Галина Клюс - Смерть в музее

– Ты говоришь, что чертовски устала от учёбы, а зачем, спрашивается, сидишь ночи напролёт над учебниками, изнуряя себя! Разве ты не знаешь, что сейчас расплодилось столько фирм, где можно спокойно заказать любую курсовую.

Тут девушка уже не выдержала и, сердито глядя ему в глаза, выпалила:

– Между прочим, хороший адвокат не нуждается в чужих мозгах!

– Ну, положим, хорошим адвокатом ещё надо стать, – насмешливо ответил Глеб. Она не осталась в долгу, бросив язвительную реплику.

– Как, например, некоторые стали хорошими журналистами-перебежчиками. – Намекнула она на его неуживчивость в редакционных коллективах. Глеб за три года умудрился поменять сразу пять газет.

Наступила неловкая пауза, Адель демонстративно повернулась к Глебу спиной и стала одеваться с намерением уйти. В этот момент опомнившемуся Глебу стало одновременно и грустно, и смешно. И почему так получается, с горечью подумал он, что едва они оказываются вместе, между ними, как чирей, созревает ссора. Несомненно, и он, и она были сангвинического темперамента, они, как порох, вспыхивали, но быстро и мирились. Вот и сейчас стоило ему ласково взять её за руку, подарить нежный взгляд и прижать к своей груди, как она мгновенно растаяла и тихо, с любовью пролепетала:

– Вот ты всегда такой!

– Ты, любовь моя, и не догадываешься, наверное, для чего, собственно, я тебя сюда пригласил! – загадочным тоном прервал он молчание, поглаживая её тонкое упругое запястье, украшенное массивной золотой цепочкой с драгоценными камнями. У Адель, как, впрочем, у многих красивых женщин, была слабость к бриллиантам.

Эта цепочка, а также не менее ценные серьги, поблёскивающие в её ушах, множество колец, которыми были унизаны её гибкие прозрачные пальцы, в который раз уже навели Глеба на мрачную мысль о том, как скверно и неуютно чувствовать себя в этом мире без приличной суммы денег. Чёрт знает что получается: любимая девушка надевает украшения, купленные не им, Глебом, а любимым папочкой. Сам же он на скромную журналистскую зарплату не может позволить себе подарить ей какую-нибудь мало-мальски стоящую вещицу.

А ведь сейчас в мире всё продаётся и покупается, в том числе, увы, и любовь. С трепещущим сердцем, как нашкодивший школьник, смотрел он на свою избранницу, не решаясь произнести заветные слова. Что, если она в ответ на эти признания, мягко говоря, пошлёт его к чёрту? Однако он отбросил эти минорные мысли и, собравшись с духом, пробормотал:

– Я хотел тебе, Аделька, сказать…

Но глаза у неё озорно заблестели, и она со смехом его перебила:

– Полагаю, ты хочешь сообщить мне какую-то громкую сенсацию, например, что тебя, наконец, берут в центральную газету. Не так ли?

– Ну, ты, моя дорогая, как в воду глядела! – рассмеялся он и скромно потупил голову. – Меня действительно берут собкором в солидную центральную газету, с большим тиражом. Позавчера звонили из Москвы. Годик попашу, а там, глядишь, и в Москву заберут, если, конечно, покажу себя с лучшей стороны. Да и сколько можно прозябать в этой провинции! Ты, Аделька, и не представляешь, как вытянулась рожа у нашего шефа, когда он услышал эту новость.

– Что ж, поздравляю тебя! Хоть почувствуешь себя независимым перед местными чинушами! – рассеянно воскликнула Адель, и по её расстроенному лицу он догадался, что она чем-то недовольна. После некоторой паузы он решительно повернул к себе её лицо и без всякого предисловия выпалил, точно нырнул в ледяную воду:

– Знаешь что, любовь моя, выходи-ка за меня замуж! – После этих слов во рту у него мгновенно сделалось сухо, руки задрожали, и он, как солдат, вытянул их по швам, втянул голову в плечи в ожидании чего-то похожего на пощёчину. Но, к счастью, ничего подобного не произошло. Напротив, девушка смущённо зарделась, щеки у неё стали похожи на маков цвет.

Всё- таки загадочно женское сердце, она, вероятно, сразу поняла, какие он слова для неё припрятывал все эти два года, но не торопила его, а терпеливо ждала. И сейчас она нисколько не жеманилась, не кокетничала, как, наверное, вели бы себя так на её месте другие красотки. С мягкой улыбкой, делавшей глаза её ещё выразительнее, ещё ярче, она утвердительно кивнула головой и ответила со смехом, простодушно и вместе с тем лукаво:

– Я выйду за тебя замуж, Глебчик! Потому что именно тебя, такого дурачка, я люблю больше всего на свете.

Бедняжка, подумал он с нежностью, она нисколько не меркантильна. Он прекрасно знал, что ей чего-то, да стоило

не отказать ему, ведь с самого начала их знакомства, точно скала, на пути стоял богатый суровый отец.

Счастливые и весёлые, они, как дети, крепко взялись за руки, и побежали к воде. С девушки не спадало волнение и возбуждение, она то и дело озорно смеялась, взвизгивала и дурачилась, обдавала его фонтаном брызг, уплывала от него на приличное расстояние, притворялась, что тонет. Даже в воде с лица Глеба не сходила горделивая улыбка, ему приятно было от сознания, что это чудесное создание принадлежит ему.

Потом они, успокоенные уже, блаженно растянулись на траве и, любуясь хлопкообразными облаками, лениво проплывающими над ними, сквозь которые сияло солнце, не спеша, во всех деталях, обсуждали предстоящую свадьбу. Собственно, Глеб сразу предупредил её, что ей не о чем будет беспокоиться, всю хозяйственную сторону праздничной церемонии он берёт на себя. Он уже всё решил: отмечать это событие они будут в его родном маленьком городке, где живут мать с сестрой. Он честно признался, что пока с наличкой у него не густо, но это, по его мнению, не беда.

– Видишь ли, дорогая, я уже прощупал этот вопрос, попрошу ссуду в одном банке, постепенно расплачусь, – объяснил деловито он, но, заметив, что на её хорошеньком личике появилась недовольная гримаса, поспешно добавил:

– Не волнуйся, ничего страшного тут нет, сейчас все живут в кредит, возьми, к примеру, американцев. Вот переберусь в центральную газету, буду больше получать.

Адель разжала свои тонкие, бронзовые от загара руки, обвивающие его крепкую мускулистую шею, и грустно протянула:

– Хорошенькое дело – начинать новую жизнь с долгов. А ведь мой папа, будь ты покладистей, прекрасно бы всё устроил.

– Твой папа, гм… – в голосе у Глеба прозвучала откровенная насмешка, – будто ты не знаешь, как твой папа относится ко мне, боюсь, как бы его вообще удар не хватил, когда он узнает, кто твой избранник.

Адель мгновенно вспыхнула, награждая его сердитым взглядом:

– Не смей говорить таким идиотским тоном о моём отце. В конце концов, не кто иной, как он, воспитал меня почти с пелёнок. Ты его просто плохо знаешь. Папа непременно дал бы денег, если б ты не был таким упрямым гордецом. Если хочешь знать, он всегда прислушивался к моему мнению, если он в чём-то не соглашается со мной, то потом всё равно сдаётся. Вот увидишь, он не будет против нашей свадьбы и даже купит нам квартиру.