Валера Жен - Ego venit

В голосе обиженного священнослужителя появилась дрожь, и он на минуту прервал односложный монолог. Непонятно было, как реагирует Первое лицо и понимает ли глубину народного недовольства. Такого шквала оскорблений Церковь не получала за всю историю своего существования на Руси. Поклонные кресты на въездах в населенные пункты стали подвергаться осквернению. Например, митрополит Челябинский и Златоустовский Феофан сообщает, один из крестов был распилен на три части, будто Христу хотели отрезать ручки, голову и ножки. Эта активистка из женского движения FEMEN была арестована на пятнадцать суток, что еще больше разожгло народный гнев. Пора бы высшим чиновникам принести покаяние. Судя по компьютерному вирусу и ряду смертей государство столкнулось не с каким-нибудь банальным хакером, а с гением, с которым известными методами справиться невозможно. При таких обстоятельствах РПЦ не может рисковать своим статусом, будет придерживаться проверенной веками тактики, то есть в своих проповедях поспешать медленно.

– Идолопоклонство обернулось страшной кровью для всего народа. Этими идолами становятся богатство, потребление, власть, деньги.

И кому сказал? Вроде не Успенский собор, а простой народ далек от пагубных страстей. Патриарху все понятно, но разве прошибешь человека, способного посылать молодых солдат на верную гибель. Развалена и разграблена огромная страна, а ему все нипочем – ведет неизвестно куда, растрачивая остатки материальных ресурсов. Всем известно, немало людей, охваченных огромным стремлением к власти, сокрушают на своем пути любые препятствия, их управление приносит невосполнимый ущерб стране. И цель очевидная, да никто не хочет ее признавать и озвучивать – уж очень примитивная для первых лиц государства. Страна становится вотчиной для небольшого круга людей, Первому лицу и его окружению жизнь становится милее, богаче и щедрее. Так было во все времена, а все же Умцов часто просыпается в холодном поту, мерещится ему черная метка с надписью

EGO VENIT!

Для всякого человека наступает судный день, когда он оглядывается на пройденный путь, сам дает оценку собственной жизни. Можно рассматривать данный факт как горестное событие, потому что для умирающего ничего не может быть горше, чем осознанная, наконец-то, бессмысленность затраченных сил и бесценного времени. Совсем не обязательно страдать из-за того, что не вписываешься в образ мышления недроидов , охваченных жаждой наживы. В свое время хорошо высказался немецкий мыслитель Иоганн Гете, полагая, что люди разочаровываются в себе и других, принимая средства за цель; ничего из всей их деятельности не выходит или выходит обратное тому, к чему они стремились . Возможно создать собственный, альтернативный, мир со своими справедливыми законами и светлыми идеалами. И мне становится понятной безысходность загнанного в угол народа. До тридцати случаев суицида в год – это что же получается! Мне в голову не приходила быть каким-нибудь лидером, но я, так или иначе, стал задумываться о корнях собственного недовольства.

С теплым чувством вспоминаю деда по отцовской линии, седенького и дряхленького. Бабка тоже не отличалась хорошим здоровьем, но отчаянно курила. Впрочем, они оба кадили так, хоть топор вешай. Сами выращивали самосад, сушили, измельчали, ловко закручивали козьи ножки , урожаем делились с соседями. И как не жить дружно и не делиться, если провинция и в магазинах полки пусты. Иначе никак нельзя, после фашистской нечисти не только в Туринске, но и во всей стране трудно было хозяйство поднимать. И не это главное, а то, что бабка и дед были детьми политических ссыльных. Думаю, через них и отца мне передались гены вольнодумства. Так вот, из поколения в поколение происходила эволюция политического сознания. Возможно, в детстве была доля преувеличения в моем понимании, но уже в отроческом возрасте я почувствовал огромную духовную силу. Только почувствовал, но не пытался объяснять ее появление. Мое мнение о людях было в прямом смысле убийственным. Однажды, это было в жарком июне – родители ушли на водокачку, сосед ворвался в нашу избу страшно пьяный с требованием денег на выпивку, не получив положительного ответа он бросился на лающего щенка. Тут еще ему подвернулся большой чугунок, и этот пьянчуга изрядно покалечил нашу собаку. Меня он тоже отшвырнул, но все же я успел произнести: Запомни, ты умрешь нехорошей смертью! Через два дня он сгорел в собственном шалаше на берегу пруда.

С нерадивыми, или безответственными, людьми случаются несчастья, и не надо в моем предсказании видеть признаки колдовства или ясновидения. Следующий факт только подтвердил мои здравые рассуждения, чего нельзя сказать про людей зловредных. Отец очень сетовал на своего коллегу по работе. Дал в долг последние сбережения, а в конце августа, когда перед дождями пришла пора срочно чинить кровлю, тот попросту убегает от разговора. Низость необыкновенная, если учесть наше нищенское положение. Сидели за более чем скромным ужином, макали вареный картофель в чесночный соус. Отсутствующий взгляд отца не мог способствовать аппетиту, разговор тоже не клеился. Хватит истязать себя напрасно, – осторожно произнес я. – Он обрек себя на смерть, а ты делал только добро. Странно посмотрел на меня отец, а мы должника уже не видели. Хоронили его через две недели в закрытом гробу. Оказывается, он умер уже через день после моих слов, не выдержало сердце. Хватились, но поздно – с родственниками у него тоже отношения не сложились.

Отец частенько косил на меня глаза, но ничего не говорил. Конечно, редкое совпадение, но не более того. Однако появился повод помечтать. Подумалось о страданиях великого множества людей, лишенных права на отмщение как единственной возможности какого-то морального удовлетворения. Обладая способностью психологического воздействия на расстоянии, можно, не привлекая внимания, заставить поверить людей в справедливость. Православная церковь веками морочит людям головы какой-то счастливой загробной жизнью, светская власть открыто глумится над простым народом, а в реальности выигрывают бессовестные люди с примитивными животными запросами и безмерными, ничем неоправданными, амбициями.

Поскольку я был молод, то мое стремление к справедливому общественному устройству подкреплялось буйным воображением. Очень вовремя вспомнился исторический эпизод в Испании, когда король Фердинанд VIII, вернувшись к власти, жестоко расправился с кортесами. Как писал по этому поводу Дмитриев-Мамонтов: И что же стало с кортесами? Разгромленные, осужденные на смерть и заточение, и кем же? – животным, которому сохранили жизнь. У меня было оружие, которое никому даже не снилось, а параноику, облеченному властью, невозможно доверять – не может быть к нему милосердия. Мои любимые декабристы тоже были настроены решительно, но их выводы так и не получили реализации, пора сделать свой ход.