Дмитрий Завадский - Как тебя забыть за 15 дней

Наверное, ты не хотела принимать тот факт, что я очень ранимый и восприимчивый человек. Думаешь, я просто так легко выхожу из себя и начинаю говорить жестокие и неприятные вещи? Наверное, я так маскирую свои обиды, маскирую свой страх, маскирую свою боязнь не справиться с поставленными собой же задачами. Но, ко всему прочему, я действительно не очень хороший человек. Когда ты мне сказала, что я хуже, чем средний, если разделить людей на средних, плохих и хороших, я понял, что отчасти ты точно права. Но меня это очень обидело. Еще бы не обидело! Ведь ты же меня любишь за что-то. Неужели за то, что я хуже среднего? И когда я задаюсь таким вопросом, то вспоминаю, сколько всего сам наговорил тебе. Знаешь, чего мне не хватало? Мне не хватало элементарной поддержки, не хватало того, что ты могла бы меня остановить, что-нибудь придумать, схитрить в конце концов, но ты лишь молчала. А меня твое молчание, как я уже говорил, злило невероятно. Вот так и выходило, что я тебе что-то начинал говорить, инстинктивно ждал, что ты примешь в этом какое-то участие, что ты поможешь это все побыстрее закончить, но ты лишь обижалась и молчала. Наверное, тоже задавалась вопросом: если он себя так ведет, то неужели меня любит? А я ведь тебе объяснял свое поведение, свои мысли, я ведь даже просил тебя о том, чтобы ты мне помогла. Но ты вновь и вновь молчала. Это и было одним из главных неудобств и разочарований для меня, ведь я просто не понимал, почему тебе так сложно перестать обижаться и начать делать то, что нам двоим пойдет на пользу? Ведь я бы меньше выходил из себя, ссоры с твоей помощью заходили бы в тупик, и ты бы меньше выслушивала всяких гадостей. А сейчас я уже понимаю, что есть такие люди, которых не изменить. Есть такие женщины, которым на голове хоть кол теши, они все равно не будут думать так, как ты им пытаешься объяснить. Ты, вдобавок ко всему, еще очень молода, поэтому на твоей голове кол тесать вдвойне бесполезно, ты не изменишься. Но я тебе не раз говорил о том, что ты еще пожалеешь о том, что так себя ведешь, пожалеешь еще не раз и после отношений со мной, и в других отношениях.

Я помню, как мы с тобой разговаривали по телефону. Да, я был невыносим. Ты могла слушать мою заносчивую и пафосную болтовню по полтора часа подряд. И я не скажу, что никто бы так не смог. Но для меня это было ценно. Было ценно потому, что я выговаривался. Я не могу просто посидеть и поплакать, все из себя выдавить, вылить, и с новыми силами отправиться вершить дела, как это делают женщины. Мне нужно говорить. Говорить много, долго и нудно. Такой уж я человек, так уж во мне все заложено. Странно, что ты этого не могла понять, хотя я тебе все объяснял. Хотя, я не раз слышал о том, что ты мне не веришь, что ты считаешь, что я оправдываюсь. Хотя, я действительно часто оправдывался.

И что ни говори, на определенных этапах мы были шикарной парой. Кто-то нам говорил, что мы похожи. Мне, конечно, так не казалось, но это было очень приятно. И, знаешь, у меня была удивительная возможность понаблюдать за женским поведением. Не могу сказать, что я в восторге, напротив. Женщины по природе своей очень жестоки. Я вообще не понимаю, почему говорят, что женщины – это слабый пол, и их нужно жалеть, уступать им во всем. Женщины не слабый пол. Я в этом уже окончательно убедился. И судя по тому, как тенденция управления видоизменяется, пополняя свои ряды этим самым слабым полом, многих мужчин ждут большие потрясения.

Иногда мне хочется просто забыть все. Все стереть и проснуться, будто бы ничего и не было. Что-то изнутри меня просто ест и не хочет останавливаться. Это даже не боль, это какое-то самопожирающее опустошение, распространяющееся по всем клеткам моего тела. Это будто бы ломка. Я начинаю замечать, что мне сейчас все равно, как я выгляжу. Я не хочу бриться, идти в душ, я вообще не хочу двигаться. Мне просто хочется весь день валяться и ничего при этом не делать. И в свободное время я так и делаю.

Я не хочу сказать, что люблю больше всех, что я о любви знаю нечто большее, что я люблю самоотверженнее и ярче, просто я люблю людей по-особенному. Когда представляю, как эту маленькую книжечку станет читать кто-то из тех, кто меня знает (я уже думал об этом), мне даже становится немного смешно. Уверен, если бы я сидел перед человеком этим, а он держал в руках эту книгу и читал, то и дело на меня посматривая, картина получилась бы смешная. Представляю, как человек то и дело поднимает голову и смотрит на меня своими расширяющимися зрачками. Может быть, при этом он пожимает плечами и даже хочет покрутить у виска. И когда он отложит эту книгу, встанет со своего места и уйдет, следом за ним выйду я, и наше общение уже не будет таким, как прежде.

Я каждый день ношу маску. Я веду себя так, как людям будет удобно. Я не хочу рассказывать о своей жизни, делиться своими переживаниями и впечатлениями, риск остаться непонятым или даже осмеянным слишком высок. Так всегда бывает: выворачиваешь свою душу наизнанку, а потом от этого страдаешь. А через какое-то время тот, кто над тобой смеялся, уже сам испытывает нечто подобное.

Конечно я о тебе много думаю. И я боюсь, что буду думать о тебе еще не одну неделю. Мной действительно овладевает страх. И то, что я пишу, меня спасает. Мне становится легче. Пусть ненадолго, но легче. И стоит признаться в том, что я и завтра надену маску. Я не доверяю людям в принципе, и уж тем более не доверяю свои больные места кому-то. Я сам себе врач, сам себе помощник и сам себе советчик. И пусть мне снова и снова будет плохо, я останусь все тем же непрошибаемым грубым бородачом-весельчаком. Хотя бы на этот сложный период.

Знаешь, если сравнить людей с животными, получается не очень приятное сходство в одном – в жестокости. Я почему-то стал вспоминать знакомство с котом твоей бабушки, с этим ленивым и толстым котом, на хвост которого я нечаянно наступил ночью. Я люблю животных, но всегда хочу подчинить их себе. Наверное, мне не стоит никогда заводить домашнее животное. Так вот, вспомнил я то, что дальше случилось с этим котом. Твоя бабушка взяла его на дачу, что она делала неоднократно, а потом он исчез. Я помню, как ты рассказывала об этом, как бабушка переживала, потому что она очень привязалась к нему. И спустя несколько дней ты мне поведала о том, что кота разорвали собаки. Какая ужасная смерть – эту фразу мы с тобой обсуждали какое-то время. Я не знаю, что чувствовал этот кот в момент, когда его разрывали острые зубы собак, но это очень жестоко.

Так заложено в природе: добывай себе пищу, убивая, защищай своих, убивая, убивай всех, кто тебе не нравится или представляет для тебя какую-то опасность. И, знаешь ли, такая жестокость процветает от самого начала мироздания. Мне кажется, что никто не заставляет человека быть жестоким. Жестокость – это осознанный выбор человека. И как бы не пытались себя оправдать люди, поддерживающие это качество, у них почти всегда был выбор, как поступить. Даже на войне. Ты ведь можешь умереть, но не убить. Ты можешь попытаться убежать, но не убить. Я не говорю, что защищать себя – это неправильно или плохо, но ведь говорить, что у тебя нет выбора – это ложь. Выбор есть, просто варианты тебя не устраивают.