Максим Кавешников - Золотой крейсер, или Как куклы стали птицами. Часть 1

Малыш пытался рассмотреть нечто в той стороне, где, если верить Достаточно Честному Коту, должна была выситься водонапорная башня, и дриада поклялась бы, что он действительно что-то там видит.

«Как жаль, что уста твои закрыты!»

– А если заблудимся? – подала голосок, готовая капризничать всю ночь, Пуговка.

– Так глазены для того тебе и вставили, чтоб смотреть! – Жужа раздраженно разбила последнее слово на слоги, – Смотреть и думать!

Малышка вскипела.

– Как будто ты не на той же полке всю свою жизнь провела, что и я! – сердито парировала она, – или, думаешь, что раз в единственном экземпляре, то и ума больше?

– Не просто единственный экземпляр, я авторская кукла! И ты об этом знаешь! Но не в том суть!

– Я серьезно, а ты: «глазены»! – распалялась Пуговка, – Не в том суть, говоришь суть? А в чем? Поведай!

– Решили уходить – надо идти, а не нюни разводить! А ты только грызню на ровном месте разводишь! – процедила Жужа.

Пуговка чуть не задохнулась от злости.

– Ха! Вы слышали? А кто…

– Хватит! – завопила дриада, – Прекратите! Жужа! Пуговка!

– Я?! – возмутилась малышка, – Ты, что, не слышала? Она же…

– Вы не видите, что творится?! – Споменка еле сдерживалась, чтобы снова не сорваться на крик, и по лицу было видно – ей не по себе, – Вот, никак без мыльных опер?

– Пусть не подначивает! Тогда и не будет никаких… – Пуговка осеклась, встретившись глазами со Споменкой, и фраза повисла неуклюжей и незаконченной. В наступившей короткой тишине дриада поняла, что из-за нервов не обратила внимания на низкое гудение – кот снова улегся, повернувшись к ним задом, и, чем-то довольный, урчал.

– Мы всегда были подругами, – вздохнула дриада, – Мы не сможем друг без друга. Разве не ясно?

– Ой, все! – отрезала Жужа, метнув взгляд на насупившуюся Пуговку, – Умолкаю! Давайте, только уже двигать отсюда!

Первыми с могильного холмика спустились Споменка и Ингрид. За ними, обгоняя их, сиганула фарфоровая Мурочка. Затем Жужа и Зюка. Ветер корявыми пальцами проникал под одежду, вплетался в волосы паричков. От одного вида этого постоянного движения казалось, что холод пробирает до костей.

«До несуществующих костей!» – отметила про себя Рок-н-Ролл Мама и поежилась.

– Может, найдем себе новую хозяйку! – грустно, выдохнула Мишель, – Такую же, только живую!

– Что ты говоришь?! – брови Жануарии вздернулись от негодования, – Нельзя так говорить! Она же и сейчас слышит нас! – и, чуть тише добавила, – И любит!

– Да? – искренне удивилась Пуговка, с сомнением покосилась под ноги.

– У людей есть Бог. Он забирает их в рай. Такие вещи я знаю верно, – авторитетно заявила Рок-н-Ролл Мама.

– Бог? – Пуговка, сдвинув редкие бровки, недоуменно посмотрела на Жануарию, снова под ноги.

– Хорошо им, людям! – вздохнула Маргоша.

– А мы тоже к ней попадем? – поинтересовалась Мурочка – спуск пришелся ей по душе, и она снова вскарабкалась вверх.

– Ох, детки!.. – Жануария лишь печально посмотрела куда-то вдаль.

*****

Как дети, обнаружившие годный для катания заснеженный холм, они по очереди съезжали с земляной горки.

Жануария, плюхнувшись оземь, вспомнила детей их хранителей. В этих землях настоящая зима – истинная редкость, и коли уж случалось, что снег был дарован тутошним жителям на день-другой, дар всегда оценивался по достоинству – люд, и стар, и млад – высыпал на улицу с санками и без.

Ох, дети! Когда же это было? Куда все ушло? Мариса, дочь Алисы, сама стала хранителем. У нее даже в шесть лет была своя Пуговка.

«А ведь сегодня могли бы быть у нее!» – с тоской подумала она.

Валентин – она так любила этого симпатичного парня с пушком над верхней губой, носом с горбинкой, не осознавая, воспринимала его, как собственного сына.

У них у обоих теперь взрослые дети, и как же странен ток времени, меняющий все, как в замкнутой лавовой лампе! Сколько лет ушло? Куда?

– Малыш, идем! – неожиданно позвала Зюка.

Жануария посмотрела вверх. Олененок, не считая жирного котяры остался один. Он стоял, и просто разглядывал их.

– Эй, малыш! Давай, – поманила его Черная Рок-н-Ролл Мама, – не бойся!

Но он не шелохнулся. Пластиковые волосы пластикового альбиноса подрагивали на ветру. Он несколько мгновений глядел на подруг, причем Жануария могла поклясться – глядел так, будто видит их впервые, потом перевел взгляд чуть выше, куда-то в небо.

– Ну же, Малыш! – нервно, и, даже как-то жалобно, позвала его Ингрид, – Давай, уже не смешно!

– Малыш, ты меня волнуешь! – закатила глаза Зюка, – Какой он малыш?

– Олененок! – строго позвала дриада. Но тот, повинуясь лишь каким-то своим установкам, никак не реагировал. Глаза его вперились в темноту, все – туда же, от чего по спине у нее снова побежали мурашки. Олененок резко перевел взгляд на черного кота, пристально посмотрел на него, снова перевел взгляд куда-то далеко-далеко, за спины подруг.

И, только тогда, словно очнувшись от мыслей, на четырех лапах, инстинктивно выставляя один бок вперед, с врожденной элегантностью кентавра, заскользил вниз.

– Наконец! – поймав его, Рок-н-Ролл Мама с укоризной взглянула в розовые глазенки Олененка, в памяти всплыл образ Валика, сына Алисы, она добродушно потрепала малыша по шевелюре, – Что ж ты чудачествуешь, придумщик?

– Все в сборе? – спросила Споменка, впервые осознавая, что ответственность, так похожая на этого кота-жирдяя, всей тяжестью уже легла на плечи.

– Вроде все, – неопределенно двинула плечами Зюка.

– Я тут! – отозвалась Маргоша.

– И я! И я! – в унисон отозвались Мишель и Эньо.

– Все! – подтвердила Жануария, будучи на одну-две головы выше остальных.

Будто только проснувшиеся, с любопытством, они оглядывались вокруг, словно не просидели тут несколько часов подряд. Будто именно теперь, когда солнце унесло ало-молочный свет далеко, на недоступный их пониманию запад, в почти кромешной тьме увидели больше. Первый шаг еще не был отпечатан на чистоте не начатой тропы, когда большая белая птица, каких никто из них еще не видел ранее, бесшумно пронеслась над ними, заставив вскинуть головы вверх. Мгновение – и она растворилась в густом августовском воздухе, что застил путь на запад.

– Фмоффите, фто я нафла! – услышали они голосок Мурочки из кустов.

В зубах котенка что-то блеснуло. Оказавшись перед подругами, Мурочка взяла предмет лапками, показала.

– Стекляшка, – разочарованно прокомментировала Мишель.

– Это выпало у птицы! – обиделась малышка.

– Птицы? – переспросила Зюка, приблизив стеклышко к глазам, посмотрела сквозь него на далекий фонарь. Стеклышко передали Споменке. По кусочку стеклышка, изгибаясь в две стороны, шли тоненькие прозрачные ниточки.