Эдуард Мустафин - Будешь спасен и ты

10:15 АМ (Через два часа после описываемых событий).

Из записи в дневнике «… Реанимационные мероприятия успеха не имели. Констатирована смерть…».

Ну да, ну да. Старый я, чтобы верить в чудеса и сказки…

– Вы прочитали согласие? Вопросы ко мне есть? – Вот у вас написано осложнение «летальный исход (смерть)» – у вас умирали?

– Тьфу, ты, блять, овца тупая! – Это Алексей Романович про себя, то есть молча, обратился к своему собеседнику в задней черепной ямке. А потом вслух к пациентке. – Посмотрите на меня. Я похож на человека, у которого нет своего кладбища?

– Нет, я понимаю… – то есть сомнений по поводу моей внешности не возникло. Уже хорошо. Но ее вопрос я не понимаю. Начиталась всякой ху… э-э-э… свободной прессы о смерти пациентки у наших арендаторов, когда в операционной не было ни одного нашего сотрудника. Спасибо им, кстати. Алексей Романович третью неделю без выходных работает, ибо наша дирекция решила дать арендаторам возможность закончить операционный список только с нашей (нет, не так – с НАШЕЙ) анестезиологической службой. Доверяют, бля! Зато за деньги. Но еще двадцать одну операцию разгрести…

– Вы хотите спросить, были ли у нас смертельные случаи? У нас (она может и не услышать, но У НАС произнесено отличимо от прочего текста) смертельных случаев не было. – И не соврал. Почти. Или не почти тут сплошная юридическая казуистика…

То, что надо вернуться на работу, Алексей Романович осознал через час после приезда домой, поев и употребив соточку в качестве аперитива, в 21.30. Паззл в голове еще не сложился, но крайне полезный в хозяйстве прибор жопометр настойчиво зудел в красном промежутке. Потом дошло – не должно после лапароскопии 38 38 Операция через «дырки в животе», а не через разрез. так болеть плечо 39 39 Бывает после лапароскопий, но не сразу после операции. в первые сутки. Ибо кладбище. У него есть свое кладбище…

Когда он начал вызывать такси жена озабоченно поинтересовалась:

– Ты куда?

– Целовать верблюда́? – деликатно ответил Алексей Романович, и продолжил, не вдаваясь в дискуссии. – Скоро приеду.

Скоро и приехал. Подняв тревогу, отработав по краешку, по самому по краешку, наркоз. С удовольствием перемежая нормальную речь вполне себе печатными междометиями и сделав все, что можно и что нельзя 40 40 Кстати, нашему герою во время очередной учебы никто из так называемых преподавателей не ответил – прямое переливание крови анестезиологом во время проведения наркоза – это еще административная, или уже уголовная ответственность. По ныне действующему законодательству запрещено все. Тем более при куче свидетелей. Но это автор написал просто так, для информации. (нет, не так – НЕЛЬЗЯ) тоже. Через семь с половиной часов. Потому что в нашей (нет, не так – с НАШЕЙ) анестезиологической службе не умирают, даже если кровопотеря около двух литров.

Мы мальчики и девочки большие, поэтому все всё понимают, только не говорят об этом вслух.

– На теплоходе на День медика едете, Алексей Романович? – это Светлана Петровна, шеф нашей (нет, не так – НАШЕЙ) гинекологической службы, уехавшая спать в тот день не сильно раньше меня.

– Конечно еду. Мне Директор за героизм кроме ящика алкоголя, похотливых девчонок обещал подогнать бонусом.

– Чо это со стороны-то, Алексей Романович? – ревниво вмешалась в беседу операционная сестра Клавдя.

– Хорошо, я передам ваши пожелания по оптимизации Директору. Но тогда ты в этом списке не единственная… – целомудренно ответил антигерой дня.

А так-то да. Элементы самоудовлетворения (я не про онанизм, по-нашему, по-научному, мастурбацию). Я про кип смайли. И не напрягает, что на буфете у этой барышни должны, но никогда не будут, стоять фотографии всей нашей (нет, не так – НАШЕЙ) бригады. Потому что тяжкие воспоминания бывают только у живых, а про нас помнить не надо. Так лучше всем…

– Как говорят в мультфильме про Фиксиков «Ты-дыщь!"… – ну, вот она и не истерит, как 30 секунд назад, ибо крепкий сон – признак хороших нервов. У анестезиолога. Не, минимизацию времени пребывания пациента на операционном столе как одну из задач вверенной ему службы, Алексей Романович практикует не из гуманизма. Людей, за крайне редким исключением, он не любит, он их, включая себя, терпит, а чтоб терпеть поменьше и оптимизирует лечебный процесс. Вот, помнится, главный врач Клиники Федерального Подчинения оптимизировал его из чувства гуманизма – усыплять пациента на каталке в предоперационной, потом спящего и не дышащего перевозить его на той же каталке и перекладывать операционный стол ручками наличествующего личного состава. Сам додумался или подсказал кто, осталось невыясненным, а вот кто первым сказал: «Да пошел он в жопу со своими инновациями!» – я знаю, но на всякий случай не скажу. Опять отвлекся. Все как всегда…

– Как говорят в мультфильме про Фиксиков «Ты-дыщь!"… – Алексей Романович запихнул в несчастную пациентку ларингеальную маску 41 41 Приблуда такая фаллоформная для обеспечения проходимости дыхательных путей во время наркоза. , открыл наркозный газик и уставился на кольцо на пальце жертвы. – Не понял! Почему металл на руке?

– Она снимать отказалась. Сказала, что это жених подарил на помолвку. Если снимет – то поссорятся. – Анестезистка Ангелина девочка умная и понимает, что ее суровый начальник настолько суров только согласно правилам игры. По-настоящему его из себя только гинекологический Доцент вывести мог.

– Да ладно, Алексей Романович. Здесь гименопластика 42 42 Операция такая для повторного обеспечения девичьей невинности после забав чреслоблудных. , электроножом работать не будем. – Операционная сестра Клавдя вступается за… э-э-э… как будет боец женского рода?.. невидимого фронта, которая в операционной самая незаметная, но необходимый предмет всегда оказывается на месте ровно за десять секунд до того, как анестезиолог протянет за ним руку.

– Вот себе нихерасеньки! – недоумевает Алексей Романович. – Опять не понял! Кольцо снять – семейная жизнь расстроится, а обезьяну на стороне почесать – это брак укрепит? Деньги как я понял у родителей взяла?

– Родители не знают… – подала голос со своего боевого поста между ног потерпевшей оперирующий гинеколог Светлана Петровна.

– У жениха? – продолжает недоумевать Алексей Романович.

– При чем тут жених? – начинает логические рассуждения операционная сестра Клавдя. – Говоришь папе, что нужно сорок тысяч на плащ от кутюр, а потом его украли…

– Какие сорок? – очередь недоумевать оперирующему гинекологу Светлане Петровне. – Эта операция вместе с наркозом восемнадцать сто́ит.