Ирина Говоруха - Зависимые от жизни

Потом появилась Варя, и в скором времени мы поженились. Она была простенькой девушкой из очень бедной семьи, круглый год ходила в короткой джинсовой юбке и, кажется, сама сделала мне предложение. Во всяком случае, я не помню, чтобы его делал я. Просто перед самыми выпускными, сидя у меня на кухне и поедая кильку в томатном соусе с черным хлебом, озвучила, что ей давно пора замуж. Я говорю: «Хорошо, Варь, я не против, только давай подсчитаем наши доходы». Мы сели, прикинули. Жить отдельно не получалось – разве что с моими родителями. Совместного бюджета хватало только на еду и самую необходимую одежду. Я спросил: «Тебя устраивает такая жизнь?» Она согласилась, энергично закивав, но потом три раза от меня уходила.

Первый раз из-за того, что нас родители поселили в проходной комнате. Отец страдал простатитом и по несколько раз за ночь вставал в туалет. Мать с пяти утра уже не спала и громко вздыхала на кухне, стуча крышками от кастрюль и наполняя все пространство жареным луком. Она обваливала его в муке, потом жарила в кипящем масле крупными кольцами и считала самым сытным и дешевым блюдом. А еще не могла понять, как можно спать до семи. И Варя после очередной бессонной ночи собрала в свою потрепанную сумку периодику, подкрасила в прихожей губы и ушла, сказав у двери, что в таких условиях жить невозможно и что вся ее одежда пропахла луком. «Ишь ты! – крикнула тогда с кухни мать и пригрозила вафельным полотенцем с чайными пятнами. – Условия ей не подходят! Мы, кажется, тебя не из замка брали».

А потом набросилась на меня с упреками, что Варя ей с первого дня не понравилась: «Корыстная она, ей богу, корыстная. Ей не ты нужен, Ванечка, а наша жилплощадь».

После этого скандала мы все-таки помирились, нас переселили в большую комнату, и она снова перевезла свои журналы по бухгалтерии и девичьи дневники. Причиной новой ссоры послужило мое нежелание ехать на день рождения к ее сестре. Но клянусь, все произошло совсем не так. Я подъехал за ней на работу и долго ждал на проходной. Было промозгло, шел первый жидкий снег, и приходилось постоянно включать печку, разбазаривая бензин. Варя задерживалась из-за квартальных отчетов, а когда наконец-то вышла, ехать уже не было смысла. Город намертво сковали пробки. Она с удивлением посмотрела на часы, промямлила, что мы единственные гости и сестра давно ждет за накрытым столом, а потом расплакалась и пулей влетела в метро.

В тот вечер она домой не вернулась. Не появилась и на следующий день, и через неделю. Не звонила и даже не поздравила меня с именинами. Не приезжала за одеждой и новыми, пару дней назад купленными, сапогами. Я думал – все, теперь точно конец, но оказалось, что она беременна, и мы опять стали жить вместе.

Встретились случайно на рынке, когда в воздухе уже пахло мимозой и тепличными тюльпанами. Она стояла бледная, заметно располневшая у ящиков с апельсинами. В мокром бабском платке и холодной куртке. Я тогда задал один единственный вопрос: «Чей ребенок?» Варя, не мигая, ответила, что мой, и мы больше эту тему не поднимали. Вечером приехали домой, и я даже подарил ей серебряный кулон с гранатовой каплей и несколько банок любимых консервированных ананасов. Но сомнения оставались, и я частенько сушил голову над календарем беременности, считая и так, и эдак. А когда родился сын – мгновенно успокоился. Дело в том, что у нас есть семейное родимое пятно.

Иван низко наклонился над столом, так что я увидела курчавые волосы в его ноздрях, и заговорщицки прошептал:

– На яичках. У всех мужчин нашего рода оно существует. И как только ребенка принесли из роддома, я первым делом его распеленал и развернул худенькие, похожие на лягушачьи, ножки. Пятнышко было на месте. Потом позвал тетку, мамину родную сестру, и переспросил: «Такое?» Она поднесла малыша к окну, заодно проверила, как заживает пупок, и утвердительно кивнула.

Последний раз Варя ушла потому, что я купил квартиру, но ее не прописал. А как я мог прописать? Мне мама не разрешила. Она сказала, что в случае развода не позволит раздеть меня до трусов. И даже не представляет, чтобы я мыкался с чемоданами и баулами по съемным углам. Так и получилось. Варя схватила подмышку нашего трехлетнего бутуза, запихнула в сумку его паровоз и голубые маечки и в очередной раз хлопнула дверью. Мое терпение лопнуло, и я твердо решил, что больше возвращать ее не буду. Но поверь, у нее до сих пор никого нет. Каждый раз, когда я забираю сына, угловым зрением отслеживаю обувь в прихожей. Там стоят только Варины домашние тапочки с пушком, босоножки на танкетке и туфли, в которых она ездит на дачу. И никакого намека на мужские кроссовки или полуботинки. Мы уже несколько лет общаемся только через порог, и она в жизни не позвонила в субботу, чтобы узнать, как там наш сын. Что ел на завтрак и сделали ли мы уроки. Ты же не против, если в выходные дни он будет жить у нас?

Я рассеянно кивнула. Принесли чек. Иван долго хмурился, считал в уме, а потом пошел выяснять у бармена, что к чему. Вернулся вразвалочку, промокнул лоб платком и отследил свое отражение в зеркале. Увиденным остался доволен:

– После развода прошел год, и мне нужно было срочно налаживать свою сексуальную жизнь. Я задался целью найти любовницу и, конечно же, нашел. Девушка оказалась замужем, но в сексуальном плане ее не устраивал муж. Она хотела пять раз в неделю, а муж от силы мог пять раз в месяц. И мы стали встречаться. Смотри, вот ее фото.

Он стал листать телефонный журнал и тыкать пальцами в фото худенькой обнаженной девушки с интимной стрижкой в виде шаловливой змеи. Она лежала на диване головой вниз, а ее стройные ноги с «четырьмя окошками» были подняты и смыкались в одной точке. На ногтях темнел лак цвета баклажан.

– Правда, красивая? Так вот, мы встречались год. У меня дома. Она приходила в свой обеденный перерыв, ела свежий суп, который я варил за час до назначенного времени, ложилась в постель, кричала, как кошка, а потом принимала душ и упархивала. Со временем я начал влюбляться и поставил вопрос ребром. Она опешила, так как уходить от мужа не собиралась, и мы вынуждены были расстаться. Может, что-то расскажешь о себе?

– Нет.

Я уже внимательно изучала свой телефон, ерзала и морщила лоб.

– Спешишь?

– Да. Дома есть дела.

– Я тебя умоляю! Подождут твои дела. Посиди еще. А знаешь, на что прежде всего обращаю внимание, знакомясь с девушками?

– Нет.

Иван рассмеялся, обнажив розовые припухшие десны.

– Прежде всего, я смотрю на зубы. То есть на их наличие и целостность. Они должны быть ровными и белыми. Потом на руки – есть ли маникюр. И только потом на ноги. Ноги у девушки должны быть стройными и женственными. Без растяжек, дряблости и всяких там сосудистых звездочек.