Николай Попов - Рак и Жемчужница

Прошли годы. Лёня окончил школу и поехал поступать в военное училище. Врачи тогда осмотрели его и сказали: «Молодой человек, вы не сможете стать лётчиком. Во всяком случае, военным лётчиком». С тяжёлым сердцем возвращался Лёня в родные пенаты. Он решил: раз не смог поступить в военное училище, поступать в другой ВУЗ не будет, а пойдёт на завод, как многие его однокашники. И пошёл на завод.

Но было у него одно серьёзное увлечение. Иногда сестра-учительница приглашала его в школу. Лёня брал в руку микрофон и, как он самоуверенно считал, с отличным произношением наговаривал на плёнку английские тексты. «С такими знаниями не грех поучиться и дальше», – говорила сестра. Не грех. И вот теперь Алексей Корнеев – студент третьего курса Роменского государственного университета.

Лёня сложил ладони трубочкой и, как бинокль, приставил к глазам. Следить за самолётом стало удобнее. Ветер трепал его чёрные как смоль волосы. Плотно сжатые челюсти выявляли и без того худое лицо. Несмотря на свои двадцать с лишним лет, бриться Лёня начал недавно. Как-то издалека приехал погостить брат и однажды с усмешкой заметил: «Тебе помочь или сам соскоблишь куриный пух?» Пришлось взяться за безопаску. Усы сбривать не стал. Пусть растут. С ними, говорят, солиднее.

А моторы всё гудят и гудят в небе. На какой-то миг шум будто бы замирает, как вдруг, словно разбуженный в клетке лев, несётся с высоты нарастающий сердитый рёв. Лёня так увлёкся, даже не сразу понял, что Анатолий Васильевич ему о чём-то рассказывает.

– Чтобы так научиться летать, – донеслось до его ушей, – надо не один год подержаться за ручку управления. С земли вроде бы ничего необычного, легко и красиво. А сколько проделано работы. Вот сейчас смотри: «штопорная бочка»… – Инструктор говорил, а Лёня слушал и уже видел себя в кабине самолёта. Вот он, как ему сказали, берёт ручку на себя, и нос самолёта устремляется в голубую даль неба. Спокойно, не торопись, набери необходимую скорость. Вот так. Теперь можно убрать шасси, установить нужный режим работы двигателя, осмотреться. Какое чудо! Сколько простора!

– Полёты – это не прогулки над зреющими хлебами, – слышит Лёня голос Анатолия Васильевича. – Надо учиться выполнять фигуры пилотажа, тренироваться, чтобы выдерживать перегрузки, а они, брат, не малые. В тот момент, когда…

Лёня с ним согласен. По совету инструктора «проверил» расчётную высоту, «потрогал» привязные ремни – и вдруг «бросил» самолёт в пике. Сиденье не ощущается, но вот он потянул на себя ручку, и сразу же на него наваливается страшная тяжесть, тело вжимается в сиденье, руки и ноги словно свинцовые, в глазах потемнело. Ручка на себя, и движение по кривой прекращается, исчезает и перегрузка. Снова вверх. Крена нет, скольжения нет, свечой вверх. Стоп! Ручка от себя – самолёт замирает на вертикали. Лежишь на спине, перед глазами глубокое чистое небо.

– А теперь «управляемая бочка» с выходом на спину, – продолжает инструктор. – Делается это полной отдачей ручки вправо, смотреть надо влево, назад и вниз.

Лёня поморщился, пытаясь осознать значение инструкции. Анатолий Васильевич шутливо подтолкнул его плечом. – «Тяни за ручку!». Да, конечно, он почти всё понял, но «висит», однако, вниз головой, хорошо на привязных ремнях. Самолёт тем временем летит вверх колёсами. Снова падение, снова пе

даль. Какая-то «отрицательная бочка», с ума сойти. А-а, горизонтальный полёт. Что, ещё фигура? Интересно. «Колокол». Серьёзная штука. Снова свечой вверх. Убираем газ, самолёт теряет скорость. Наступает момент – и он зависает в воздухе. Сейчас упадёт. Вот началось движение в обратную сторону. Вниз. Хвостом вперёд. Машина дрожит. Рули дёргаются.

– Он должен упасть вперёд, – предсказывает траекторию полёта Анатолий Васильевич, – так и есть. Всё. Отмашка крылом для судей. Это значит, что выступление закончено.

– А посадка? – улыбается Лёня.

– Ты прав, момент ответственный.

Самолёт делает разворот на посадку. Выпущены шасси. Последняя прямая. Стремительно приближается посадочная полоса. До земли осталось пять метров, четыре, три, два, один. Плавно ручку на себя. Земля легко подталкивает снизу, и машина сначала быстро, потом, замедляя свой бег, катится по зелёной траве аэродрома. Лётчик открывает фонарь. Свежая струя воздуха бьёт в лицо. Ах, как прекрасна земля!

Чёрная «Волга», далеко отбрасывая комья земли, шла по мягкому полю к автостраде. Только что прошедший дождик подмазал едва видневшуюся из травы грунтовку, и водитель энергично крутил баранку то в одну, то в другую сторону.

– Эх, надо было по дороге ехать, – вслух проговорил водитель, – а тут, видно, редко ездят.

Он громко чертыхнулся, объезжая лужу, и в следующий миг машина забуксовала задними колёсами. Водитель погазовал ещё немного и остановил двигатель. Он открыл дверцу, посмотрел на заднее колесо, на исковерканную машиной землю, на свои чистые полуботинки и, всё-таки вылезая из машины, опять вслух сказал:

– Ну что я теперь скажу шефу?

От досады на его молодом, красивом лице появились морщинки. Черные, сросшиеся на переносице брови нахмурились. Он обошёл машину сзади и ещё больше нахмурился.

На вид ему было лет двадцать пять. Тщательно выбритые до синевы скулы, чуть прищуренные глаза. Густые вьющиеся и, по всему видно, жёсткие русые волосы закрывали уши, ложились на ворот белой рубашки. Он вытянул вверх руки, хрустнул пальцами, поправил новенькие с отворотами джинсы, стянутые мягким ремешком, и проворчал:

– Пешком сегодня пойдёт моё начальство, – снова сел за руль и откинулся на спинку кресла. После завывания мотора и надсадного буксования стало тихо. Через открытую дверцу доносилось пение жаворонка. В кабину влетела пчела, ударилась о смотровое стекло и заметалась, пытаясь во что бы то ни стало продолжить полёт, наконец, оттолкнулась от стекла и проворно поползла по шершавой плетёной баранке.

– Пешком пойдёт начальство, – повторил водитель чёрной «Волги» и усмехнулся.

Пчела вновь перелетела на стекло и звонко зажужжала.

– Эй, проснись! – сквозь сон послышалось Дмитрию. Он открыл глаза и прямо перед собой увидел черноволосого паренька с редкими усиками.

– Ты ночевать тут будешь? Вставай, мы тебя вытащим, – проговорил паренёк и вытянул из кабины голову. – Он спал, Анатолий Васильевич.

Дмитрий протёр глаза. Перед его «Волгой» стоял новенький ПАЗ.

– У тебя трос есть? – снова просунул голову в кабину паренёк.

Дмитрий отрицательно мотнул своей шевелюрой и полез из кабины. Паренёк тем временем шмыгнул в автобус и вскоре появился с тросом в руках. Он наклонился к «Волге» и, не найдя за что зацепить, вопросительно глянул на водителя. Тот перехватил у него трос, сунул под машину руку, закрепил конец и так же быстро прикрепил трос к автобусу.