Екатерина Бордон - Волшебство между строк

Там… там… там…

Вместе с болью пришли воспоминания и ярость.

Теперь уже тому, кто слышал надоедливый «там-там», не казалось, что сон был ласков и нежен. Теперь тому, кого когда-то звали Чума, кто держал в страхе полмира, было чудовищно душно в своей гробнице. Душно оттого, что вспомнил, как просто дал себя обмануть!

И кому? Пище, не смевшей смотреть ему в глаза, скоту – мрущему тысячами, едва прикоснувшись к его дыханию.

Там… там… там…

Он шел по извилистой дороге, бегущей меж засеянных полей и цветущих садов. Чума любил весну, – все эти зеленые листики, яркие цветочки, мяукающих по ночам котов и радостных, оттого что пережили очередную зиму, копошащихся в грязи крестьян. Они забавляли его больше всего.

Их надежды на чудо, на то, что вот в этом-то году все будет совсем по-другому: что дожди пойдут, что дожди не смоют посевы, что солнце не высушит взошедшую пшеницу, что солнца будет достаточно, что саранча не налетит, как в позапрошлом году… Смешные! Их мечты и планы веселили, ведь стоит ему войти в город – и все, чего они будут хотеть, это не сдохнуть… Но и этому не суждено будет сбыться.

Миновав очередной поворот, он увидел невысокую крепостную стену и открытые нараспашку деревянные ворота, облизнулся, поправил кожаную шляпу и, прибавив хода, зашагал прямиком к стражам, что взимали мзду за проход.

– Здоров, служба! Почем вход в ваш славный город? – из-под широких полей шляпы было видно только улыбку.

– А откуда будешь? – седоусый страж лениво поднял голову и уставился на фигуру, до пят закутанную в черный плащ. – Чавой-то ты не по погоде, милок?

– Из Дол-Рана я. То тебе не по погоде, а мне в самый раз, – улыбка стала шире.

– Из Дол-Рана… Надо же, ты первый в этом годе. Чаво купцы не едут, не знаешь?

– Померли! – путник пожал плечами.

– Все, штоль?

– Ну так все смертны, и они, и вы!

– Тьфу на тебя, бродяга! – страж нахмурился. – Серебрушка с тебя и проходи, да смотри не попадись мне в городе, шутник.

Затянутая в плащ фигура, театрально поклонилась и протянула монету: – Прошу.

Страж сгреб кругляшок и хотел отвернуться, но путник окликнул его:

– Страж?

– Ну чаво еще?

– Гляди, у тебя бубон! – указав старику на воспалившуюся шею, Чума вошел в город.

Там… там… там…

Чума сидел на груде разлагающихся тел, у ног копошилась жирная крыса, иногда она поднимала перемазанную в крови мордочку, принюхиваясь, но вскоре возвращалась к обгладыванию покойника.

Ему было хорошо здесь! Он впитывал эманации боли, смерти и отчаяния, осоловевший взгляд бесцельно бродил по руинам города. Глупцы, они пытались сжигать покойников, сначала только их, потом вместе с вещами, потом вместе с домами… Вот только тушить разросшиеся пожары было уже некому.

– Господин? – голос, ворвавшийся в его сознание, был неприятен, он мешал наслаждаться разлитыми вокруг страданиями.

Чума с трудом сфокусировал взгляд: перед ним стояло несколько человек, в плащах, шляпах и с масками птиц на лицах.

– Мы знаем, кто вы!

– И?

– И хотим, чтобы вы ушли!

Чума рассмеялся.

– Зачем? Мне тут хорошо? – мысли путались, эманаций смерти было так много, они как наркотик туманили его разум.

– Мы знаем, где лучше! Мы проведем вас, господин.

– И умрете! – Чума снова рассмеялся, не в силах контролировать себя.

– Мы знаем, на что мы идем! Это будет договор, мы покажем вам, где лучше, а вы оставите город.

– А там правда лучше? – что-то беспокоило его, но так ли это важно, когда вокруг так много вкусного…

– Правда!

– Тогда – приветствуйте меня, идущие на смерть!

Там… там… там…

Они обманули его! А он – как он мог? Идиот! Сколько лет прошло? Сколько он пробыл здесь? Но ничего… Ничего, он уже слышит голоса, они говорят про важное археологическое открытие. Он не знает, что это значит, да это и не важно. Важно то, что он слышит, как неизвестный ему механизм долбит толстую гранитную крышку его тюрьмы…

Там! там! там!

Чуть-чуть, еще чуть-чуть – и он снова пойдет гулять по извилистым дорожкам между городами.

– Копай глубже, – слова старого гробовщика скрипели, как лопата о гравий.

– Я уже рук не чувствую, – пожаловался его ученик.

– Ничего, дело к концу идет.

Через пару часов оба, опершись о черенки лопат, осматривали результат трудов. Двести ям ровными рядами, около каждой – холмики земли.

– Лучше заранее все подготовить, – сказал старый гробовщик, закуривая трубку. – В прошлый раз, когда королеву замуж выдавали, ох и намучились мы. Сначала тела таскали, потом землю рыли, потом опять тела таскали, уже в ямы.

– В прошлый раз тоже так много было? – ученик осматривал ладони: даже крепкие перчатки не спасли кожу от мозолей.

Старик сплюнул в ближайшую яму.

– В прошлый раз меньше.

– И что, она стоит того… принцесса, я имею в виду?

– Скажу тебе так. Неспроста все эти состязания между женихами устраивают. Видал, сколько их приехало руки ее просить? А вот теперь представь, что нет этих состязаний, а принцесса с ее рукой есть. И есть куча женихов, мечтающих эту руку вместе королевством получить. И каждый приезжает с армией. Что от нашей страны после этого останется? То-то же. А так – ну состязание, ну турнир. Как говорится, и овцы целы, и принцы… того…

– Вот именно, что «того».

– Древний обычай. Что ж тут поделаешь. К тому же принцесса хороша, за нее и Смерть поприветствовать можно.

Старый гробовщик промолчал, глядя вдаль.

– Ты иди готовься, – сказал он. – Вечером с первой звездой все начнется. Помни обо всем, чему я учил тебя. Не оплошай.

Ученик кивнул и скрылся в предрассветной дымке.

Город пестрел знаменами. Уже лет двадцать, с момента свадьбы королевы, не было в столице столько гостей. Молва о красоте принцессы разошлась далеко по соседним землям. Не желая отдавать свою дочь (и королевство) абы кому, король-вдовец долго совещался с министрами. Наконец пришел к выводу, что нет ничего лучше старого, проверенного временем обычая. Все претенденты на руку принцессы должны биться под покровом ночи на древнем ристалище. Доживший до рассвета и становится счастливым женихом. Конечно, претенденты могут отказаться. Конечно, можно использовать любое оружие. Да хоть с голыми руками идите. Конечно, вместо принца может биться его лучший рыцарь. Но тогда в случае победы и на принцессе женится он, а не плюгавый принц.

Да, правда, что на ристалище установлены ловушки. Нет, тела нельзя будет потом забрать на родину. Что на землю здешнюю упало, то в ней и останется. В смысле, стоит ли того награда? Ну-ка, дщерь моя, покажи свои прекрасны очи. Все-все, хватит, а то женихи раньше времени страстью воспылали. Пусть поберегут силы для состязания. Коли со всем согласны, получите из рук принцессы красную розу – пропуск на состязание.