Николай Попов - Рак и Жемчужница

– Ты чего такой кислый, Корнеев? Поругался с Верочкой?

– Нет.

– Смотри, девочка хорошая. Пусть на год старше, но не будь ты мне моим другом, отбил бы, честное слово.

– Коля, я сегодня был в университете. Зашёл посмотреть, как новички сдают. Там, говорят, из тира пистолеты украли.

– Ну и что? – Соболев нашёл нужную кассету, заправил ленту. – Вадим Алексеевич растяпа. Ему не то, что пистолет, – чайник доверить нельзя. Тебе-то какая печаль-забота?

Лёня внимательно посмотрел на своего друга.

– Соболев, ты не обидишься, если я тебе расскажу одну вещь?

– Валяй.

– Я не знаю, мне стыдно было тогда рассказывать. Ты не обижайся только.

– Ну, я слушаю. Ты украл эти пистолеты?

– Коля, не шути. Помнишь, мы с тобой десятого июня выносили из деканата столы?

– Ты и число запомнил. Отрезок времени в прошедшем. – Соболев выключил магнитофон, сел.

– Я это число теперь надолго запомню. В тот вечер украли пистолеты. Тир-то закрывают на два месяца, только сейчас хватились. Я, когда услышал об этом, сразу всё понял.

– Откуда ты знаешь? Ты видел кого тогда?

– Помнишь, я пошёл в читалку?

– Ну.

Лёня искал причину, чтобы объяснить, зачем он поднимался на «голубятню». Он слегка покраснел и продолжал:

– Девчонки тогда не пришли. Я просто так поднялся на факультет. Когда нет никого… – Лёня запнулся.

– Поня-а-тно, – с улыбкой протянул Соболев. – Пустынные здания наводят на размышления. Лёня, ты философ.

– В общем, я был на нашей «голубятне». – Корнеев начал жалеть, что решился рассказать об этом. – Дверь 104 аудитории оказалась закрытой, а та, что на чердак, наоборот, была открыта.

– Там кто-нибудь ходил? – Соболев начал проявлять интерес.

– Я не знаю. У меня с собой был ключ от квартиры, мой ключ. Так вот он подошёл к двери старого деканата. Я хотел закрыть им эту дверь, но потом побежал посмотреть на свет время. А когда вернулся с «голубятни» обратно, моего ключа уже не было.

– Вот это да! – Соболев почесал затылок. – Занятно. А что если в деканате кто-нибудь стоял и видел тебя, а ты его не заметил?

Лёня пожал плечами

– Это ещё не всё. Дверь, через которую мы выносили столы в подвал, тоже была открыта. Ключ в замке торчал.

– Слушай, пистолеты вынесли через эти двери. Там же окно в тир! – воскликнул Соболев.

– Я тоже так думаю.

– Кто же это мог сделать? Эх, Лёня, почему ты сразу-то не рассказал?

– Откуда мне было знать, что кто-то тир грабил. Да ещё этот мой ключ. Что бы обо мне подумали?

– Знаешь, кто ты? – сказал Соболев, прищурив глаза и поправляя очки. – Если не трус, то, мягко говоря, осторожный человек.

Лёня отвернулся от него, взял учебник и снова принялся перелистывать страницы.

– Не обижайся, я тебе откровенно говорю, – продолжал Соболев. – Я-то не обиделся, что ты утаил от друга такую тайну. Криминала за тобой нет, но рассказать кое-кому всё-таки следует.

В передней зазвенел звонок.

– Это отец. Ну, как, ему расскажем?

Лёня покорно махнул рукой.

Юрий Павлович вошёл усталый, чем-то обеспокоенный, заглянул через раскрытую дверь в комнату сына, поздоровался с Алексеем.

– Проводил я мать, уехала с вечерним. И зачем, спрашивается, в такую даль?

– Но у тёти Маши неприятности, – возразил сын.

– Как будто у нас своих неприятностей не хватает.

– Папа, мы хотим поговорить с тобой.

– Завтра, Коля, не могу, голова болит, мозги как кисель, в университете ЧП. Ты лучше кофе приготовь, пожалуйста.

– Ужин на кухне, а кофе сейчас будет. Пап, а мы знаем про ЧП.

– Откуда? – удивился Юрий Павлович.

Николай всё по порядку рассказал отцу. Юрий Павлович слушал его внимательно, не перебивал, прихлёбывал кофе. Он смотрел перед собой в одну точку, размышляя про себя. Наконец встал, снял очки, достал платок.

– Да, заварилась каша, – сказал он, протирая очки, – Ну-ка, где этот искатель приключений, идём к нему.

Они прошли в комнату, где сидел взволнованный Корнеев. Завидев их, Лёня встал.

– Сиди, сиди. – Юрий Павлович присел на диван. – Что же у нас тут получается, – пробормотал он самому себе и посмотрел на Корнеева: – И ты никого не заметил?

Лёня отрицательно потряс головой.

– Вот что, ребята. Сегодня вы никуда не пойдёте. У вас есть дома телефон? – спросил он Корнеева.

– Есть.

– Позвони домой, скажи, что останешься у нас. Завтра придут из милиции разбираться на месте. Они сегодня были, я их не застал. Если ты понадобишься, Лёня, я позвоню. – Декан усмехнулся, глядя на своего студента. – Не волнуйся, на тебя не подумают.

– Мы придём, – заверил отца Николай.

– Ты не суйся, – махнул рукой Юрий Павлович. – Разберутся без твоей помощи.

– Лев Николаевич, вот данные экспертизы, – сказал эксперт, положив бумаги на стол.

Зайцев внимательно просмотрел документы.

– Как я и предполагал, – заговорил снова эксперт, – отпечатки следов, которые мы видели у стены в тире и на стуле явно несвежие. Размер обуви совпадает с размером обуви на убитом, но такой же размер носит и Иванченко. Кстати, он здесь. Позвать?

– Пока не надо.

– Преступник работал в резиновых перчатках, – продолжал эксперт. – Больше следов не обнаружено. Правда, в деканате инфака на двери есть отпечатки, но оставил их не преступник.

– Кто такая Шейдеман? – спросил Зайцев, снова углубившись в бумаги.

– Надежда Шейдеман, двадцать три года, образование незаконченное высшее. Отец директор ювелирного магазина. Мать живёт отдельно. В настоящее время Шейдеман без определённых занятий, в частном порядке занимается репетиторством. Отец её, надо сказать, не слишком жалует.

– Есть фотография?

– Рисунок есть.

– Рисунок?

– Да. Она когда-то неплохо пела с эстрады. – Эксперт помялся. – Я люблю рисовать, Лев Николаевич.

– Лично знаком?

– Нет. Просто смазливая мордашка, рука так и тянется к бумаге. Взгляни.

Эксперт положил на стол рисунок, сделанный цветными карандашами.

– Преступления за ней нет, – заметил он, – но пальчики её у нас имеются. Около неё всегда всплывали подозрительные личности. Кое-кто уже на месте, не стану перечислять.

– Спасибо, Костя. Я давно хотел спросить, почему ты зовёшь меня по имени и отчеству. Намного ли я старше тебя?

– Школьная привычка, Лев Николаевич. Я в школе работал. Так позвать Иванченко?

– Минут через пять пригласи его, хорошо?

– Нажать на него надо, он что-то скрывает, – сказал Костя уже от двери.

Оставшись один, Лев Николаевич снова взял в руки Костин рисунок. Кто эта девушка? Почему её перстень с её отпечатками пальцев оказался в тире? Неужели она? Но этого не может быть. След на стуле. Не сможет женщина подтянуться до окна, а потом протиснуться в него. Тогда кто? Карташов? Вадим Алексеевич? У этого ключи. Или ещё кто-нибудь? Может быть, Надежда здесь ни при чём, а перстень у неё украли? Тогда что это: грубая работа или оплошность преступника? А если она была с кем-нибудь из мужчин? Ей нужны деньги, поскольку отец живёт с ней худо. Пистолеты можно продать. Карташов подходящий покупатель. А перстень? Тоже на продажу? Или это плата за «работу»? Не многовато ли? Всё не так просто.