с меня трусики, и оголил свое достоинство, здесь я погрузилась в туман. Голова перестала соображать, я почувствовала сильное сердцебиение, но не от возбуждения, а от того, что каким-то двадцать четвертым чувством понимала, что сейчас будет происходить нечто, что уже так хорошо было известно по картинкам, статьям в энциклопедии и разговорам взрослых девчонок во дворе, но все же такое чуждое, непонятное, и, наверное, запретное. Я замерла как будто на операционном столе и ждала, что врач проведет хирургическое вмешательство без осложнений. А потом выйдет к родственникам в больничный коридор, и утерев со лба пот, скажет: не переживайте жить будет. Коля действительно оказался опытным героем любовником, как минимум ему хватило опыта уберечь нас от преждевременного потомства. Потому что моя мама, в таком случае убила бы и меня и оперирующего хирурга одним махом скальпеля. Позже я его спросила, откуда такая прыть и такие познания. Он рассказал, что служил он водителем у одного штабного начальника. И было у этого начальника огромное пузо, и очень молодая жена. Звали жену Люся. Когда ей было 16, она поступила в педучилище и в 18 перед самым его окончанием, как и полагается советскому педагогу выскочила замуж за лейтенанта. Ибо гласит народная мудрость – хочешь стать женой генерала, выходи за лейтенанта. Мудрость дело хорошее, но лейтенанту Володе пришлось служить в очень отдаленных местах нашей родины, и с утра до ночи ездить там на танке. А Люсе пришлось в это время обучать детей старших классов литературе и русскому языку. Она хоть и не имела для этого соответствующего образования, но для местной школы она была одним из самых квалифицированных специалистов. Пока муж ехал на танке за званием старшего лейтенанта, жена Люся не могла отказать себе в удовольствии общения с преподавателем математики, и еще с холостым капитаном, сослуживцем Володи. Когда живешь в столь узком пространстве, все тайное очень быстро становится явным. Вот так и Лейтенант Володя очень быстро стал героем рогоносцем, но предпринимать против своих соперников от трусости и слабости духа ничего не стал. И вскоре стал для Люси неинтересен. Как раз в это время подвернулась возможность сделать скачек по карьерной лестнице, и она охмурила одного заезжего, городского полковника. Как объект мужского пола он ее не интересовал, а как путевка обратно в город, да еще к обеспеченной жизни, вполне устраивал. За время совместной жизни полковник с каждым годом прибавлял по одному размеру, и к тому времени, как Николай заступил к нему водителем, садился в свою служебную машину в два присеста, сначала сам, а потом уже заносил свой живот. А Люся в это время работала полдня в библиотеке, а остальное время, да и во время работы тоже, искала себе приключений. Колька стал одним из них. «Солдат спит служба идет», это совсем неправильное утверждение, говорила она Коле, когда тот лежал рядом с ней в полковничьей кровати и отблескивал капельками пота на лбу. Здесь значительно правильнее было бы сказать» солдат спит с женой начальника, а служба идет». Вот так и получилось, что покинул Коля свою службу в звании старшего сержанта, с автомобильными правами на все категории и со знаниями основ Камасутры.

Мы стали с Колей встречаться. Я очень сильно подняла свой рейтинг у дворовых девчонок, потому что ничего не может поднять твой рейтинг так высоко, как секс с парнем, награжденным дембельским билетом. Позже Колька уехал учиться в другой город, и мы договорились друг друга не ждать, и определить наши отношения, как приятное время и чудесный жизненный опыт. С колей я научилась получать удовольствие с мужчиной, он научил меня вести себя в постели без комплексов, не стесняться своего незнания или своих недостатков, а просто брать от мужика все что возможно, и самой не скупиться и не лениться. После Коли я завязала пару романов со старшекурсниками политеха. Будучи еще старшеклассницей, я часто ходила туда на вечеринки, и мне нравилось водить дружбу со студентами. Снискала себе, таким образом, в комсомольских кругах звание неблагонадежного элемента.

Благополучно окончив школу, я подалась в студенты. Благо, мама моя работала завскладом на крупном предприятии и имела в городе связи, с которыми можно было не то, что в институт поступить, а устроить социалистическую революцию в США, но моя мама ограничилась институтом для дочери. Я пошла становиться экономистом. Здесь, справедливости ради, нужно добавить, что и без маминой помощи я прекрасно поступила бы в институт. В школе я неплохо училась и науки давались мне относительно легко. Но мама не стала испытывать нашу систему образования на справедливость, и позвонила своей знакомой

Мамино предприятие еще не закрыли, а преподаватели в силу наступивших экономических сложностей охотно принимали подарки и денежные знаки. Особенно в ходу в обмен на оценки и сданные зачеты были консервированные морепродукты, в виде красной и черной икры, импортные шмотки дорогой алкоголь и парфюмерия. Недаром в советском союзе было объявлено, что образование оплачивается государством. Так оно и получилось, мое образование государство оплачивало через мамин склад.