Дмитрий Кононов - Второй город. Сборник рассказов

– Привет, – брюнетка не подняла головы, только скосила глаза на вошедшую. – Проходи, будь как дома.

Парень кивнул, глядя в потолок:

– Сюда бы мандалу какую-нибудь зафигачить. Чтобы лежать вот так – и лететь в план Будд, – вялым, слабым голосом проговорил он.

– Я… Я поняла, что мне там, – девушка махнула рукой в сторону улицы и стянула с плеч рюкзак. – Совсем не нравится. Я бы хотела родиться заново. Чтобы все было не так, как со мной делают, а так, как я хочу. Вы можете мне помочь?

– У тебя есть что? – брюнетка спросила рыжую.

– У меня есть что, – ответила рыжая, направляясь к окну.

– Должна будешь, – добавила она, отодвигая в сторону кусок плинтуса.

Грешно тащиться на работу, если накануне пил с друзьями, приехавшими из Питера. Сережа сбросил с тумбочки телефон с вопящим будильником и сел на кровати. Какого ж черта, три часа сна – а ведь сегодня весь день с ирландцами по городу ездить. Голова тяжелая, в рту сухо. Подташнивает. Сережа аккуратно встал, качнувшись, и медленно пошел на кухню. Мойка была забита неделю немытой посудой, у мусорного ведра стояли немым укором бутылки. Одно из двух: либо догон был лишним, либо в круглосуточном магазине им продали какой-нибудь контрафакт. Джин, и вправду, был мерзким на вкус даже для джина. Сережа достал из холодильника бутылку минеральной воды, крутанул крышку, зашипело, пузырящаяся газировка полилась на пол. Времени на сборы в обрез. Он щелкнул рычажком чайника и отправился в ванную. После душа стало чуть лучше, прояснились вчерашние воспоминания: утреннее пение птиц – до половины пятого сидели, вроде бы – да еще разговоры. О том, что в Омске ловить нечего, нужно выходить из зоны комфорта и по примеру друзей валить в Питер. Этот город, полный возможностей для гуманитария широкого профиля, манил не первый год. Алкоголь сделал переезд невыносимо реальным. Сережа с кряхтением сел на табурет перед окном и в очередной раз подумал, что слишком уж много он в свои тридцать делает с кряхтением. Да еще колени скрипят. Он через силу пил горячий черный кофе и думал о слове «невыносимо». Хорошее слово. Его можно добавлять к чему угодно для придания обреченности и драматизма. Невыносимо реальный переезд в Питер. Невыносимо душное похмелье. Невыносимо солнечное июньское утро. Невыносимо думать о грядущей работе… но надо.

Сережа был переводчиком-фрилансером. Последние несколько лет он сопровождал ирландские супружеские пары, которые приезжали в Омск для усыновления больных русских детей. Некогда между двумя государствами был подписан договор об иностранном усыновлении, и сережиными клиентами становились, в среднем, пять пар в год. Для Ирландии бездетные супруги – явление чрезвычайно редкое, можно сказать, ненормальное. Однако жизненные обстоятельства складываются по-разному, и семьи соглашаются на приемных детей. Сережа щурился от яркого солнца, глядя в окно маршрутки на проплывающие улицы. Он думал о том, сколько ужасных историй открылись ему за прошедшие годы работы с документами, домами ребенка, педиатрами, инстанциями, судами. По закону, иностранцы не могут усыновлять здоровых детей, только больных, но и это не все. Ребенка им на рассмотрение могут предложить лишь в том случае, если три разные русские пары откажутся от него, о чем подпишут соответствующий документ. Церебральный паралич, пороки сердца, эпилепсия – множество шелестящих тонких листков с синими печатями на страшном диагнозе прошло через сережины руки. Дома ребенка, эти заваленные игрушками зоны отчуждения, где работают святые люди, нянечки, медсестры, педагоги, за оскорбительные гроши дарящие любовь детям, от которых отказался весь мир. Говорили, в Ирландии лучшая в мире восстановительная медицина. Сережа не знал. Но он переводил отчеты после усыновления, которые в течение нескольких лет обязательно присылали ирландские социальные службы, видел фотографии совершенно счастливых и здоровых детей, окруженных сонмом любящих родственников. На обширных фермах, среди белоснежных овец и мохнатых теплоухих коров, в детских садах, в самодельных костюмах на Хэллоуин, перед рождественской елкой, на изумрудном лугу, что дальше сливается с сине-зеленым ирландским морем. Порой супружеские пары привозили усыновленных детей в Омск – таковы рекомендации социальных работников. Сохранение национальной идентичности. Вместо искалеченной еще в утробе девочки, которая не могла ходить и ползала с трудом, Сережа увидел отлично сложенную семилетнюю мисс, смешливую и активную. Она с удовольствием гуляла с родителями, ни костылей, ни иных медицинских устройств, прыгала по плитам на тротуаре, словно по классикам. Маршрутку тряхнуло, Сережа проснулся.

– У Краеведческого музея остановите! – крикнул он.

Прекрасный сетевой отель, белое название в красном квадрате. Блестящие каменные ступени, идеально чистая стеклянная дверь, краткий обмен любезностями с безукоризненно вежливой красоткой за стойкой регистрации. Они заканчивают завтракать, пожалуйста, ресторан направо и прямо, спасибо. Континентальный завтрак, шведский стол, тонко нарезанные колбасы, тосты, яйца вкрутую, сливочное масло брикетиками и апельсиновый сок в стеклянных бутылках.

Вот они, сидят за столом, все трое. Брайан высок для ирландца, Сереже где-то до уха, он работает в дублинской криминальной полиции, серьезен и почти не улыбается, но уж если что найдет смешным – хохочет, словно беззаботный ребенок. Мэри на голову ниже супруга, мягкие черты лица и приятная улыбка, она будто бы и не думает взрослеть, так радуется окружающему миру. Лидия Борисовна, социальный работник, собранная и деловитая, доверенное лицо ирландской четы за все, ответственная и степенная, как старушка-детектив из смутно знакомого телесериала. Лидия Борисовна практически не говорит по-английски, однако пары десятков известных ей слов вполне достаточно, отмечал Сережа, для объяснения иностранцам чего угодно. И тем не менее, сегодня он нужен им весь день: ирландцы захотели экскурсию по городским церквям.

Увидев переводчика, Мэри заулыбались и приветственно помахала рукой. Сережа подошел к столику, поздоровался по-английски и по-русски, пожал руку Брайану. Лидия Борисовна собирала в большую стопку разложенные на ее краю стола кипы бумаг.

– Так, Сереженька, переведите им – я уже сказала, но вы еще раз для верности переведите – что сейчас мы вместе едем в министерство, а потом я еду в суд со всеми документами, а вы – на экскурсию. Вы план составили?

Сережа кивнул и перевел.

– Это чудесно, – воскликнула Мэри. – Надеюсь, в суде все пройдет быстро.

По городу их возил бессменный шофер Коля, немолодой уже, чуть флегматичный, добродушный мужик. Он работал с Лидией Борисовной очень давно и порой проводил весь день с рассвета и до ночи, перевозя людей и документы. Спокойное добродушие объяснялось баснословной по местным меркам зарплатой. За эти деньги он был готов дежурить у крыльца отеля круглосуточно.