Ирина Говоруха - Зависимые от жизни

Квартирка в самом конце длинного некрашеного коридора оказалась крохотной и очень заставленной. Она была похожа на мышиную норку или на деревянную табакерку. Мне даже померещилось, что при входе захлопнулась крышка и запахло нюхательным табаком. Над каждой дверью свисала музыка ветра. Над кроватью – ловец снов. Много феншуйных вещиц, расставленных на кухонном столе, полочке в прихожей, телевизоре и просто на шкафу. Собачки Фу, веера и дракончики Пи Яо. Несколько золотых смеющихся Будд, старцев и уточек-мандаринок. Коллекции китайского белого чая в шкатулках, коробках и подвесных ящиках. Чайники и чашки с драконами, вазы с лилиями, трёхлапая жаба, кусочки меха для увеличения капитала и сухие букеты для нейтрализации негативной энергетики. На миниатюрной кухне периодически вздрагивал холодильник, полностью залепленный магнитами с репродукциями картин Гапчинской. Ими были украшены и дверцы навесных шкафчиков. И старая хлебница.

Антон ходил за мной по пятам и постоянно что-то рассказывал, наклоняясь над левым ухом.

– Я изучал трактаты древнекитайских мыслителей. А еще – традиции Рейки, но пока не получил инициацию. Прошел только первую ступень. Хочешь, я наложу на тебя ладони?

– Но у меня ничего не болит. Меня не от чего исцелять.

– Здоровых людей не бывает.

А потом выдал зазубренную фразу:

– Я могу передавать исцеляющую энергию, создавая при этом медитативную атмосферу. А еще я посещал школу Цигун.

– Но опять не закончил?

– Не хватает времени.

– А на что хватает?

– Ты знаешь, я так занят, что совсем ничего не успеваю.

Дом был плохо проветрен и задыхался от собственных испражнений. Старые хозяйские шторы на окнах не стирались с первого дня вселения. Всюду висели картины лебедей, волков и тигров, выполненные на картонках из-под продуктовых ящиков. Множество подушек, разбросанных по углам. Неоднородные палантины на креслах и его иллюстрированная спина… Антон подчеркнул, что для дома существует домашняя одежда, и непринужденно снял рубашку.

На его спине красовалось самое непонятное мне тату Божьей Матери с младенцем, нанесенное с учетом всех мелочей и норм станковой живописи. На плечах – выдержки из книги Иова: «Наг я вышел из чрева матери моей, и наг возвращусь. Господь дал, Господь и взял. Да будет имя Господне благословенно!» Он стал поигрывать мышцами, чтобы продемонстрировать разнообразие мимики божественного лица и обратить внимание на мастерскую затушевку и наложение теней. Мне стало дурно.

– Красиво?

– Да. Но мне кажется, это не то место.

Антон обиделся.

– Я делал его несколько лет, по сантиметру в месяц. А на живот придумал нечто другое: волка и волчицу. Она смотрит на него, а он воет на полную луну. А ноги…

Дальше я уже не слушала, потому что он достал свои работы. Из глубины темного платяного шкафа. Это был пакет, завернутый в женскую шерстяную шаль, с тремя хлопчатобумажными носовыми платками. Он их купил несколько лет назад в подземном переходе. На первом изобразил три розы – красную, черную и голубую. Обычными шариковыми ручками. Платок уже был не очень чистым и напоминал дешевую поздравительную открытку.

– Ну как? Впечатляет?

Я искренне ответила: «Да!» У меня в голове не укладывалась живопись ручкой и взрослый сорокалетний мужчина, называющий себя художником. На втором платке была незаконченная церковь еще без объема куполов. На третьем – что-то из трагедии Данте.

– Я это рисовал в тюрьме. Ко мне подходили сокамерники, хлопали по плечу и заверяли в огромном таланте. Пророчили большое будущее. И видишь, что из этого получилось – ничего. Я живу в бедности, в маленькой съемной квартирке.

Я не сдержалась:

– А что ты сделал для того, чтобы выставляться и жить в другом месте?

Антон захлопал глазами и даже растерялся:

– Как что? Вот же мои работы… Меня обязательно должен был кто-то заметить ‒ какой-то жирный спонсор или агент с волосатой лапой ‒ и продвинуть дальше. Вот смотри – мое профессиональное портфолио. Я же в душе актер, а пробиваются одни бездарности.

Он схватил с полки рыжий конверт и высыпал фото на диван. Со всех снимков смотрело недовольное, чуть брезгливое лицо. Дальше бросалось в глаза идеальное тело в кожаной куртке в стиле 30-х годов. Треугольные уголки рубашки, черные очки и щетина. Вдруг он вскочил, метнулся по комнате, поправил съехавшие диски и одернул коротковатую тюль. Было заметно, что он нервничает:

– Я уже подумывал оказывать секс-услуги. Не просто лишь бы кому, а богатым дамочкам. Знаешь, таким, которые ездят на крутых тачках и ужинают в ресторане «Прага» или «Монако». А вот секса у них нет, потому что вокруг одни хлюпики с преждевременной эякуляцией и полным непониманием женской физиологии. Конечно, к ним не так просто подступиться.

Антон внимательным взглядом окинул меня всю, зацепившись за кружевную юбку и кремовую футболку с длинными рукавами. Потом рассмотрел руки и кольцо с поддельным малахитом. В глазах промелькнула ясная мысль:

– Может, у тебя есть знакомые? Обеспеченные подружки, которым нужен хороший секс? Может, нужно их мамам? Меня не смущают женщины за шестьдесят, с обвисшей грудью и толстыми венами с мой палец. Я не подкачаю. Я здоров, у меня красивое тело и все в порядке с размерами. Хочешь, разденусь?

Он потянулся к резинке шортов. Я громко вскрикнула и остановила его порыв:

– Ты шутишь?!

– Нет.

Передо мной стоял мужчина-переросток, с накаченными мозгами и школьным уровнем IQ. Кокетливо хлопал ресницами. Его внутренние часы шли против часовой стрелки. В сторону регресса. Он уже переместился к плите и варил кофе, колдуя над туркой. В открытую форточку квакали лягушки-самцы, широко открывая рот и используя специальные голосовые мешочки. Они пели свою традиционную завлекающую песню.

– Нет, я серьезно. Абсолютно серьезно. Я давно над этим думаю. Я узнавал: час такой работы оценивается от пятисот до восьмисот гривен. Заработаю хорошие деньги, куплю себе квартиру на Печерских Липках и машину, Порше как минимум.

Он снял фартук, в котором отмерял зерна, сел за стол, вырвал лист из старой ученической тетради и стал считать:

– Вот смотри. За ночь я легко могу обслужить несколько дамочек, это уже триста долларов. За месяц – семь с половиной тысяч. А за год такой работы…

Антон посчитал и присвистнул.

– Да за год я уже буду королем! Что-что, а ублажать я умею. Да ко мне очередь будет выстраиваться! Клиентки начнут передавать из рук в руки. Знаешь, как долго я могу?

Оказалось, что несколько дней назад его уволили с работы. Без предупреждения и отработки. А так как богатых дамочек еще не завелось, Антон решил прибегнуть к запасному варианту и погрузиться в творчество. Придумал клеить сувенирные картины с деревянными заборчиками и сельскими домиками. У заборов – подсолнухи с прореженными семечками и мальвы выше шиферной крыши. А еще много травы – густой и нечесаной.