Александр Волков - Заметки на собственной шкуре

«Ба-а-арыня ты моя-а-а-а. Сударыня ты моя-а-а-а». Опасаясь за аппарутуру, худрук кинулся сломя голову к микшерному пульту. Выдернул из гнезда микрофонный шнур от греха подальше. Но Марь Иванну уже было не остановить. Она и без микрофона перекрывала все звуки в радиусе двести километров. «Ко мне нонче друг Вань-ю-ю-юша приходил». И, не дожидаясь, зачем «друг Вань-ю-юша» приходил к Марь Иванне, музыканты побросали инструменты и бросились в пляс, сотрясая доски неструганого хлипкого помоста! «Ба-ры-ня ты мо-я! Су-да-ры-ня ты мо-я!» А народ, глядя на это дело, ломая ноги, поднялся на переполненный эмоциями помост. Окружив Марь Ванну и музыкантов, устроил такой грандиознейший хоровод, что знаменитый танец с саблями и бразильский карнавал потеряли свой престиж раз и навсегда. «Ба-ры-ня ты мо-я! Су-да-ры-ня ты мо-я!»

А потом сжигали чучело уходящей зимы, подозрительно похожее на завклубовскую тещу, спаивающую своим самогоном всю деревню уже которое десятилетие. А потом раскупили у обалдевшей от торгашеского счастья буфетчицы все ее замерзшие пирожки. А потом допили вместе с артистами остатки водки. А потом… А потом с баяном и весельем пошли в припляску по деревенским улицам навстречу завтрашнему дню. «Ба-ры-ня ты мо-я! Су-да-ры-ня ты мо-я!» Сквозь пургу и метель. Сквозь ненастья и невзгоды. Навстречу завтрашнему счастью. Навстречу очередному празднику.

Прошли годы. Жив, слава богу, и здоров завклуб Василий Михалыч. И клуб всё так же стоит на том же месте. И даже всё те же бабульки поют до сих пор на всеобщих праздниках всё те же песни. Значит, есть и сегодня праздники. Значит, жизнь продолжается! А это главное.

Р. S. А фильм «Праздник Нептуна» вы все-таки посмотрите. Не пожалеете, уверяю вас!

Каждый уважающий себя артист, а я имею наглость тоже причислять себя к этой славной когорте, имеет в своем загашнике массу невероятных историй, случившихся с ним на скользком, но увлекательном творческом пути. Знаменитый Роман Карцев рассказывал, как на одном из концертов в Ленинграде во время известной миниатюры «Авас» про тупого доцента, на сцену из зала поднялся поддатый зритель и заорал, засучив рукава, на Виктора Ильченко: «Ты щас у меня всё поймешь. Я те щас всё обьясню. Ты щас у меня поймешь, кто Горидзе, а кто Авас». И кинулся на артиста с кулаками. Сначала зрители подумали, что это подставное лицо. Засмеялись. Зааплодировали. Но вскоре, поняв в чем дело, кинулись разнимать уже буквально дерущихс яна сцене популярного артиста и ярого поклонника Мельпомены. Пришлось сделать незапланированный антракт и успокаивать Витю Ильченко коньяком, завершил Роман Андреевич свой рассказ.

Народный артист СССР Сергей Юрский рассказывал, как однажды на новогоднем детском утреннике (опять же в Питере) вышел огромный Дед Мороз на огромных ходулях и крикнул в толпу детей: «Здравствуй, добрый мой народ». И тут же детский голос из толпы в ответ: «Здравствуй, ж..а, Новый год». И всё! Карьера артиста – Деда Мороза была угроблена раз и навсегда, потому что, когда он потом уже у себя в БДТ выходил на сцену в образе Лопахина или Ивана Грозного, из-за кулис нет-нет да и произносили: «Здравствуй, ж..а, Новый год». И пришлось уехать этому талантливому парню куда-то чуть ли не на Курилы.

Что касается нас, грешных. В середине девяностых был у нас маленький мобильный дружный театр миниатюр и пародий. Мотались мы по городам и весям с веселой пародийной программой. Села, города, курорты. Но особо любимыми и желанными мы были на всевозможных пьянках и банкетах, которые потом стали называться столь модным и красивым словом «корпоратив». Другими словами, пьянка всем коллективом в честь профессионального праздника. Открою небольшой секрет: каждый режиссер в своей программе обязательно на таких мероприятиях имеет какой-то ход для расположения к себе зрителя. У нас это был трюк, называемый «бомж». Как это выглядело? Начинается концерт. Выходит ведущий. Красивый и неотразимый наш франт и щеголь Владислав. И торжественным, хорошо поставленным голосом произносит: «Добрый вечер, дорогие друзья!» Идет вступительный монолог. Владик своим обаянием старается настроить публику на соответственный лад. Все слушают. Ведущий говорит обычные в таких случаях слова: «Разрешите мне от имени нашего коллектива поздравить вас…» И где-то на третьей минуте в зал входит бомж. Треники. Сланцы. Жеваная майка. Кепка из газеты. В пакете гремят пустые бутылки. Плюс грим, конечно. Вид еще тот. И… А вот тут уже всё зависит от состава публики. Если мы работаем для медиков, то бомж начинает искать в зале начальника санэпидстанции, называя его по фамилии, имени и отчеству (данные мы узнаем заранее). В зале оживление, смех. Типа, а зачем он вам? Бомж достает из пакета банки с анализами. «Передайте Николаю Ивановичу по рядам. Я с утра его ищу. Говорят, что сюда куда-то ушел. Пьянка тут у них где-то. Вот моча в этой банке. А в этой…» Что творится в зале – не передать. Смех. Хохот до слез. До колик. Бедному Николаю Иванычу передают эти банки под общую бурную овацию. Бомж уходит. И всё! Публика наша. Успех концерту гарантирован! И когда минут через десять на сцене появляется в костюме-тройке с гитарой только что бывший бомжом наш артист Гоша Шестеркин, в зале творится что-то ну просто невероятное. И концерт проходит при взаимной радости и взаимном вдохновении артистов и зрителей. Каждый выход Гоши сопровождается бурной овацией.

Так было всегда. Менялась только тема. Если это были строители, то наш Гоша-бомж доставал из какого-нибудь мешка пару кирпичей и вручал их сидящему в зале известному всем прорабу. Если это были работники почты, то уже в ход пускали посылку с какой-нибудь крупой. Короче, вариант был беспроигрышный. И вот концерт ко Дню милиции. Полный зал народу, называемого тогда еще милицией. Ведущий начинает. На третьей минуте в зале появляется наш Гоша-бомж. И начинает, как обычно, у публики выспрашивать нужного ему человека. На этот раз жертвой был избран начальник местного ИВС, изолятора временного содержания. По-старому КПЗ. Звучит имя, фамилия. Смешок. Ропот. Всё как всегда. Гоша достает из пакета пачку чая, пачку сигарет и просит начальника ИВС Василия Степановича: «Слышь, братан. Ну че тебе, в падлу? Передай Лехе. Он у тебя на пятнадцать суток закрыт. Без курева и без чая. Скажи, от меня». Хохот. Встает Василий Степанович. И уходит с Гошей-бомжом из зала. Смех, оживление. Ведущий говорит свой текст. Проходит первый номер. Владик готовится обьявить ставший уже привычным выход Гоши Шестеркина. А Гоши нет. Влетает за кулисы вся взлохмаченная и очумевшая наша директриса Люба. Кричит благим матом: «Гошу арестовали!» Как арестовали?! Очень просто. Вон уже в воронок поволокли. В наручниках. А концерт идет. Что делать?! Вышел Димка с незапланированным монологом выручать программу, а мы бежим на улицу.