Дмитрий Завадский - Как тебя забыть за 15 дней

Многих людей не касается то, что я могу заметить. Да хотя бы потому, что они не ездят в автобусе или троллейбусе. Они если и окажутся в нем, то их совершенно не беспокоит все, что там происходит, поскольку они вернутся в свою красивую добротную квартиру, отделанную по последним инновациям. Многие не понимают этих безвкусных реалий жизни, потому что они не бедны и относительно подстрахованы на день завтрашний. Хоть это и очень ненадежно, но все же.

Я стоял на пешеходном переходе и вдруг представил тот самый несчастный случай, когда кто-то, едущий по проспекту, не справляется с управлением и сбивает людей, как кегли. Или кто-то едет на большущем рабочем МАЗе, не справляется с управлением и лоб в лоб таранит ваш автомобиль, который после удара не будет подлежать восстановлению. Вместе с вами, разумеется. И что дальше? Вот сегодня ты здоровый и молодой, крепкий и безучастный, ветреный и позитивный. А завтра волей случая инвалид, и это в лучшем случае. Инвалид, который еще может здраво соображать. И что дальше? Сведется все к тому, что будет очень жаль тех бесцельно прожитых дней, когда еще был здоров и способен действовать. Нужно делать что-то стоящее, что-то такое, что останется после вас на память, и это что-то будет для души в первую очередь. Или найдите лекарство от рака. Или оно уже есть, как вы считаете, только его скрывают? Так найдите и обнародуйте. Сделайте полезное. Пусть о вас не будет знать полмира, пусть о вас будут знать немногие, но сделайте хоть что-то, кроме удовлетворения своего эго, безжалостно подпитывающегося рекламой и пропагандой крупных корпораций. Я не понимаю этого покорного рабского существования. Должны же люди прозревать, и когда-то это должно стать модным и популярным, или это только действует для чего-то нехорошего?

Впрочем, как ты думаешь, а чем я занимался в автобусе большую часть времени? Верно, тем же, что и эти зомби.

Это жутко. Сейчас даже информации полезной становится все меньше и меньше. Я о той информации, которая помогает человеку стать духовно богаче. Я вижу много талантливых людей, людей интеллектуально сложенных на высоком уровне, их способности превышают мои, но мне искренне жаль, что люди эти способности и не думают использовать во благо. Во благо себе хотя бы, в первую очередь.

Меня стал еще больше раздражать мат. Люди ругаются везде, везде, где они есть. Их не останавливает ничего. Никакие стены (они ведь тоже могут слышать) их не страшат, я понимаю, что при удивлении или расстройстве они и в храме начнут материться, хоть шепотом, но начнут. Меня злит, что я сейчас заболел и не могу быть полностью готовым к обороне. Меня со всех сторон пичкают этой матерщиной, это прочно оседает в голове, и порой нехорошие слова и у меня начинают вырываться. Я себя каждый раз останавливаю, напоминаю себе, что только что сделал то, за что корю остальных. Трудно противостоять обществу и его плохим повадкам, находясь львиную долю времени с ними.

Я начинаю любить одиночество. Я хочу общения, но не с такими людьми. Я хочу чего-то светлого. Я не готов им подавать пример, поскольку еще не окреп сам. Сейчас я сам нуждаюсь в реабилитации.

Ты бы снова выслушивала все то, что я пишу, в этой телефонной трубке, наверное, то и дело противясь этому. Представляю, насколько я тебя достал тем, что происходит у меня внутри. Веришь или нет, но я и сам устал от себя. Я устал от того, что я не твердый, как камень, устал от того, что часто надламываюсь и начинаю все сначала. Но точно знаю, что бороться я не перестану. Как тебе и обещал, буду меняться, крепчать, закаляться. Но не ради тебя, ради себя. Ради тебя я должен был делать то, что тебе доставляло бы радость, а это были уж совсем простые вещи – не грубить тебе и показывать свою… Любовь? Самое время задаваться вопросом, а была ли любовь вообще? А что было, если ее не было?

Но я не хочу об этом думать. Что-то было и все на этом. И этого было много, через край. Видишь, ты ушла, а я все никак не могу вычерпнуть то, что ты во мне оставила, все то, что нажито совместными трудом, горем, радостью и болью. Но у меня еще есть целых тринадцать дней, чтобы справиться с этим, чтобы забыть тебя, чтобы привести себя в порядок. А пока…

Я думаю о тебе. Много думаю. Мне тебя не хватает.

Главное – не звонить тебе, не писать тебе. Нужно во что бы то ни стало отказаться от этого, но если бы ты только знала, как мне хочется это сделать! Честно, мне вообще не хочется ничего выяснять, спорить, что-то доказывать, переубеждать. Мне просто хочется услышать твой голос, услышать несколько банальных и привычных вопросов, даже послушать твое молчание хотя бы несколько минут, молчание, которое я раньше терпеть не мог. Мне кажется, что все вокруг начинает меняться, и более того меняется мое отношение к некоторым вещам. То, что я раньше не любил, сейчас мне необходимо, и, наверное, получив это, я бы назвал это кусочком счастья.

Я помню нашу первую встречу. Ты еще немного меня стеснялась и не понимала, как себя вести. Но уже тогда я почувствовал твой позитив, с тобой было очень легко общаться и дружить. И в то же время мне приходила в голову мысль о том, что все произойдет так, как и во всех моих предыдущих историях. Какой-то страх заново наступать на одни и те же грабли только увеличивается со временем. Конечно, страсть изначально берет верх. Но память даст о себе знать, когда страсть поутихнет.

Я даже не знаю, как такое возможно, но чтобы мы с тобой встретились в этом маленьком городе, и оказалось так, что ты придумала название ко второй моей книге, а я об этом и не подозревал, трудно себе представить. А еще, как оказалось, ты пишешь книги. Не такие, как у меня, конечно, но ты тоже занимаешься этим делом. Надо отметить, меня всегда привлекала твоя манера письма, у тебя в твоем жанре много получилось бы, особенно потому, что ты не ленивая. Какое-то время этот знак судьбы мне подсказывал, что в моей жизни ты неспроста появилась, и меня что-то с тобой точно ждет. Но я и не представлял, сколько меня ожидает боли.

Со временем я стал замечать, что ты пишешь все меньше и меньше. И я себя корил за это. Я ведь прекрасно знаю, как устроена душа писателя – если ее часто обижать, она замыкается в себе, и из нее не вытянешь ни слова. И когда писатель садится писать, пытаясь преодолеть свое нежелание, обиды, у него ничего не получается. Он пишет один-два абзаца и на этом все. Будто бы какая-то стена возникает между ним и его ремеслом. Писать нельзя научиться. Писать – это великий дар. Конечно, написать книгу может абсолютно любой человек, но чтобы при этом она была живая, чтобы ее хотелось прочесть самому несколько раз, получится только у одаренных. И, знаешь, как я себя чувствовал и сейчас чувствую, когда понимаю, что тем самым фактором со стороны, из-за которого ты не можешь писать, стал я? Это отвратительное чувство. В такие моменты даже хотелось, чтобы нашей встречи вообще не было, чтобы я не был виновником всех этих бед. Но мы с тобой встретились, а значит, так было надо.