Павел Шалагин - Позволь реке течь. Роман для тех, кто хочет быть счастливым

Наверное, о том, каким выглядит Эл сейчас – в состоянии нестояния – было бы лучше не говорить… Но я смотрю на него и мысленно сравниваю со Шкипером. Тот, если и не полная противоположность Элу, то, во всяком случае, на роль брата-близнеца претендовать уж точно никак не может. С первого взгляда кажется, что Шкипер угрюм и замкнут в себе. Более того, я думаю, что многие бы сразу же навесили на него ярлык сноба за привычку высокопарно выражаться. А чужим людям он и подавно напоминает уличного хулигана, благо внешний вид ему это позволяет. Но стоит узнать Шкипера поближе, и понимаешь, насколько это хороший человек. Он всегда готов прийти на выручку, никогда не бросает слов на ветер и разобьется в лепешку, но во что бы то ни стало выполнит то, что обещал. Кроме того, Шкипер удивительно рукастый – он может из подручных средств соорудить практически все что угодно, исключая разве что ядерный реактор, да и то, лишь потому, что не так уж просто в этом мире достать урановый стержень. И, хотя мне очень неприятно это признавать, я знаю, что частенько завидую ему в душе́, восхищаясь его умением брать ответственность на себя, принимать решения, быть лидером и мастером – тем человеком, которым я так отчаянно всегда хотел стать.

Словом… Мои друзья очень и очень разные. Можно сказать – антиподы. И это, кстати, приводит меня в наиполнейший ступор – в башке никак не укладывается следующее: «Почему? Почему люди так кардинально изменяют свои вкусы?». Вначале Лика любит гуляку Эла, отдаваясь ему всецело, посвящая ему стихи, и гуляя с ним по ночным дворам города в одной сорочке. А потом по уши втрескивается в Шкипера и уже рядом с ним вьёт своё семейное гнездышко. Да, ещё! – если прибавить к этому какое-то астрономическое число ее любовников, к которым она тоже наверняка была неравнодушна, получается… Получается, что ничего-то в моих понятиях относительно предмета под названием «адекватный подбор второй половинки» проясняться не хочет. И видимо мне с искренней скорбью придется смириться с этим фактом.

А что касается Лики… Раз уж она меняла мужчин, как чашки из разных сервизов, подбирая вместо разбитой пусть и не похожий, зато крайне оригинальный экземпляр, значит, все они по той или иной причине её не устраивали. А вот почему? Наверное, потому что невозможно сильно хочется найти ту самую сказочную любовь, которой, должно быть, и нет нигде в мире, а вместо нее постоянно напарываешься лишь на боль, равнодушие и мелкие осколки счастья, которые собирать по крупицам с каждым разом становится все сложнее.

Анна Николаевна домывает посуду. Под струей холодной воды ее руки покраснели и стали похожи на двух небольших кальмаров, пальцами-присосками обхватывающих снежно-белые поверхности тарелок, скользя промеж шапок из мыльной пены. Она моет быстро, проворно, и её движения скупы и точны, как у истинного мастера – ни одного лишнего. Вообще же, я заметил, что женщины удивительные существа – они могут делать кучу вещей не хуже, а зачастую даже лучше мужчин; они в состоянии справляться с любыми проблемами и переносить то, что мужчина никогда не смог бы вытерпеть. Кроме того, если говорить честно, то они добрее, красивее, и, надо признать, умнее таких как я… Не все конечно… Хотя, нет! Конечно, все!

За примером мне ходить далеко не надо. Вот – Анна Николаевна, утром успевшая сбегать за молочком, приготовившая завтрак, пошустрившая по хозяйству, плещется с посудой, мурлыча какой-то ретро-шлягер себе под нос (очень похожий на хит незабвенного Яака Йоалы). А прямо напротив, на другой стороне стола, с видом «пристрелите меня, пока я сам не помер» с помощью куриного бульончика безуспешно пытается прийти в себя Эл. Я вижу, как ему плохо, и даже местами душевно соболезную. Но кто не бывал в подобном состоянии? – Пожалуй, разве что святые. Да и то не факт… Думаю, что это правильно: жизнь дана именно для того, чтобы пробовать – идти и спотыкаться, падать и вставать, искать и находить свой и только свой путь. Ту самую дорогу по которой, пусть не легко, пусть не всегда приятно, но все же можно и нужно идти.

А для того, чтобы идти по ней было легче, нам в помощь даны друзья. Да-да… Те самые, НАСТОЯЩИЕ друзья, которые вчера, глядя на то, как Эла выворачивало наизнанку в кустах, вместо того, чтобы отнять у него бутылку и строгим тоном сказать «тебе хватит!», заливали в него новую порцию с криками: «Пей же! Тысяча чертей, гром и молния! Нам для тебя этого дерьма не жалко!». И в то время пока он пытался найти себя, ухватившись за горлышко бутылки, как цепляется за бакен жертва стихии, НАСТОЯЩИЙ друг Шкипер вскрывал его мозг монологом о своих чувствах к танцующей нимфе, НАСТОЯЩИЙ друг Лика обнимала нас одного за другим и называла «мои птенчики», а НАСТОЯЩИЙ друг я сидел в сторонке и думал: «Воистину, люди удивительные существа».

Внезапно, обрывая нестройный ход моих мыслей, в дверном проеме вырисовывается фигура деда Миши, который, не желая терять драгоценные секунды, тут же подсаживается к столу.

– Будешь? – как заправский фокусник он из пустоты материализует запотевшую бутылку водки. Хорошо бы и мне обладать подобным умением. Хотя есть в нем и один минус – таким образом можно спиться… Причем на раз.

Эл поднимает на него пудовую голову, и остекленевшие глаза смотрят на деду Мишу как будто из тумана. Мне кажется, что я вот-вот услышу тихое «Ё-ё-ё-жы-ы-ык»… Однако Эл находит в себе силу духа вымолвить не слишком членораздельное, но, тем не менее, понятное «бду» и даже кивнуть головой.

Поросшая бородой и перепаханная морщинами физиономия деды Миши расцветает. Следующим движением он кастует на стол три рюмки. Но он только успевает свинтить пробку и беззвучно разлить драгоценную жидкость – за его спиной появляется довольно внушительный в осознании своей правоты облик Анны Николаевны:

– С утра пораньше нализаться решил?

Деда Миша как-то сразу съеживается, уменьшается в размерах и лебезящим голосом мямлит в ответ:

– Мучается ж человек…

– Вот ребятам и налей. А тебе не надо! Кто мне обещал неделю назад дверь в курятнике поправить? Петли там совсем расшатались. А хонориков ты кормил утром? Нет?! Я так и думала! Давай-ка, вставай.

– Я ж за компанию только… – оправдывается деда Миша.

– Вот сейчас на рынок пойдем, мне компанию и составишь. Вставай, вставай!

Анна Николаевна поднимает его за шкирку и, отпустив в нашу сторону дежурную улыбку – мол, «отдыхайте ребята» – выпроваживает его из столовой.

Эл дрожащей рукой дотягивается до рюмки и, активно помогая сам себе, направляет ее в сторону своего рта. Но на полдороге он останавливается и вопросительно смотрит на меня. Я отрицательно качаю головой, пододвигаю свою рюмку к нему и покидаю комнату.