Александр Волков - Заметки на собственной шкуре

Поплелась Нюра к Лехе. Там тоже спали не все. Наслушалась от Лехиной Зинки такого! И про Леху. Чтоб он сдох, кобель! И про Яшу своего. Ох, нахлебаешься ты, Нюрка, со своим Гераклом! Ох, нахлебаешься. Беги от него, пока не поздно. Я бы давно от своего алкаша ушла, да кому я нужна с тремя детями. А моего не было у вас, Зин? Не было. Да он и трезвый-то меня боится, а тут. Мой на карачках приполз. Вон в сенях почивать изволит. Погоди, спрошу. Зинка загремела ведрами в сенях. Потом раздалось ворчание. Потом… Ты Геракла где потерял? Кого? Геракла где потерял, я спрашиваю? Какого Геракла? Греческого Геракла, какого… Греческого?! Яшку Геракла где потерял? Яшку?! Да, Яшку! Или Геракла? Ты дураком-то не прикидывайся! Где Геракл, спрашиваю? Какой Геракл? Яшка! Яшка или Геракл? Я тебе сейчас память налажу! Ты у меня сейчас…

Загремели ведра. Поднялся визг. Нюра поплелась домой. На часах полтретьего ночи. Яши нету. Собака воет. Что делать? Куда звонить? Да и откуда в бараке телефон?.. Вышла на крыльцо. Дружок, бедный, воем исходит. Подошла, погладила. Вроде легче стало. Всё не одна. Промаялась Нюра до рассвета. Так и не смогла даже задремать под вой да скулеж этот собачий. Решила идти завтра в милицию. Пропал муж, так и так, мол. Помогите найти, мол. Ох…

Вышла на крыльцо утром. Свернулся клубком Дружок возле будки. Умаялся за ночь, бедный. Надо ему костей вынести. Там вроде остал… Опа! Ну-ка, ну-ка? А это что такое из будки торчит? Вроде как ботинки Яшины? Ну-ку, ну-ка! Подошла Нюра к будке собачьей, а из будки храп богатырский разносится. Смотрит Нюра и глазам своим не верит. Будка собачья. Рядом пес калачиком свернулся. А из будки этой ноги торчат. И не просто ноги, а самые любимые ноги на свете. Мужнины ноги! Геракловы!

Солнце встает, сверкая банками на заборе. Где-то пропели петухи. Промычала корова. И так тепло стало у Нюры на душе! Отцепила она Дружка с цепи. Рванул пес, не веря своему счастью. А Нюра стоит, тоже счастью своему не верит. Вот оно – счастье! Самое настоящее бабье счастье. Только руку протяни! В собачьей будке это Нюрино счастье. Пес к ногам ластится. Иди, Дружок, побегай! Отведи душу за всех нас. А Яша… Яша пусть поспит. Суббота сегодня. Как говорится, у Геракла выходной – пуговицы в ряд! Ох. Где там у меня рассол?..

Людей маленького роста принято жалеть. Вот, дескать, не повезло человеку. Все большие и длинные, а он… Как же ему тяжело в этом огромном мире, бедненькому. Ну, не скажите! Вот нашего Яшку-Геракла только рост и спасал порой от крупных неприятностей. Причем не однажды. Подпил он летом как-то малёха. С кем не бывает. И на мотоцикл – прыг! Погонял по улицам, потарахтел и… Натарахтел на свою шею гаишников. Откуда они вынырнули? И ему на хвост плотно так сели. Он в переулок – они за ним. Он по асфальту – они за ним. И давай он к спасительному дому пробираться. Вылетел на свою улицу – они за ним. Он сдуру к родной калитке в азарте – они за ним. Бросил он мотоцикл и в квартиру шмыг! А дальше-то куда? В шкаф? Смешно. В подполье? Найдут. Вон они уже в сенях сапогами гремят. Глянул по углам Яшка-Геракл. Ну! Думай, Яша, думай! Ну! Опять по углам глазами пошарил. Смотрит и… Колькин горшок стоит. Мгновенно снял Яшка штаны и… И сел на горшок. Глаза в пол. Менты влетают, видят: пацан на горшке. Папка дома? Нету. А где он? В огород побежал. Менты топ-топ-топ-топ и свалили. И смех и грех. Потом, конечно, разбирались, но проспаться-то он успел! Трезвому-то куда проще отбрехаться.

В другой раз не до смеха было. Летел он с крутой горы на лесовозе в реку – тормоза отказали! Впереди река, за спиной полная машина бревен. Влетел он в воду на полном ходу, затормозил таким образом, а брёвна… Брёвна эти по инерции кабину-то и снесли. Подчистую. Успел Яшка вжаться в сиденье, как мог и… Вылез из-под бревен мокрющий и весь в смоле, но!.. Без единой царапины. Человек с нормальным ростом так никогда бы не смог, а он… Вот тебе и Геракл!

Ну а в тот день… Отправили Яшку очередной осенью на очередную уборку. Только в этот раз недалеко от дома и не силос нюхать, а прикомандировали его к дояркам. Утром и вечером возить их в летний лагерь на дойку. Работа – не бей лежачего! Утром отвез и до вечера свободен. Когда-никогда попросят конторских женщин в город отвезти, а так… Место для рыбалки за деревней подобрал себе наш Яшка, и все уже знали, где его можно всегда найти, если что. А тут дождь с утра – какая рыбалка? Выспался за день наш маленький Геракл в кабинке «газика» своего. Установил к вечеру фанерную будку в кузов от дождя. Охапку соломы бросил для сухости. Собрал к вечерней дойке доярок по всей деревне, и поехали они. И вот надо же было так случиться, что, съезжая с крутояра, понесло Яшкин «газик» по скользкой глине в пропасть. В самую настоящую пропасть в глухой сибирской тайге! В здоровенный такой обрыв.

Как так случилось, Яшка даже не понял, но… Волокет его юзом в эту бездну так, что ни тормоза, ни руль никакой роли уже не играют. Машина сама по себе – водитель сам по себе Ливень хлещет в глаза, ничего в метре от себя не видать. Гром гремит. Молнии сверкают. Мотор визжит из последних сил. Орет он девчатам, чтобы прыгали из кузова, но… Дождь градом стучит по кабинке и будке, хоть заорись. Сидят себе они там в тепле и уюте. Песни напевают. А машину безнадежно тянет в эту страшную пропасть. И видит Яшка, что всё. Прыгать из кабинки надо, иначе полный капец ему, но как ты прыгнешь, когда в кузове у тебя с десяток молодых красивых жизней? И ты, как водитель и мужчина, за них отвечаешь головой. А природный инстинкт набатом кричит в Яшкином мозгу, дескать, прыгай, дурак! Прыгай, если жить хочешь, идиот! А кто не хочет? Ну, Яшка! Ну, Геракл!

«Прыгай!» – взывает разум. «Прыгай, черт!» – умоляет организм. «Прыгай, сука!» – заклинает здравый смысл. «Прыгай, идиот!» – кричит криком подсознание. «Миленький!» – плачет в сердце Нюра. «Папка!» – кричит в мозгах Колька. Ну!!! Прыга-а-а-а-а-ай!!!

И Яшка прыгнул! Прыгнул. Под колеса. Под колеса своего же «газика». Телом своим, как бревном-препятствием, остановил-заклинил сползание машины в бездну. Просто и тупо. Лег под колеса – и всё. Всё! И заглох…

На Земле безжалостно маленькой жил-да-был человек маленький… Вытащили врачи Яшку с того света. Чудом, но спасли. Свинтили-собрали-склеили. Домна Ивановна – теща, мудрейший человек – выходила его своими травами-кореньями. И Нюра отогрела его своею любовью. Колька глазищами своими вернул его в реальность. Выползает иной раз Яшка-Геракл на завалинку со своим костылем. Шугает ребятишек. Щурится на солнце. Улыбается. Изредка отворачивает лацкан своего пиджака. Того самого, в котором еще Нюру из роддома забирал. И любуется. Любуется медалью.

Вручили ему тогда все-таки медаль в клубе после выписки из больницы! Специально его с женой из дома в деревню эту привезли на директорской «Волге». Рукоплескал ему весь многочисленный деревенский народ! Целовали-обнимали его спасенные доярки. Плакали в уголочке Нюра с Колькой. Сам Геракл стоял посреди сцены смущенный и красный, как кумач. Прицепил ему медаль на грудь какой-то важный чин из самого крайисполкома. Потом концерт.