Иван Ленивцев - Я своих не сдаю

Я представляю как ты, читая мое письмо ухмыляешься, дескать, наша Любка в философию ударилась, видно, и в самом деле стареет. Ошибаешься, дорогая моя! Видела бы ты меня в анфас и профиль. Я на этом ледяном острове, будто аленьким цветком расцвела, это именно про меня говорят, что в сорок пять – баба ягодка опять. Вот так-то, Валюха! Приеду к тебе, тогда сама увидишь, какое чудо со мной остров сотворил.

А что, я баба отчаянная, ты меня знаешь, возьму и на следующий год загляну к тебе в гости. Надеюсь, по старой дружбе не прогонишь? Недельку у тебя гульнем, стариной тряхнем, юность нашу моряцкую вспомним, а потом я в Сочи махну или в Анапу загляну на месячишко-другой, косточки свои замороженные на острове погрею. Загорю как головешка – и домой, домой, на Врангеля! Чувствую, потянет меня на остров, обжилась я на нем, попривыкла, а главное – человеком себя здесь почувствовала, нужным людям человеком. Вот только иногда, заметь-иногда! одно беспокоит: а как старость нагрянет, кто кусок хлеба подаст, кто стакан водички поднесет? Подумаю – и страшно становится. До жути страшно. И тотчас начинаю жизненные ходы-выходы искать. Самый надежный выход —в старости к детям своим заявиться, к внукам-правнукам, авось примут, не прогонят бабку-путешественницу с хорошей арктической пенсией? Как думаешь, примут? Примут… Хотя, кто знает, время – оно вроде бы и лечит души людские, и в тоже время – калечит. Впрочем, до старости у меня еще уйма времени, много воды утечет, много чего может случиться, желательно бы хорошего. А пока… гуляй душа, пока молода! Правильно я говорю, Валюха? Ты, наверное, ты скажешь: смотри Любка, гуляй да не загуляйся, меру знай, а главное – умей себе сказать: стоп! И ты, конечно, будешь права, главное – вовремя остановиться. Уж я постараюсь…

Валюха, милая, надумаешь ко мне в гости – чиркни, я тебе живо пропуск организую. Ох, и зададим мы с тобой здесь жару! Гульнем как раньше, на плавбазе, по-морскому гульнем! Белые медведи вздрогнут, моржи в воду попрыгают… Шучу! Мой остров заповедную тишину любит. Вон, опять заявился, под окном снежком поскрипывает, печеньку ждет… попрошайка белобрысый. Я, первое время не могла понять, отчего это такие узкие окна в здешних домиках? Подсказали – чтобы медведь не залез, а мог только лапу просунуть для подаяния. Умно, правда? Ладно, пойду этому голодному блондину печеньку брошу, ведь не уйдет… Валюха, извини меня за это несуразное письмо… или, вернее, два письма. Не люблю писать. Будет время – напиши мне. Адрес простой: остров Врангеля, Любке поварихе, меня здесь все знают. Ни пуха тебе, ни пера! Пока! Твоя Любка с острова Врангеля!

– Господа! Товарищи! Друзья мои! Да тихо же, прошу вас, тихо! Ну же… – Мэр небольшого провинциального городка, а точнее – районного центра расположенного на берегу океана, в устье великой русской реки – умолял, угрожал, просил, надрывался, уговаривал разбушевавшуюся в конференц-зале районную элиту. Но его никто не слышал, или не желал слышать. Не дождавшись тишины, мэр зло буркнув: «Матроса Железняка с маузером на вас не хватает», – плюхнул массивное тело на застонавший стул и принялся нервно рассматривать увесистые, заросшие рыжей порослью кулаки, на одном из которых виднелась татуировка синенького танка – когда-то мэр служил в танковых войсках и даже командовал ротой. Багровая физиономия любителя зимней рыбалки и заплывшие легким жирком глаза потерянно метались по рокочущему осенним штормом залу. То, что сейчас происходило в зале, живо напомнило мэру любимые им с детства фильмы о первых незабываемых днях революции, разве что с некоторым отличием в одежде. Вместо солдат в серых шинелях, матросов в бушлатах перепоясанных пулеметными лентами – в зале до хрипоты спорили, ругались, а то и крыли друг дружку отборным русским матом вполне порядочные (по их мнению) господа в шикарных пиджаках от Дома Гуччи и прочих Росси.

«Ну и ханурики! Здесь вопрос жизни-смерти решается, а они тут икебану устроили», – злился мэр, грызя заусеницу большого пальца левой руки, мешающую ему сосредоточиться. Разумеется, под икебаной он имел в виду не ставшие нынче модными японские деревца-цветочки, а наш обыкновенный бардак.

Впрочем, бардак было из-за чего устраивать, на повестке сегодняшнего (уже четвертого) заседания стоял один-единственный вопрос: принятие районного бюджета. Вопрос этот, как некогда выражался всеми любимый вождь международного пролетариата, был весьма и весьма архиважен, и не принять его – смерти подобно не только для мэра, но и для всей районной верхушки. Быть или не быть – сей извечный российский вопрос стоял уже ребром: прошедшая зима едва не угробила и город, и районом заодно. Не хватило ни угля, ни мазута, во многих домах полопались размороженные батареи, постоянно отключалось электричество, сутками не было воды; народ жег костры во дворах, обогревался, варил на них еду, кипятил чай добывая воду из растопленного снега и от души материл местную власть, впрочем, не забывая и о центральной во главе с не всегда трезвым президентом.

А тут еще губернатор по чьей-то подлой наводке на вертолете прилетел. Понятное дело, орал, матерился, грозился отправить мэра пасти северных оленей и все допытывался, куда дели деньги выделенные на «северный завоз». Куда, куда? Будто сам не знает, куда! Растащили, похитили, разворовали, вот куда! Вот эти, сидящие в зале чиновники, и разворовали. Думаете: нахапались, накушались, нажрались, карманы набили и успокоились? А вот хренушки! Все им мало, еще, еще хотят, вон как разоряются. Нет, а что я – крайний? Я, может быть, тоже хочу свой лакомый кусочек заполучить от бюджетного пирога, однако веду себя в отличие от этих дармоедов вполне даже культурно. Но я один, а их вон сколько, разве этих горлодеров смогу перекричать? И губернатор хорош – нет, чтобы деньжат побольше подбросить, или хотя бы пообещать – принялся показывать как надо открывать-закрывать вентили, чтобы трубы не переморозить. Дураков нашел, будто мы сами не знаем, в какую сторону резьба крутится. Тот еще горлопан. Весь край под себя подмял, обирает его как липку, еще и напоследок пригрозил натравить на нас своих псов силовиков-налоговиков. Пока мне все нервы не вымотал, не улетел. Слава богу, что этим все и обошлось. Пока обошлось. Лето у нас короткое, глядишь: раз-два – и закончилось. Море замерзнет, река в лед встанет, без завезенного топлива району – конец. А бюджет наш пуст, как рваная рыбацкая сеть. И не дай бог замерзнет район – второй раз нам этого не простят. Утопят в проруби, как Колчака. Что делать? У края просим, клянчим – бесполезно, один ответ: денег нет, но вы держитесь, сами выкручивайтесь, у себя деньги ищите. А где у себя? В каком кармане искать? Нет, все-таки в армии было лучше. Бывало, получишь приказ, построишь личный состав и ка-ак скомандуешь: «Равняйсь! Смирно!». Затем одного матом обложишь, другому – в зубы, третий – сообразительный. «Выполнять!» Все выполнят, доложат. А если и не выполнят, все равно доложат, что выполнено. Пор-рядок был!»