Верука Соль - Возвращение Белого Рыцаря

Долли всегда хотела их слушать. Она вообще любила вещи, но не пошлой любовью обывателя – потребителя, а любовью волшебника. Лаская пальцами их контуры и грани она узнавала их форму, а прислушиваясь к ним – узнавала суть, проникая в почти нереальное их существование, слушая их рассказы о прежних хозяевах. Вот, к примеру, часы «Стивена Кинга», как она их называла. Старая гравировка на задней стенке говорила о том, что этот громадный старомодный монумент был подарен некоему Г – ну С. Его коллегами по работе в честь юбилея 53 года назад. Должно быть, его уважали, хотели сделать приятное. А вот его наследники явно ограниченные равнодушные лодыри: часы – то были исправны, даже вид их был вполне приличным. Только заводного ключа не было и механизм изрядно заржавел. Наследникам этого почтенного господина не были нужны его вещи даже как память, и они не потрудились содержать хорошую вещь в порядке. Долли купила эти часы у старьёвщика за жалкие копейки, немного доплатила за ремонт, вернее – наладку, и в результате получила уникальный антиквариат, цена которому была не малая. И теперь они гордо и громогласно заявляли о себе каждый час, постоянно пугая девушка ударами гонга, как в романах Кинга. Но Долли всё равно любила эти часы – они были частью этого мира намного дольше, чем она сама, и точно знали, сколько времени уже растрачено, и сколько ещё осталось….

Времени оставалось много, очень много! Прощаться с молодостью не значит становиться старой. Старение организма вовсе не означает скорую смерть, и нечего из-за этого сходить с ума. Долли всегда это знала, но маме сказать не смогла. Вот уже час они гуляли по Центральному парку, и мама поминутно с кем – нибудь здоровалась. Казалось, все её знакомые вышли толкаться просто так в этом парке, только чтоб посмотреть, как прекрасная Лада выгуливает свою дочь. Некоторые даже останавливались на минутку, чтоб обменяться с мамой несколькими пустыми фразами, а двое даже сладенько умилились на девушку: «Ну надо же, ты совсем взрослая, а я тебя ещё вот такой помню!» И тут же примеривали её прежний воображаемый рост к садовой скамейке, и сами же довольно смеялись. Долли могла бы сказать какую – нибудь дерзость, но настроения не было. У мамы, к стати, настроение оставалось по – прежнему так себе, и встречи с этими «обаяшками» ей только мешали, но, как там у классика: «привычка свыше нам дана, замена счастию она», и мама по привычке гуляла в этом парке и так же автоматически играла свою светскую общественную роль. Она всё говорила, говорила, жаловалась, перескакивала с одного симптома на другой, делилась предчувствиями, тут же рассказывая о своём полутора – минутном романе с телеведущим: «ну ты же знаешь, он ведёт ещё это шоу об экстрасенсах!» Долли не знала. Она не смотрела это шоу. Но всё же заинтересовалась.

– А кстати, где ты его подцепила? – Мама поморщилась. Она устала бороться с ужасными манерами дочери, а уж тем более сегодня! Но совсем не обращать внимание тоже нельзя.

– Подцепила! Ну что за мерзкие словечки у тебя, и где ты только…

– Да ладно, мам! Ты сознавайся давай!

– А, ну это было на фуршете в Обществе Развития Самосознания. – Мама зачерпнула горсточку снега и теперь перекладывала снежный пирожок из ладони в ладонь. Её шикарные перчатки «хамелеон» начали менять свой цвет от соприкосновения с белыми кристаллами, и мама с удовольствием наблюдала за радужной игрой красок на своих руках, и выглядела она в этот момент такой неземной и невинной, что Долли насторожилась. Мама ненадолго приземлилась на третьей планете, и уже как бы ни к чему добавила:

– Да, и представляешь, твой папа даже ничего не заметил!

– Мама, хватит!

– Но ты же сама спросила! – Лада наивно захлопала глазками, собираясь прикинуться обиженной, но Долли не купилась на это.

– Ты знаешь, о чём я! Двадцать лет мы говорим об этом, и двадцать лет ты делаешь вид, что не помнишь о таком «пустяке»! Это не мой отец! Мой папа умер, ты не забыла? – Долли всегда сердилась при этих словах. – Это твой муж, Твой Дорогой, да кто он там ещё? Кто угодно, но это не мой папа! – И, предвидя поджимание губ и огорчённое вздыхание, девушка жёстко добавила: – И это тоже прекрати! Ты знаешь, на меня это не действует! – Лицо мамы приняло обычный вид, и она сказала примирительно:

– Да что ты, не заводись!.. Ну прости, прости! Больше не буду его так называть!

…Двадцать лет одно и то же! Да, горбатого только могила исправит!

– Ладно, проехали. Так что там с твоими «самосознанцами»?

– Да нет же, я говорю не о них, а о телеведущем и о его – ну как бы точнее выразиться? – героях, что ли? Так вот, он рассказывал мне, что у него в шоу выступала одна дама, совершенно уникальная целительница, госпожа Антоника. Она как будто с первого же взгляда может понять, что с человеком такое! Представляешь, вот так вот р – р – раз, и уже диагноз! Потрясающе, правда?

– Да уж конечно! И как, хорошо зарабатывает? – Мама аж остановилась и топнула от возмущения. – Ну как тебе не стыдно! Как ты можешь быть такой циничной? Я говорю, что эта женщина имеет уникальный талант, она помогает людям, исцеляет их, а ты… Ты рассуждаешь как…

– Да ладно, мам! Обычная шарлатанка с хорошей рекламой, да и только! Тебе – то что до неё?

– Да ничего, собственно! Мне нет до неё дела! – Мама как- то преувеличенно весело засмеялась. – А всё же любопытно, да? И как она это делает?

Долли поспешила перевести тему. Формула «тяжелая болезнь + экстрасенс = чудо исцеления» всегда вызывала у неё ядовитую насмешку, и обсуждать этот вздор ей не хотелось. Мама почувствовала это и немедленно сдалась, чем очень удивила Долли. Не в правилах прекрасной Лады так просто уступать, но девушка не успела даже задуматься толком, а Лада уже взяла её в оборот, и прямо и твёрдо спросила:

– Ну, так как же его зовут?

– Ты о чём?

– Да о том мужчине, помнишь, ты говорила, что встречаешься с адвокатом, кажется? И как его зовут?

…Да, уж лучше было продолжать разговор про целителей и чародеев! Долли с трудом припоминала, что же конкретно она врала маме о несуществующем адвокате, но вроде бы ничего интересного она не успела придумать, никаких деталей, так, просто – адвокат, встречаемся, милый!.. И мама никогда не интересовалась подробностями, а тут вот – на тебе! Так как же его зовут? Лада внимательно смотрела дочери в глаза, ожидая ответа, и Долли, абсолютно растерявшись, выдала первое, вернее – единственное, что пришло ей в голову: – Макс. Его зовут Макс. – И сразу почувствовала себя очень – очень одинокой….

…….Макс как – то отстранённо слушал разговор, и до него как из далека доносились смех, реплики, звяканье столовых приборов… Версаль и его друг слишком увлеклись правовыми вопросами на Новый год. Брат слушал с большим интересом, отец доброжелательно следил за «мальчиками», сыто и довольно развалившись в кресле. Мама и Люци в полголоса обсуждали что-то не понять, что, но очень женское, секретное. Ёлка мигала разноцветными огнями, поблёскивали серебряные и золотые ниточки «дождика» на её ветвях – Макс очень любил эти зимние праздники. А вот интересно, почему никто не отменил ёлку? Почему из всех старомодных традиций мы упорно сохраняем именно эту? И эти гирлянды, и эти шары и колокольчики? Мысли текли вяло, полусонно – ничего не хотелось делать, даже разговаривать не хотелось, даже думать не хотелось… Золотой ангел на верхушке ёлки поблёскивал сквозь марево полусна, и как бы улыбался Максу – это было очень приятно.