Елена Сперанская - Золотой купидон. Остросюжетный детективный роман

Они сели в машину и через сорок минут уже входили в подъезд высотки. Жена Артемия Серафимовича не торопилась возвращаться с работы. Она сделала витаминную маску лица и гидромассаж всего тела. Видеть друга своего мужа ей не хотелось, но пришлось сделать над собой усилие, чтобы казаться беззаботной и радостной, когда в квартире появились четверо мужчин с продуктами и блюдами из ресторана Savva гостиницы «Метрополь».

– Дорогая, хочу познакомить тебя с ребятами: сыновья Гиви – Дато и Тимур, – представил по очереди отец семейства своих сопровождающих. – Они прилетели с намерениями жениться на наших красавицах, – как можно мягче сказал он, надеясь на громоотвод после такой яркой и колоритной речи.

– Очень приятно, – любезно, с лисьим выражением лица, сказала Светлана Михайловна, принимая от мужа сумки и пакеты с продуктами в просторном холле, затем, оставив гостей в прихожей прихорашиваться у зеркала, прошла на кухню и, складывая всё принесённые блюда и припасы на кухонном столе, чтобы следом накрыть самой лучшей, вышитой, с кружевными вставками скатертью и расставить в нужной последовательности все деликатесы на столовом, австрийском, белом, фаянсовом сервизе с квадратными тарелками, не до конца понимая что происходит.

– Проходите, чувствуйте себя как дома, – без тени кокетства пригласила она, передвигаясь по квартире как по льду.

Гости прошли на кухню и расселись за столом по возрасту.

Артемий Серафимович с помощью жены разложил все блюда, не забыв положить приборы и салфетки.

– Надо пригласить девочек за стол, – предложила Светлана Михайловна. – Пусть они сами решают, что им делать. Они уже взрослые.

– За встречу надо выпить бутылку шампанского, – сгорая от нетерпения, заполучить обещанные деньги, Артемий Серафимович громко и торжественно продекламировал, обращаясь к присутствующим, доставая из холодильника и откупоривая шипучий напиток.

– Кажется нас здесь ждали, – подсказала старшая из дочерей – Ольга – студентка третьего курса, когда с удивлением заглянула на кухню в джинсах и спортивной майке, только что вернувшаяся со спортивной тренировки, пропуская вперед свою младшую сестру – Ксению.

– Хочу представить – Ксюша и Оля, – как-то по особому, мелодично произнесла Светлана Михайловна, наконец, чётко осознавая, что её супруг отнюдь не шутит относительно помолвки дочерей и переезда к родителям в просторный коттедж.

– Очень приятно, – сказали гости с кавказским акцентом, принимаясь за дегустацию блюд.

– Будем дружить.

Парни встали со своих мест, элегантно представились, пригласили девушек за стол, легко отодвинув стулья с гнутыми ножками от подобного стола.

Девушки сели напротив родителей между незнакомцами, которые немедленно стали ухаживать за ними, предлагая то одно блюдо, то другое, не забывая нахваливать чистоту и величие женской красоты как олицетворение материнства и достоинства природы.

– Вы здесь посидите, поговорите, а мы пройдём с Гиви в кабинет, обсудить наши дела, – круто повернувшись за столом к парням, Артемий Серафимович убедительно приглашал к диалогу, чувствуя, что настал подходящий, долгожданный момент.

– Оформим сделку и вернёмся. Вы без нас не скучайте, – продолжил главный менеджер отеля Marriott, с оттенком жалости вставая из-за стола, кидая салфетку прямо на пол от волнения и желания не показаться простофилей.

Кацо с Гиви ужасно довольные, что так удачно состоялась встреча и помолвка, вспоминая грузинский эпос, прошли в тёмный кабинет в стиле позднего классицизма, завешанный картинами и тяжёлыми зелёно-бордовыми гардинами с кистями. Соблюдая все правила этикета, они расположились в громоздких креслах напротив друг друга. Поливанов включил настольную лампу, предоставляя гостю рассмотреть более отчётливо весь его антиквариат, чтобы тот не разочаровался в покупке.

– Всё оставляю тебе в полное распоряжение. Здесь есть картины Фламандской школы и Голландская живопись, купленные на аукционе в Нидерландах. Эти полотна мне особенно жалко дарить, – похвалился с гордостью и оттенком грусти Артемий Серафимович, произнося эти реликтовые слова, как будто стеснялся своего богатства, включая верхнее освещение, не теряя деловой хватки светского льва.

– Говори честно, понравились тебе мои сыновья? – спросил самоуверенно Гиви, стряхивая с колен, как ему показалось, крошки.

– Здоровые парни, богатыри. Хочешь открывать свой бизнес с ними? – заинтересовался хозяин квартиры как заботливый отец.

– Можно тебя попросить, Кацо, устроить моих сыновей к себе в отель «Метрополь» кем угодно, лишь бы не болтались без дела, – закрывая рукой на минуту глаза, предложил гость без зазрения совести, решая свои творческие задачи относительно личной жизни дочерей Артемия Серафимовича.

– Возьму, Гиви, без вопросов. Надо только расписаться им как семейным людям в ЗАГСе и поставить печать в паспорте, что у них московская прописка, – цепко и безыскусно, разъяснил хозяин квартиры, желающий немедленно съехать куда угодно из ада собственных мыслей, чтобы зарыться, нырнуть поглубже, а потом сразу рискнуть и родиться заново…

– Хорошо, дорогой! Вот за прописку детей плачу тебе долларами. Такой я бескорыстный биджо! – грузин воскликнул с жаром, представляя себя всё ещё молодым и беззаботным парнем, гуляющим по улицам Батуми с беременной женой в сопровождении родителей.

Он должен был сделать всё так, как завещали ему предки, соблюдая все обычаи и традиции кавказских народов, поэтому достал чековую книжку из внутреннего кармана шикарного пиджака, разложил на столе, перелистал, обнаружил заранее написанную сумму, когда год назад предлагал совершить сделку, о чём так яростно мечтал сейчас потерпевший фиаско директор. Гиви оставалось только расписаться, вырвать листок и вручить Артемию Серафимовичу, как будущему родственнику, возможно, дедушке его будущих внуков.

На столе красовался малахитовый, письменный прибор, которым никто никогда не пользовался, но жена изредка, в тайне от мужа, протирала его салфеткой. Домработница появлялась у них крайне редко, только перед большими праздниками, чтобы облегчить жене вращаться среди гостей.

– Для такого случая можно распить коньяк, – безотчётно стал говорить Артемий Серафимович, доставая из малахитового прибора обычную шариковую ручку с мраморным орнаментом, передавая Гиви для проставления неразборчивой подписи в важном документе, а затем ставя на письменный стол две небольшие рюмки с мельхиоровым ободком, наливая туда, из захваченной с кухни бутылки, дагестанского коньяка, привезённого из Тбилиси.

Гиви черкнул яркую подпись, вырвал из книжки листок с голубым оттенком из-за множества тонких линий, пересекающих чек, передал, наконец, своему другу то, что стоило восьмидесяти трёх миллионов рублей. Они разом выпили содержимое, примерно в пятьдесят миллилитров.