Максим Кавешников - Золотой крейсер, или Как куклы стали птицами. Часть 1

«Хронос пожирает его!» – осенило Споменку, и теперь она скрыла это от страдающего. С отчаяньем, поняла, что сама коснулась беды, в которой не в силах помочь. Снова услышала такой же, с трудом, по крупицам, собранный вдох, и – снова всепожирающее тихое эхо.

«Насколько же бессильны обладающие жизнью!»

– А все-таки, ты не так уж и одинок! – указала она на растения, окружающие его, но с ужасом поняла, что – мимо.

Ей открылась совсем тоскливая правда. Умирающий окружен такими же, как и он, смертниками. И даже еще более эфемерными, чем он. Обреченного окружали уснувший осот, чахлая от жизни без солнца лебеда, вконец иссохший лопух. Растения, чующие близость осени, и понимающие сейчас больше, чем понимали весной – прорастающую сквозь стебли старость, принимающие скорый свой предел, а пока радующиеся звездам августа, что наблюдают за их тихой и скоротечной юдолью.

«Мы уснем, мы станем прахом!» – услышала дриада печальную, но спокойную песнь уставшей от дневной жары, поникшей ромашки.

«Да возьмут из него силы дети наши!» – печально заклинал редкий пырей.

«Дети, которых не узнаем никогда!» – беззвучно заключала лебеда.

– Нена! – обеспокоенный голос Черной Рок-н-Ролл Мамы заставил дриаду очнуться, – Нена!

«Мне надо идти! Простите!» – подавленная дриада убрала руку с шершавого бока двигателя, и поспешила своей тропой, почувствовав, как обрываются, обращаясь в прах, тонкие нити надежды, уже протянувшиеся к ней.

*****

Постепенно куклы перестали шарахаться каждого треска, движения, или, вопля. Птичке понравилось смотреть, как небо медленно дрейфует вслед за ними – она никогда не видела такого, и уже несколько раз споткнулась.

– Ну, ну! Потише, малыш! – добродушно охала Рок-н-Ролл Мама, – Ты же так дорогу поломаешь!

Олененок, шедший прямо перед Жануарией, под музыку, слышную только ему, в беззвучном ритме чуть наклоняя головку то вправо, то влево, увлекся собственной тропинкой, и, как это часто случалось и раньше, совсем не замечал окружающих. Он, как и Птичка, тоже оступился пару раз, но четыре ноги – это в два раза больше, и в два раза устойчивей, вот он и шел, почти не опуская головки, и представлял, что нанизывает светящиеся огоньки на свои рога.

– Я устала! – уже не в первый раз захныкала Пуговка, чуть замедляя ход. Она совсем ссутулилась от расстройств, но дриада сделала вид, что не слышит.

– Нам надо привести себя в порядок, – скрестив на груди руки, Пуговка простонала самым жалобным тоном, – Давайте остановимся, хоть на пару минут!

– Ты не боишься собирательницы? – спросила ее Зюка, – Тебе не кажется, что она поиграет с нами в такие игры, что поправлять уже будет нечего?

Все разом покосились на бедную Жужу. Но та, погруженная в собственную черноту, не обратила на последнюю реплику никакого внимания. Как же они понимали ее! Лицо должно снимать лишь Мастеру. Или Хранителю куклы. Больше никто не должен касаться той сакральной грани, за которой таится загадка их странной, необъявленной жизни. А тут… Глаз… Зверь! Дикий зверь! В пыли и грязи! Все произошло так быстро – кто бы мог знать?

– Прибавим скорости! – мрачно предложила Ингрид.

– Прибавим! – поддержала ее Зюка, и Пуговка, поежившись, ускорила шаг.

*****

– Возможно – хомяк! – пожала плечами Споменка, когда некто, с крупную псину, потревоженный, визжа, то ли взмыл в темноту среди ветвей, то ли пронырнул где-то под ними.

– Ну да! Недоношенный бегемотик! – нервно улыбнулась Зюка, – К тому же летающий!

– Бегемот, сын бегемота! – торжественно произнесла Ингрид.

– В любом случае, пока на нас никто не нападает! – ответила дриада. Ее утомляли споры, сейчас же она буквально чуяла, как из-за каждой реплики подруг торчат ушки нервного срыва. Она сохраняла, по крайней мере, видимость спокойствия, однако, кто решил, что она стоик?

«Сама, сама! Ты сама шагнула в кроличью нору!» – с горечью укорила она себя, взглянула на Жужу.

– Именно! – подметила Птичка, – Пока что!

– Тебя не скушали, меня не скушали – чудненько! – Зюка держала в руке обломок веточки, и постукивала ею, совсем как мальчишка, по утоптанной земле, чем и справлялась, по крайней мере, отчасти, со страхами, так и лезущими изо всех дыр.

– Все образуется, – устало вздохнула Споменка, – Да, Жужик?

Она попыталась взять Жужу за руку, но та никак не отреагировала – вялые пальцы механически сжали ладонь Споменки, разжались, и безжизненная рука ударилась о бедро. Ни ответа, ни, хотя бы взгляда в ответ – никак не похоже было, что она в ближайшее время оправится от шока. После того, как они с большим трудом поправили оставшийся глаз, она ушла в себя, и брела, больше похожая на сонную галлюцинацию.

– Мы не вкусные! Ни один зверь не идентифицирует нас, как фрагмент пищевой цепочки, – менторски, как Мальвина на единственном уроке Буратино, изложила свое понимание вопроса Жануария.

– Как жизнерадостно! – Птичка от возмущения даже остановилась, – Скажи на милость – а чего это вышла последняя заминка?

– Кошки и коты любят играть, – дриада пожала плечами, – а мы – игрушки, как ни крути!

– Не хуже того мышонка, – мрачно заметила Марго.

– Ой, ой! Не напоминай! – запротестовала Пуговка, – Бедненький!

– Мне одной показалось, или он действительно исчез, пока мы устраивали дискотеку? – спросила Ингрид, не раз уже прокрутив в голове происшедшее. Оказалось, что на его пропажу обратили внимание только Споменка и Мурочка.

– Ничего странного, – с сарказмом ухмыльнулась Зюка, – мы были поглощены игрой!

– Игрой! Дурацкий кот! Дурацкий! – проворчала Пуговка, потеребив некрасиво торчащие из кофточки нити, – Эдак от нас одни детальки, да обломки останутся!

– Плоть – темница, все нити – прах! – изрекла Ингрид, обратив внимание на движения ее пальцев.

– А волки? – спросила Маргоша.

– Что волки? – устало обернулась к ней Споменка.

– Если волки тоже любят играть?

– Какие волки! Тут – цивилизация! Вон – мусор на каждом шагу, – Зюка стукнула по сплюснутой пластиковой бутылке, – Это ж тебе не лес!

– Да, но… Всякое в голову лезет. Не то, что волки – крокодилы мерещатся!

– Остерегайся паранойи, Марго! – натянуто улыбнулась Мишель, и тут же испуганно дернулась от очередного треска в ветвях, от чего вверх вскинули головы и подруги, – Впрочем, может, крокодилы, и вправду вышли на наш след!

– И, не исключено, что летающие, – согласилась Зюка, глядя на неизвестное созвездие, похожее на костлявую руку, выплывшую из дыры между облаков.

Ингрид опустила взгляд, и, слева, в сумраке под большими листьями увидела нечто, похожее на каменный шарик. Ей почудилось, будто оно движется. Она приподняла тяжелый лист.

Нечто, не обращая внимания на куклу, продолжило движение, проползло между ног, медленно выползло на тропу. Ингрид поняла, что впервые в жизни видит улитку.