Александр Волков - Заметки на собственной шкуре

Гоша уже в воронке, через решетку что-то орет. Мы к начальнику, дескать, это наш артист. Начальник уперся. «Да какой он артист? Вы на него посмотрите! Таких артистов у меня полный подвал». А концерт идет. Димка, наверное, на пузе уже пляшет. Развлекает публику, пока мы тут Гошу выручаем. Шофер воронка подошел: «Товарищ майор, че-то от бомжа этого шибко дорогим одеколоном пахнет». Притащили Гошу. А ну-ка дыхни. Как будто наш артист мог выпить дорогой одеколон. Дыхнул Гоша. И спасло нас всех только то, что Гоша и в самом деле не успел хряпнуть перед концертом. Начальник посмотрел на меня. На Любу. «Говорили же мне, уходи на пенсию. Нет, не послушал умных людей, идиот». Плюнул смачно и пошел куда-то вдаль, как Горький по Руси.

И вот совсем измочаленный наш спасатель программы Димка облегченно и радостно обьявил: «Встречайте – Георгий Шестеркин!» И когда на сцену с гитарой и в изумительном костюме выскочил только что арестованный бомж, в зале повисла гробовая тишина. В этой звенящей тишине Гоша исполнил пару песен и ушел под звук собственных каблуков. И только уже где-то на третьем или четвертом Гошином выходе до нашей доблестной милиции стало что-то доходить, и Гоша все-таки удостоился жидких и жалостливых хлопков. А потом была уже сама, собственно, пьянка. Корпоратив то есть. Уже через час в ближайшем ресторане. И когда совсем не бомж, а великолепный певец Георгий Шестеркин лихо исполнил с эстрады захватывающий хит тех времен «Прорвемся, опера!», то первым к нему бросился именно Василий Степанович, тот самый начальник ИВС. Долго нашего Гогу обнимал. Хлопал по плечам. И, в конце концов, увел к себе за столик. Практически арестовал бывшего бомжа на целый вечер. И выпускал Гошу «из-под ареста» только для того, чтобы тот в очередной, двадцатый по счету, раз исполнил бессмертный хит, а сам он мог вместе с Гошей крикнуть в зал последнюю строчку: «Прорвемся, опера!»

P. S. Этот рассказ я посвящаю моим друзьям и коллегам. Володе, у которого я учился профессиональному отношению к делу. Леше, который поддерживал меня в самый страшный период моей жизни. Людмиле – красота этой женщины спасала весь наш маленький мужской актерский мир. И, конечно, благодарен я обладателю «Золотой маски России» Олегу. Я горжусь тем, что мне выпала честь быть его другом. Спасибо вам, ребята, за все! Спасибо.

В конце восьмидесятых была у нас команда «бродячих артистов». Халтурили мы вчетвером по детским утренникам для детей работников предприятий и организаций нашего города на КАТЭКе. Сценарий был продуман и прописан так, что мы исполняли по две-три роли в течение представления. Молодые были, креативные. Если б я знал тогда, что через тридцать лет буду об этом писать! Я бы уже тогда всё фиксировал, но… Молодо-зелено, увы. Хотя… Именно сейчас с высоты прожитых лет можно посмотреть на те события спокойно и отстраненно. И улыбнуться! А улыбнуться есть чему. Сколько там было удивительного!

Работали мы несколько лет подряд и уже где-то на пятый год обнаглели до того, что не стали писать сценарий. Вообще! Сейчас такое дико даже вспоминать. А тогда… Нет, ну, Дед Мороз и Снегурочка – это святое, конечно, а там… Каждый решал для себя, кем он будет еще. Мол, по ходу дела под елкой разберемся. Наглеж полный! Но, во-первых, мы были молоды и талантливы. А во-вторых, это хоть как-то привносило свежую струю в избитую годами тематику. И вот… Да, еще напомню, что это было время всеобщего дефицита, и с нами расплачивались, кто чем мог. Кто деньгами. Кто селедкой. Кто гречкой. Пуховиками. Сахаром. А кто и спиртом. Вот такой тогда был гонорар. Кошмар, короче.

И вот накануне первого утренника нам выдали этот самый спирт. А сценария еще нету. И мы уломали директоршу нашей команды обмыть несуществующий сценарий. Обмыть то, чего еще нет. Типа, мы сейчас выпьем – и одним махом такого наваяем! В вечность уйдет этот сценарий! Уговаривали-умоляли-клялись. Сдалась она. После третьего стакана мы совершенно охладели к сценарию: а, будь что будет! Хорошо сидим! Директорша и кричала, и стыдила. А мы, наглецы: «Да успокойся, Танюха. Ты меня знаешь! Да чтоб я!.. Да чтоб мы!.. Да мы завтра!..» Отобрала она у нас остатки, а что толку? Сценария-то нет.

Наступил первый утренник. Премьера, так сказать. В каком-то красном уголке какой-то ПМК в 8.00 утра. Куда-то привезли нас в утренних потемках. После вчерашнего спирта настроение в восемь утра было, сами понимаете… Так вот, о сценарии. Елочка. Родители. Дети зайчики-белочки-снежинки. Выпустили мы на первой же минуте, чтоб не заморачиваться, к детям Деда Мороза. За ним вышла Снегурочка. Идет действие. Хороводы, загадки, игры. Должен появиться герой типа Бабы-яги, как обычно принято, для контраста. Режиссура, куда от нее денешься? Самое интересное заключается в том, что находящийся в зале Дед Мороз понятия не имеет, кто к нему сейчас выйдет. Не вру! И вот появляется этот герой. Это нечто! На голове перья. Усы намалеваны. Хвост длинный, как у коровы. «А вот и я!» Дед Мороз и так после вчерашнего спирта плохо соображает, а тут… Кто это? Что это? «А вот и я!» Дед Мороз обернулся, и ужас застыл в его глазах. Кто перед ним? Как это чудо в перьях зовут? Как к нему обращаться?! На лбу же не написано… Секундная пауза, и… И Дед Мороз – Серега, остроумнейший человек! – все-таки нашелся, что сказать. Помните, на приеме у психиатра в кино? Вот и Серега спросил с такой же интонацией психиатра: «И кто-о-о-о мы сего-о-одня?» Мы за кулисами попадали от смеха! А это чудо отвечает: «Я – воробушек». С коровьим хвостом… Еще лет десять, встречаясь где-нибудь в магазине, мы приветствовали друг друга этой фразой: «И кто-о-о-о мы сего-о-о-одня?»

На одном из утренников в таком же красном уголке какого-то учреждения фурор произвел мальчик, пришедший в костюме пожарного. Костюм был просто изумительный! Сапоги-бахилища. Скафандр, как у космонавта. Краги-руковицы. Шлем с забралом и с защитной оболочкой. Родители потрудились на славу! И для полного правдоподобия у него был огнетушитель. Огромный такой. Красный. Пока мальчик скакал-хороводил, огнетушитель был у родителей. А у нас был режиссерский ход – «защита костюма». Каждый герой, прежде чем получить подарок от Деда Мороза за костюм, должен был изобразить-оправдать свой костюм. Снежинки кружились в танце. Собачки гавкали. Рыцари размахивали мечами и так далее. И вот подошла очередь Пожарного. Вышел мальчик с этим огнетушителем, и Серега – Дед Мороз не успел и слова сказать, как мальчик хряс-с-с-сь огнетушителем об пол. И как шибанет пена в морду Деду Морозу! Дед Мороз – с копыт. Дым. Вонь. Весь зал ломанулся, кто куда. Пацаненок стоит, машет этой дурой налево-направо. Дымище! Где там папа? Где мама? Паника! Ничего не видать вообще. Гости врассыпную, все в белом. Крик! Рев! Какой утренник к чертям, тут бы живым остаться. Жаль, не было в то время телефонов. Очень жаль. Вот было бы видео на память! С месяц потом этот зал отмывали-отскабливали. До весны в конторе было не продохнуть, вонища стояла.