Екатерина Бордон - Волшебство между строк

– С той стороны есть открытая форточка, – заметила Мари. – Если подсадишь, я попробую открыть дверь изнутри.

Мы забрались на ящики. Пушистый полосатый хвост Мари ткнулся мне в лицо, она протиснулась в форточку и скрылась в доме. Что-то упало, громыхнуло, зашипело, и Мари наконец отперла входную дверь.

– Не обижайся, но твоему отцу не помешали бы курсы по уборке, – поморщившись, сказала она.

В самом деле, дома царил ужасный беспорядок. Похоже, отец покидал дом в спешке: посуда в раковине осталась немытой, одежда, предназначенная для глажки, валялась кучей в углу, а у кресла скопилась целая армада бутылок. Глядя на все это, я понял кое-что еще. Отец рассчитывал вернуться.

Но что-то пошло не так.

– Нужно поискать какие-нибудь документы, – сказал я. – Наверняка они на втором этаже.

Мари вскарабкалась по прохудившейся лестнице. Я содрогнулся. Если ступени скрипели даже под весом не самого упитанного енота, что уж говорить о человеке? Вцепившись в перила, я начал медленный подъем и молился, чтобы ничего не обвалилось.

– Давай! – подбадривала Мари. – Ты уже близко!

Я как раз заносил ногу над последней ступенькой, когда раздался оглушительный треск. Нога ухнула вниз. Вскрикнув, я зацепился за уцелевшую часть перил и, подтянувшись, вытолкнул себя на второй этаж. Мари беспокойно меня осмотрела.

– Ничего, – кряхтя, поднялся я. – Пара синяков. Не страшно.

Мари, встревоженно дернув носиком, засеменила следом за мной. Нужная дверь оказалась последней по коридору, и я, толкнув ее, оказался в небольшой комнате с камином. Вся комната утопала в бумагах, книгах и удивительных штуковинах, издающих странные щелчки.

Среди сваленных на столе бумаг Мари раскопала простенькую деревянную рамку. Это была групповая фотография людей в одинаковой темно-синей форме. Они улыбались и махали, словно живые.

– Вот он, – шепнул я, указав на мужчину во втором ряду. У него, как и у меня, были темные курчавые волосы.

Я вытащил фотографию из рамки. На обороте было написано: «Идущие на смерть».

– Что это значит? – недоуменно спросил я.

Порывшись в бумагах на столе, я нашел несколько писем. Одно было печальнее другого. Дочитав, я тяжело опустился на кресло и подпер голову руками.

– Что ты узнал? – обеспокоенно заглянув мне в глаза, спросила Мари.

Мне было трудно сдержать слезы. Все это было ужасно несправедливо. Мама всю жизнь думала, что отец сбежал. Она предпочитала не вспоминать его, а если и упоминала, то только в негативном ключе.

Но все оказалось совсем не так.

– Отец входил в состав боевого отряда «Идущие на смерть». Это, конечно, была конфиденциальная информация, и он пытался скрыть это от мамы, как мог.

– Чем же занимался этот отряд?

– Шел на смерть, – вздохнул я. – Они выполняли сложные рискованные операции. Когда мама забеременела, отец покинул отряд. Он хотел спокойно прожить остаток жизни со своей семьей. Но его выследили. У «Идущих на смерть» было много врагов. Чтобы не подвергать нас опасности, он уехал как можно дальше, в эту глушь. Здесь с ним связался глава отряда. Он попросил у отца помощи – в последний раз присоединиться к «Идущим на смерть» и победить врага. Что ж, это в самом деле был его последний раз. Домой он так и не вернулся.

Я опустил голову, и Мари ласково прижалась ко мне.

– Жаль, что мама так этого и не узнала, – прошептал я, едва сдерживая слезы.

– Зато это знаешь ты, – ответила Мари. – И сможешь теперь не стесняться своего отца, а гордо хранить о нем память.

Я обнял ее. Так мы и остались сидеть, в заброшенном доме, где когда-то жил самый храбрый человек на земле.

Прохладным апрельским утром Сердюк Александр Иванович заварил чай и вышел в тапочках в сад. Знак «Стоп контроль», выложенный камнями перед столом, изменил его намерение. «Понеслась! Потеплело, и выползли, гады!» – он помрачнел, опрокинул чашку на стол и вернулся в дом за сигаретами, хотя уже пару месяцев как бросил курить. Нервно хлопая дверцами кухонных шкафов и безостановочно ругаясь, наткнулся на кофе. Включил кофемолку и, пока она тряслась в руках, представил, как перемелет переговорщиков, а заодно и всё живое. За варкой кофе он проклял сальвадорскую ассоциацию заводчиков муравьедов, сунул в карман пару коробочек, сигареты и вышел в сад.

На столе ждало коллективное сознание. Около сотни муравьёв синхронно помахали ему лапками и пригласили к столу. Александр Иванович мысленно представил, как бьёт по этому сборищу тапком, и ему полегчало.

Закурил, достал из кармана коробочки, разложил их на столе: «Угощайтесь!». На стол начали подниматься муравьи и заползать в коробочки. Это были ловушки с ядом.

– Чего хотите? – спросил Сердюк.

– Подписать договор на этот год, – хором ответил коллектив.

Александр Иванович отпил кофе и выдохнул дым в муравьиные ряды, с удовольствием наблюдая, как их на время парализует и дезориентирует.

– Мы готовы сохранить половину твоего урожая, следя за поголовьем тли и прочих насекомых, но эту половину ты нам компенсируешь хлебными крошками и сахаром.

К удивлению Александра Ивановича, из коробочки вышел муравей с кусочком «угощения» и понёс его в обратную сторону. За ним потянулись цепочки из бодро шагающих коллег.

– У нас договор с производителями яда и ловушек для муравьёв. Они кладут туда сладкую пасту, а мы, съев ее, две недели не появляемся в этом месте. Люди считают, что сработало, и покупают новые ловушки. Продажи растут, а муравьиной популяции не наносится ущерб.

С коварством муравьёв Сердюк столкнулся в прошлом году, когда купил дом с садом. Сражаясь с врагами, он копал рвы и наполнял их водой, разбрызгивал яд, опрыскивал растения средствами от вредителей. Поймал даже как-то несколько муравьёв для опытов, положил их банку на ночь и прикрыл толстым словарём испанского языка. За ночь они сожрали его в труху, срыгнув «no pasarán». Ещё была попытка установить в саду лампу от насекомых. Но оказалось, что муравьи – мастера устраивать театр теней. Их спектакли пугали соседей, да и самому Александру Ивановичу становилось жутко, а два дня спустя даже комары научились облетать эту лампу. Пришлось выключить.

– Бери бумагу и ручку, мы продиктуем условия договора со всеми подсчетами в килограммах и калориях.

Сердюк знал, что муравьи умеют читать и после той ночи владеют испанским, но с письменностью у них не задалось. Чтобы подписать договор, они привели добровольца и попросили его пришлепнуть. Прилипшие к бумаге останки подтверждали стойкость намерений всей популяции.

От себя Сердюк поставил крестик и пошёл писать е-мейл в Сальвадор заводчикам муравьедов. Звонить было опасно: муравьи, скорее всего, подслушают и заставят внести правки в договор. Рисковать Александр Иванович не мог: через месяц у него заканчивался испытательный срок, и он, как Дали, мог стать счастливым владельцем домашнего муравьеда.