Валдемар Люфт - Детективные повести

Утром я вместе с Жорой поехал в милицию. По дороге мы молчали, но это было не то молчание, в котором мы ехали из аэропорта. Тогда мы молчали, наслаждаясь природой, заходящим солнцем, свежестью надвигающегося вечера и встречей друг с другом. Теперь же молчание было тягостным, и каждый был бы рад, как можно скорее разойтись. Жора провёл меня на второй этаж, к начальнику милиции. В его кабинете сидел уже один из инспекторов. Начальник милиции был в звании майора, и лет ему было за пятьдесят. Сначала были формальности. Фамилия, имя, отчество, год и место рождения, место жительства и так далее. Когда речь зашла о гражданстве, немного замешкались.

– Я гражданин Германии. От казахского гражданства отказался ещё два года назад, – сказал я.

Начальник милиции был со мной до такой степени вежлив, что предложил:

– Вы можете позвонить в немецкое посольство и информировать об этом допросе.

– Я не чувствую себя в чём-то виноватым, поэтому звонить в посольство не вижу необходимости.

В самом начале допроса Жора ушёл. Вопросы задавал начальник милиции, а молодой инспектор печатал на машинке.

Мне показали две фотографии и спросили, знаю ли я этих людей. Верзилу я сразу узнал, а второй мне был, действительно, незнаком. Я показал на фотографию чеченца и рассказал о стычке с ним на заводе.

– После того дня вы ещё встречались с ним?

– Нет. Больше я этого типа не видел.

– Где вы были в ночь с понедельника на вторник.

Я ответил на этот вопрос так, как мы условились с Жорой. Майор показал пальцем на рану на голове.

– Откуда у вас это?

– Эта шишка и рана от удара ещё с того дня, когда у меня была драка с чеченцем.

– А выглядит она совсем свежо.

– На мне вообще всё плохо заживает.

– Откуда рана на руке?

– Ножом порезался у Жандарбека дома.

– На сиденье машины обнаружена кровь. Мы отправили её в лабораторию. Возможно, нам понадобится ваша кровь для анализа.

– Не вижу в этом никакой необходимости. К убийству этих двоих я не имею никакого отношения.

– А к наркотикам?

– Что вы имеете в виду?

– В машине убитых нашли героин. Может быть, у вас на этой почве с ними ссора произошла?

– Я могу лишь повторить, что чеченца после драки на заводе больше не видел. Второго я вообще не знаю. Неужели вы думаете, что я, юрист по образованию, имеющий собственную детективную контору в Германии, могу иметь какое-то отношение к наркотикам?

– Молодой человек, – с сарказмом проговорил начальник милиции, – я долгое время работал в отделе по борьбе с наркоманией. Кто только не попадался нам: дипломаты, офицеры самого высокого ранга, крупные инженеры, партийные работники и члены правительства. Так что, не будем об образовании и должностях.

Меня допрашивали больше часа. Конечно, если бы я не был другом Жандарбека, разговор был бы совсем другим. Так вежливо со мной не говорили бы. Пока же мне верили, и это сейчас было главным. Только бы ещё Тоня подтвердила, что я был в ту ночь у неё. В принципе, ей врать не придётся. Ей надо только умолчать о том, что случилось на улице перед её домом, когда я вышел от неё.

С Тоней я столкнулся на лестнице. Вместе с каким-то лейтенантом она поднималась на второй этаж. В её глазах стоял испуг. Увидев меня, она виновато улыбнулась. Я взял её за локоть:

– Здравствуй, Тоня. Я подожду тебя на улице.

Она кивнула в ответ. Долго её не держали. Уже через двадцать минут она вышла на улицу. Выражение испуга на её лице исчезло.

– Всё нормально? – спросил я.

– Да. Меня только спросили, действительно ли ты был в ту ночь у меня и знала ли я этих двоих убитых.

– Пойдём, я провожу тебя к дому.

– Не надо, Эдик. Знаешь, я, наверное, уеду отсюда. Петя хочет, чтобы я вернулась к нему. Он не пьёт больше. Да и девочке отец нужен. Поеду с ним в Россию. Терять мне нечего.

Она подошла ко мне, чмокнула в щеку, и быстро пошла в сторону своего дома.

Жору я не стал ждать. Да и он, наверное, не горел желанием меня видеть. Я пошёл в сторону базара. День опять был солнечный и жаркий. За эти полторы недели я уже хорошо загорел. Как было бы прекрасно, если бы я просто отдыхал здесь, если бы не было необходимости кого-то искать и договариваться о каких-то сомнительных делах. Как было бы прекрасно, если бы я не столкнулся с этим идиотом, который лежит теперь в морге с дыркой в голове. Как было бы прекрасно, если бы я не встретил Тоню. Как было бы прекрасно, если Жора оставался бы прежним жизнерадостным и открытым другом. Но прекрасной оставалась только погода. Всё остальное было до тошноты плохо. И, главное, во всём, что произошло, был виноват только я. Сначала я пытался себя оправдать. Искать человека для выполнения моего заказа заставляла моя тупиковая ситуация, мои долги, моя нищета. На драку с чеченцем меня спровоцировал он сам. Тоня мне ещё со школы нравилась. Жора не должен был стрелять в этих двоих. Он же мог с несколькими коллегами всё по-другому организовать. Но с этими аргументами успокоение не приходило. Если копнуть глубже, меня ничего не оправдывало. У миллионов нет денег, масса людей нищенствует, но не каждый готов вылезти из нищеты за счет смерти другого человека. Так ли было необходимым драться с чеченцем. Ведь всё тогда закончилось бы хорошо. Ехал бы спокойно домой. И с Тоней не было никакой любви. Было животное желание и стремление, доказать ей, что я лучше тех, кого она предпочла мне в своей юности. Только в отношении Жоры я был виноват – и, в то же время, не мог оправдать его. Мы были с ним одинаковы. На нас была одна и та же печать – печать убийц.

На базаре было, как всегда, шумно и многолюдно. Но сегодня мне здесь было неинтересно. Я потолкался с полчаса у прилавков и пошёл домой. На душе у меня было неспокойно. Тревога, как заноза, сидела внутри меня, перерастая временами в страх. Я знал: рано или поздно, в милиции узнают, кто был третьим в машине, и тогда мне нужно будет сказать, кто стрелял в этих двоих. Мало кто поверит мне, что я был без сознания и ничего не видел. После драки с чеченцем, после моих угроз в его адрес, я действительно могу оказаться единственным, на кого можно списать эти два трупа.

Целый день я не выходил на улицу. Читал, смотрел телевизор. За обедом и ужином я молчал и был невнимателен, когда Алия меня о чём-нибудь спрашивала. Она вопросительно смотрела на меня и выглядела растерянно. Жора приехал опять поздно. Я с надеждой ждал в своей комнате, когда он поднимется ко мне. Но он не торопился. Весь напрягшись, я прислушивался к доносившимся снизу голосам, но о чём говорила Алия с Жорой, разобрать не мог. Наконец, голоса стихли и послышались шаги по лестнице. Я взял книгу в руки и сделал вид, что читаю. Жора открыл дверь и вошёл в мою комнату. Он был непривычно мрачен. Чувствовалось, как маленькая трещинка в наших отношениях превращается в широкую щель.