Николай Попов - Рак и Жемчужница

Лёня решил сначала дойти до старого деканата. Время ещё позволяло. В глубине притихшего коридора едва виднелась белая дверь. Она была открыта. «Юрий Павлович так и не закрыл её», – подумал Алексей. Он вошёл в кабинет и остановился против обитой дерматином двери, через которую днём они с Колей выносили столы. Из замка торчал ключ. «Ну вот, даже ключ оставил в замке. Ух, ты, какая там темень!» Лёня убрал из дверного проёма голову, прикрыл дверь, не запирая её, и вытащил ключ. Некоторое время он внимательно изучал его, словно от этого ключа по всем законам приключений сейчас зависело очень многое. Он начал играть. Да. Вот он этот ключ, который все искали. Боже мой! Что же делать? Надо его спрятать. Нет! За ним скоро придут! Вернуть обратно! Всё. Уходим!

Лёня засунул руки в карманы, шагнул к выходной двери и хотел выйти в коридор, как вдруг пальцы нащупали в кармане другой ключ. Это был его ключ от квартиры. Ага! Он достал его, с прищуром осмотрел со всех сторон, затем осторожно вставил в замочную скважину. Замок, щёлкнув два раза, выбросил из себя длинный язычок. Вот это да! Ключик-то впору! Пожалуй, наш «ларчик» можно запереть.

В это время где-то снова хлопнула дверь.

«Что это? Неужели закрывают?» – всполошился Алексей. Он вскинул руку, но в окошке электронных часов в темноте ничего нельзя было различить. Оставив дверь деканата открытой, Лёня торопливо зашагал по коридору, прошёл мимо актового зала. Снова посмотрел на часы. Половина десятого. «Я только на минутку», – решил он и свернул на «голубятню». Вот она железная лестница. Лёня нащупал ногой первую ступеньку и стал подниматься. Лестница кончилась. Налево дверь на чердак. Она всегда заперта. Направо 104 аудитория. Лёня подошёл поближе, взялся за ручку и потянул её. Дверь не подавалась. Он дёрнул сильнее – напрасно. Чёрт возьми, да она заперта! Кому вздумалось закрыть класс на замок?

В это время Лёне послышался шорох. Он обернулся – дверь напротив, ведущая на чердак, была открыта. Алексей замер, отсчитывая секунды, успел подумать, что уже навсегда прилип к полу. Дверь не была распахнута. Но замок. Проклятье! Вчера тут висел огромный замок на громадных петлях. А сейчас? Так. Засов отодвинут. Прекрасно. Лёне даже показалось, что дверь покачивалась. Это она скрипнула. Некоторое время он стоял не двигаясь, затем сделал два шага вперёд – и ринулся вниз по лестнице, выскочил в коридор и остановился. Ключ! Он оставил в деканате свой ключ. Ах, какая досада! Спотыкаясь о стулья, Лёня побежал, протиснулся под досками лесов, влетел на факультет и, рискуя в темноте сломать шею, глядя на белую дверь в глубине коридора, побежал к ней.

Рука замерла на пустой замочной скважине. Ключа не было!

Чёрная «Волга» мчалась по автостраде. Солнце закатилось за горизонт, оставив, будто на время, незаконченную работу на полотне неба. Многоцветные краски блёкли от жёлтого к голубому, синему, обнажая звёзды уже на тёмно-фиолетовом небосклоне. Чернота неба постепенно вытесняла зарю. Остались лишь две узкие полоски, похожие на языки пламени неопределённого цвета. Звёзды становились ярче, и только на южной части небосвода их не было вовсе, потому что с юга надвигалась туча. Она стремительно приближалась, бесцеремонно слизывала звёзды, быстро погасила дотлевающую зарю, закрыла чуть ли не добрую половину неба. Было тихо, как перед боем, – ни молнии, ни грома, ни ветра. Дождь. Благодатный дождь. Его ждали, но почему-то тревожным казалось затишье, может, от того, что заметно упало барометрическое давление.

Дмитрий включил фары. Впереди показался мост, а за рекой городские огни. Он приподнялся над баранкой, пытаясь рассмотреть край тучи, как вдруг неожиданно она вспыхнула ярким пламенем, охватив пожаром всё небо. Молния ударила в воду. Затем поднялся ураган. Дождя почти не было: сильный ветер уносил его прочь. Под его могучим дыханием длинные стебли камыша по берегам реки легли на воду. Ветер ворвался в кабину, перекосил зеркало. Дмитрий поспешно завернул стёкла, прибавил газу.

В городе шёл дождь. Машина с ходу въехала в водяную завесу. Гроза усиливалась. Как огромные мечи, крест-накрест рассекавшие черноту неба, молнии слепили одна за другой. Казалось, что приподнимись немного – и не сносить головы. Гром грохотал с такой силой, будто сама земля, вконец измученная, кружась, летит в преисподнюю. Вода низвергалась с неба сплошным потоком. Тополиные ветви, сплетённые в причудливые руки, колыхались и стонали под ветром. На обочине дороги образовался поток. Подражая горной речушке, собирая бумаги и листья, он покатился по улице Горького, выплёскиваясь на тротуар, но, повинуясь горбатой дороге, покорно свернул в Тихий переулок.

Машина, хрустнув тормозами, остановилась возле двухэтажного домика.

– Кто там? – послышался за дверью женский голос.

– Это я, мама.

Дверь отворилась. На пороге появилась женщина лет сорока пяти.

– Опять на машине и опять куда-то ездил, – с укоризной заметила она сыну. – Дима, ты заезжал на работу? Ведь не заезжал, я по глазам вижу, не заезжал. Ты, наверное, забыл, как уговаривал директора взять тебя? А он теперь ждал.

– Не велика птица, – проворчал Дмитрий. – Ну, не успел я, мама. Смотри, что там делается.

Они вошли в дом, в котором к настоящему времени по прибытии Дмитрия из Киева жили вдвоём. Оксана Дементьевна недавно потеряла мужа, и возвращение Дмитрия стало для неё утешением. После того, как он вновь вернулся к ней, она стала побаиваться сына, молчаливого, неразговорчивого, и втайне надеялась, что он скоро женится и всё станет на своё место. Дима не ладил тогда с отчимом. Он не старался обострять с ним отношения, потому что не хотел доставлять матери неприятностей. И кто знает, чем бы всё это кончилось, если бы не письмо Раисы Дементьевны из Киева. Она предлагала ему переехать к ней и устроиться на химкомбинате. В то время Дмитрий работал водителем такси, и Раиса обещала помочь ему поступить шофёром на свой завод; кроме того, она оставляла за ним трёхкомнатную квартиру, потому что сама с мужем уезжала на два года за границу по договору.

Если бы тогда Дмитрий мог знать, что его ожидало в Киеве, он никуда не уехал бы из родного города.

– Есть будешь? – спросила Оксана Дементьевна, с тревогой поглядывая на сына.

– Мне только кофе, покрепче, – ответил Дмитрий, поднимаясь в свою комнату.

Тётя Рая любила своего племянника, была рада его приезду. Она спокойно оставляла ему квартиру, и если, уезжая, о чём-то беспокоилась, то только за его странную дружбу с братом Вячеславом Дементьевичем, в прошлом судимого, закоренелого холостяка после неудачной первой женитьбы. Нет, двери её дома никогда не были для него закрыты. Напротив. Когда он вернулся из заключения, она приютила его, пока он не нашёл себе крышу над головой, предложила работу на химкомбинате. Но Вячеслав отказался, пояснив, что достаточно наглотался «химии», и вообще не намерен связывать свою жизнь с крупным предприятием, мотивируя это тем, что, дескать, в случае увольнения сапоги стопчешь, прежде чем получишь в руки свой документ. А потому предпочёл заводу обыкновенную бензоколонку. И что бы там ни было, но ведь именно он помог их сыну Олегу поступить в лётное училище. Олег прошёл медкомиссию, хорошо сдал экзамены, но недобрал один балл. Этого было бы достаточно, чтобы не оказаться в списках зачисленных. Когда-то на заре своей юности Вячеслав Дементьевич работал в авиационных мастерских и имел хорошие связи.