Александр Волков - Заметки на собственной шкуре

Есть такой кинорежиссер Юрий Мамин. Мы все восторгались его фильмами в годы перестройки: «Окно в Париж», «Фонтан», «Бакенбарды». Помните? А есть у него еще один фильм. Фильм – редкость! Фильм – раритет! Фильм – уникум! Фильм уникален тем, что впервые, пожалуй, в истории нашего кино отчетливо и остро показал изнанку такой профессии, как клубный работник. И фильм этот называется «Праздник Нептуна». Про то, как в сельском Доме культуры перепутали дату мероприятия для иностранцев и что из этого получилось. Тем, кто этот фильм не видел, я завидую, потому что после этого моего рассказа они обязательно захотят посмотреть фильм Юрия Мамина и получат полтора часа истинного наслаждения. А я его уже получил когда-то. Когда смотрел и утирал слезы от смеха.

Я к чему это вспомнил? А вот к чему. У любой профессии есть невидимая миру сторона. Как говорится, обратная сторона Луны. Например. Выпивал я как-то впервые с цирковыми. Весь вечер они в промежутках между тостами занимались своим ремеслом. Жонглер Степа кидал кольца, надоел своим мельканием хуже горькой редьки. Выпьет. Крякнет. Закусит – и за кольца свои дурацкие. Фокусник Семеныч всё время чего-то клеил и занюхивал водяру своим вонючим клеем. Девушка-каучук Наташка извивалась на соседнем столике со стаканом в руках, мешая нам, мужикам, сосредоточиться. Силовик Жора часа три «крестился» двухпудовыми гирями, не отходя от стола. И только мы с клоуном Кешей, как люди, выпили, закусили, поговорили. И понял я тогда, почему эти трудяги с такой легкостью выполняют свои трюки.

И в сельских домах культуры есть своя изнанка, та самая кухня, о которой не принято говорить. Да и профессия «клубный работник» до сих пор считается вроде как несерьезной. Хотя как сказать, друзья мои. А я вот и скажу. И покажу, как сумею. На примере всего лишь одного мероприятия. Возьмем, скажем, праздник «Проводы зимы». Деревня. Воскресное утро. Солнце. Тепло. Вы пришли на праздник к местному клубу часам к 11.00. Всё вроде нарядное кругом. Помост, на котором поют для вас артисты. Буфет. Столб с призами. Костер. Всё изумительно для вас, не правда ли? Вы посмотрели концертную программу. Перекусили в импровизированном буфете. Потянули канат. Взяли с ходу зимний городок. Покатали ребятишек на лошадке. Выпили с друзьями. Может, даже и, раздевшись до трусов, слазали на столб и сняли с него приз. Сапоги или там, скажем, мясорубку. И, довольные собой, под ручку с красавицей-женой отправились догуливать праздник дома. Всем спасибо, все свободны!

А теперь, как сказал классик, невидимые миру слезы. Проводы зимы на селе в советское время, как правило, проводились в начале марта. Если совпадет этот с праздник по календарю с Масленицей, то хорошо. А не совпадет? Да и так ладно. Был бы повод. За неделю начинается беготня. Сценарий. Репетиции. Это всё само собой, но ведь необходимо подготовить место действия. Расчистить от снега площадку. Соорудить помост для артистов. Приготовить дрова для костра. Привезти столы для буфета. Дел полно, если честно. И всё это висит тяжелым грузом на шее директора клуба, в простонародье завклуб. С музыканта-худрука какой спрос? Этот очкарик играет на всех инструментах, кроме молотка и ножовки. Правда, дело свое он знает, не придерешься, но… Лишь бы трезвый был, главное. На него и дунуть боишься. Вдруг заболеет или запьет, не дай бог! Где другого найдешь? И бегает завклуб в гордом одиночестве, матерясь, из одного конца деревни в другой весь в мыле и пене, хоть попоной накрывай, чтоб не простудился раньше времени.

Первое. Идет завклуб к парторгу совхоза. Затем они оба-двух идут к директору этого совхоза. Вылавливают его с утра, а это надо встать ни свет ни заря. Прийти в контору раньше всех и сесть в приемной с одной мыслью: лишь бы Петр Иванович появился хоть на минуту. А если удалось его подловить, то подгадать под его хорошее настроение. Не дай бог он не в духе или с похмелюги. Боже упаси! Хорошо. Поймали. Подгадали. Обьяснили, для чего им нужен бульдозер. Понял директор с четвертого раза. Позвонил на МТМ. Отматерил кого следует. Когда нужен трактор? В четверг. В четверг будет. Ждите. Еще что? Да ничего, Петр Иваныч, вы что? Боком-боком из кабинета. Слава богу, сами живы.

Теперь что? Второе. Нужно сколотить помост. Опять эта сладкая парочка, завклуб и парторг, ловят с утра пораньше директора совхоза насчет пиломатериала и других прочих гвоздей. Опять он понимает с четвертого раза. Опять звонит. Опять материт кого следует. Когда вам нужно? Завтра. Будет завтра. Что еще? Всё-всё-всё. Боже сохрани, Петр Иваныч, мы и так зачастили. Теперь машина, столы привезти для буфета. Тут я сам, открещивается завклуб. Кольке-соседу чекушку дам, на коне привезет. Нет, чекушки мало будет. Надо же еще и дров на костер. Бутылку налью тещиного самогона, будет у меня на подхвате весь праздник.

Третье. Остались когти. Х-х-хто-о-о-о? Когти. Монтерские. А это-то на хрена? Парторг вообще не в теме. А на чем я на столб полезу призы-подарки вешать? Петуха, сапоги да спасательный круг надувной. Когти надо искать где-то. «Свои-то еще не отрасли до такой степени, – первый раз улыбнулся за день завклуб. – Пойду связистов ловить». Носится по деревне завклуб с утра до вечера. То связистов ловит. То плотников караулит, чтоб не разбежались и не перепились. Помост не ждет, три дня осталось. Главное, чтобы за день управились. На ночь доски оставь, ага. Растащат по дворам за милую душу. Пошел проверил худрука. Трезвый! Поди ж ты! Поют чего-то. Всё нормально? Нормально, Михалыч! Ну, я побёг! Трактор площадку расчистил. Главное, чтобы к воскресенью ее опять не задуло. С буфетом договорился. Марь Иванна, методист, завтра призы закупит. Что еще? Подушки соломой набить для бума этого дурацкого. Ну, люди! Друг друга по башке подушками на морозе колотить – редкое удовольствие. Канат достать, проверить, не изгрызли его за зиму мыши в кладовке…

Четвертое. Провода прокинуть до помоста для озвучки. Где же у меня проводка? Водка, водка, водка – родным эхом отзывается в голове знакомое слово. Да, кстати! Не забыть водки купить для артистов. Чтобы бабульки на морозе спеть могли. Молодежь-то себе сама купит, не стоит беспокоиться. А вот бабулькам еще и закуску надо соорудить. Галька, жена, опять ворчать будет. А куда деваться? Можно и побегать пару-тройку раз за год. Много ли таких праздников в клубе? Новый год да Седьмое ноября. Да Первомай еще. Ну и смотр, будь он неладен. Чего ж не работать? Всё не кайлом махать. Значит, водки купить. А то выйдет, как в прошлом году. Так все позамерзали, сам чуть в больницу не загремел. Доверил купить водку этому кочегару Ханаю. Денег дал, как путному. Смотри, Ромка, четыре бутылки – и не больше! Сдачу принесешь. Понял? Понял, Михалыч! Взял деньги Ромка Ханай и исчез вместе с деньгами и водкой до среды. Чучело гороховое! Кстати, о чучеле. Надо ж тряпку с соломой да краску – морду ей, зиме этой, нарисовать. Сам нарисую в этот раз. А то в прошлом году худрук-очкарик нарисовал, обормот. Вылитая главбухша наша получилась. Всей деревней ржали на костре. А его хоть убивай! «Я не зна-а-аю, – ныл в кабинете потом, – как так вы-ы-ышло. Я не хоте-е-ел, Михалыч!» Не хотел он! Полгода я грехи отмаливал: ни копейки на клуб не выписывала – обиделась. Шторы в фойе на свои кровные к смотру покупал. Галька чуть не убила, когда узнала…