Ирина Говоруха - Зависимые от жизни

Недалеко от гостинки, в которой он жил, находился магазин подарков ручной работы. Антон направился прямиком туда договариваться о сбыте. Его внимательно выслушали и попросили принести образец. Образца еще и в помине не было.

Через неделю я спросила:

– Ну что, сделал пилотный вариант?

– Нет, не было времени. Вчера разложил все материалы и стал считать…

– А что ты считал?

– Прибыль, конечно. Я считал затраты на материалы, количество проданных сувениров в месяц и свой доход. Получается неплохо. Около тысячи долларов.

– А сколько сувениров ты сделал за вчерашний вечер?

– Пока ни одного. Сперва записал расходы и постирал вещи. Потом фильм начался. «Индиана Джонс и храм судьбы» – видела? Я тоже много раз смотрел, но решил еще раз освежить в памяти. Когда закончился, было что-то около полуночи. Я заварил себе чай, пришел с чашкой, а там уже идет второй – «Горькая луна». Так что лег я около трех. И вот, только проснувшись, звоню тебе.

Я посмотрела на часы. Был почти час дня. Мой мозг отказывался принимать подобный образ жизни, и поэтому в голове постоянно проходило двухфазное короткое замыкание. Антон сладко зевнул в трубку и оживился:

– Слушай, а ты помнишь о моей просьбе?

– Ты о чем?

– Ну, насчет подружек? Может, кому-то уже позарез нужен мощный секс? Ты же знаешь, я ‒ как машина, могу по несколько часов.

– А смысл? Разве смысл в количестве времени? Мне кажется, смысл в результате.

– Да все вы так говорите. А сами хотите, чтобы это было как можно дольше, жестче и грубо. И желательно в попу. Я когда-то засекал: мой рекорд без остановок и эякуляции – ровно три часа.

И он довольно засмеялся. Мне стало тошно, и я завершила разговор.

Потом началась дешевая осада. Он звонил и предлагал встретиться возле кишащего лептоспирами озера, у входа в супермаркет «Перекресток» или на стадионе возле трибун. Просил продать знакомым свой пиджак за восемь сотен зеленых. Я немела, и он быстро давал задний ход, разрешая продавать частями. Приглашал провести с ним ночь, как я понимала, тоже за деньги.

– Хочешь, мы это сделаем в парке в светлое время суток? Признайся, тебя же возбуждает, когда медленно прохаживаются склерозные старички, дети играют в прятки, постоянно выкрикивая: «Пила, пила, лети, как стрела», а я тебя имею стоя. Жестко, без предварительных прелюдий. Или давай в лифте. Представляешь, в нем расколотое зеркало, потекшие надписи на фанерке и запах… Запах человеческой мочи. Или тебе нравится играть в хорошую девочку?

– Антон, ты болен?

– Ну что ты такая прошеная. Ты же хочешь! Я вижу. Все вы поначалу корчите из себя недотрог…

Точку в отношениях с Антоном я поставила по телефону, не тратя живую энергию на расставание. Рано утром, когда рассвет еще был серым и небо готовило свои вены для впрыскивания кровяных телец, написала смс, что больше видеться не имеет смысла. Он ответил в два часа дня грубо и безграмотно. Написал, что я старая кошелка и что меня не выдержит ни один мужчина. И что в итоге я останусь ни с чем. А еще я фригидная, и чтобы меня завести, потребуется рефрижератор. Кроме этого, пора бы взглянуть в паспорт и вспомнить свой возраст. В письме было десять орфографических ошибок и ни одной запятой.

Я покрутила перед глазами телефон, словно он был заражен какой-то вирусной инфекцией, к примеру, холерой, удалила ответ вместе с его номером. Раскрыла книгу Эльчина Сафарли – роман с мандариновым привкусом шафрана и ненавязчивой грустью. Историю отношений русской женщины и турецкого мужчины. На следующий день у меня планировалось свидание с неким Шевки, парнем из Турции, и я подумала, что может появление этой книги – особый знак? А вдруг мне уготован именно восточный мужчина с лукавыми влажными глазами? Он уже несколько дней звал на обед и спрашивал, люблю ли я суши.

– Шевки, какие суши? Ты должен кормить меня как минимум кебабом.

Он смеялся и продолжал названивать.

Шевки подъехал в четверг и осторожно припарковался вдоль дороги. Суетливо вышел, достал чахлые розы, купленные в цветочном ларьке, и поцеловал в щеку. У него были черные блестящие волосы, обильно смазанные гелем, намечающийся животик и маленькие худые пальцы. Плотно облегающая рубашка с огурцами казалась маловатой, лицо слишком юным, и я задала вопрос, нарушив этим все правила свидания:

– Извини, но сколько тебе лет?

– Двадцать шесть.

– А тебя не смущает, что мне уже тридцать пять?

– Напротив. Меня не интересуют одногодки. Мне нравятся зрелые женщины, от тридцати. Они уже готовы к браку.

– А ты себе ищешь жену?

– Конечно, и только украинку.

– Почему? Чем тебя не устраивают турчанки?

– Они полные и смуглые. А мне нравятся стройные и светлокожие. Такие, как ты.

В машине пахло чем-то острым. На заднем сиденье лежал пакет из «Желтого моря».

– Это что?

– Суши, конечно.

– А где мы их будем есть?

– У тебя дома, конечно.

Я улыбнулась и ответила очень медленно. Как глухонемому. Практически по слогам:

– Послушай, Шевки. Я не готова пригласить тебя домой на первом свидании. У нас так не принято. Давай поедим суши где-нибудь в другом месте.

Он надул губы и стал похож на обиженного дошкольника. В черных, напоминающих маслины, глазах появились слезы.

– Где здесь магазин?

– А зачем?

– Хочу купить шампанское.

Мы сидели в его новой машине, в которой еще болтались салонные бирки. Чтобы не тратить бензин, он заглушил мотор и вытянул ключ из замка зажигания. Счетчик спидометра показывал пробег в пятьсот километров, и еще даже не было пройдено первое техобслуживание. Шевки очень боялся забрызгать салон, поэтому шампанское открывал на улице. Суши съел сам. Я не представляла, как можно есть не за столом, покрытым скатертью, не ощущая между пальцами теплое дерево палочек. Шампанское пил большими голодными глотками.

– Ты же за рулем.

Он ответил, чуть смущаясь:

– Я немного волнуюсь. Ты же станешь моей женой?

– А как же любовь?

– А разве возможно не полюбить красивую? Я хочу привезти тебя домой, чтобы соседи с почтением говорили: «Какая у Шевки красивая жена!»

– Но ты же будешь ревновать.

– Не-а. Ревновать не буду. Буду наряжать, как куклу. Золото в уши, на пальцы и на запястья. Дорогие ткани. Только батист, кашемировый трикотаж и шифон. Можно что-то из хиджаб-моды. И пусть на платьях будут нарисованы цветы, такие… яблоневые. Стану водить за руку в салоны красоты и на фитнес. Но ты не сможешь посмотреть на другого. Убью!

Я, закаленная предыдущим свиданием, уточнила:

– А чем ты занимаешься?

– Туризмом. Встречаю туристов из Турции, селю в отель и провожу обзорную экскурсию по городу: Лавра, Дом с химерами, Парк Славы и Родина-мать.