Елена Сперанская - Золотой купидон. Остросюжетный детективный роман

Артемий Серафимович с радостью положил вожделенный чек в свой внутренний карман, чуть не плача от катаклизма, полученного от благодеяния Гиви, благодаря про себя бога, благословляя свою семью, дочерей, жену за несказанное терпение, благосостояние и благоприятное стечение обстоятельств. Передал своему бизнес партнёру расписку в получении чека, которую составил только что, дабы доказать своему коллеге честность и порядочность своих намерений.

– Вот получи на всякий случай для памяти, чтобы знать и документально зафиксировать наш разговор. Для порядка лучше заверить эту расписку у нотариуса, – урезонил Поливанов. – Пусть хранится у тебя. Копия у меня есть, – он вспомнил, как ночью, в состоянии стресса, лихорадочно, до переутомления составлял перечень всех картин, рамок, икон, синтезатора, предметов мебели: спального гарнитура, жилой комнаты, постельного белья, одеял, перин, подушек, покрывал, немецкого столового сервиза «Мадонна», кофейного сервиза, алюминиевой и керамической посуды, статуэток, ковров, паласов, дорожек, кухонных принадлежностей, набора ножей и вилок с перламутровыми ручками, дверных латунных ручек, оргтехники, вентиляторов, гардин, тюля, хрустальных люстр, торшеров, бра, подсвечников, письменного прибора, подаренного сотрудниками в честь пятидесятилетнего юбилея, игрушек для детей, книг, альбомов, сувениров, старой, потертой, антикварной тумбочки с пасторальным рисунком на выгнутых дверцах, рюмок, бокалов, чашек и много того, о существовании чего он никогда не знал – медицинских инструментов жены, фото аппаратуры и так далее.

– Ну, это не обязательно. Мы же знаем друг друга давно, – упрекнул Гиви хриплым голосом, снова изучая поданный ему лист бумаги, написанный в соответствии с условиями устного договора.

– Мой дед был хлебопашцем, а вот я стал бизнесменом, – растрогался Поливанов не на шутку, что поведал об истории своей семьи.

– Меня устраивает твоя квартира, – по-дружески оценил Гиви, делясь своими свежими впечатлениями.

– Ремонта не требует, – пояснил Артемий Серафимович, обводя взглядом потолок и пол, где лежал светлый, шерстяной, пушистый, венгерский ковер с цветочным рисунком.

Гиви без обиды посмотрел на стены кабинета, где не было ни чеканок по металлу, ни его фото, ни портрета его святых родителей, ни засушенных букетов цветов, ни огромного веера, как было у него в собственном доме в Тбилиси. Он тут же захотел спеть свою самую любимую песню «Сулико», но почему-то не решился, а поспешил снова на кухню продолжить знакомство с дочерьми Поливанова, понимая, что они как раз соответствуют по всем параметрам, необходимым для современных специалистов в семейных делах, его взрослым сыновьям.

«Молодежь сегодня такая отчаянная», – вспомнил Артемий Серафимович слова своего отца, повторяемые неоднократно в присутствии матери, наблюдая за девушками и замечая, что Оля и Ксюша значительно выросли на его глазах. Они скромно сидели за столом, поглощая свои любимые пирожные – тирамису, запивая индийским чаем из пакетиков.

Гиви и Кацо отсутствовали минут пятнадцать. Застолье не приобрело для девушек оттенка наказания. Они не сплетничали, не выворачивались наизнанку, чтобы понравиться и сразу надоесть, не гримасничали, как обычно делали в детстве в присутствии посторонних, не галдели, не спорили наперебой и даже не критиковали родителей за устарелые вкусы и непонимание некоторых слов студенческого жаргона. Напротив, они любезно улыбались, помалкивали, поглядывая с любопытством на незнакомцев, которых видели только однажды в детстве, когда отдыхали с родителями в Сочи.

– Вот мы обо всём с Гиви уже договорились, – торжествующе сказал Артемий Серафимович, садясь снова за стол на своё законное место, рядом с Гиви, претенциозно обращаясь к присутствующим, как на собрании в коллективе сотрудников, где собирались все служащие, чтобы узнать о намеченной квартальной премии.

– Так, что мы должны узнать? – немедленно спросила Светлана Михайловна, всеми силами борющаяся за продление своей молодости, долголетия и красоты. – Вы можете сказать вслух, или мы так и будем только догадываться и гадать на кофейной гуще? – спросила она, когда сварила чёрный кофе в турке, демонстративно перевернула миниатюрную кофейную чашечку на блюдце, выдумывая и выискивая какие-то изображения фантастических чудовищ, чтобы найти им разъяснение в своём неуёмном воображении.

– Мы решили переехать временно к вам на недельку, другую, чтобы Оля и Ксюша не переживали, что у них личная жизнь не ладится. Пусть успокоятся. Дато и Тимур сделают всё возможное, чтобы они были счастливыми, – Гиви многозначительно ответил за Артемия Серафимовича, никогда ни в одной ситуации не теряясь. – Хотя мне самому надо будет завтра срочно улететь домой. Дела понимаете…

– Да, а мы с вашей мамой будем жить у дедушки с бабушкой в коттедже, – объяснил отец дочерей после небольшой паузы. – Парни будут работать в гостинице по заготовке и доставке фруктов из Грузии. Завтра мы с ними в районной управе обговорим все детали прописки, а трудоустройства – в отделе кадров.

– Замечательно! – воскликнула Ксюша, переводя взгляд на сестру.

– Это как сказать?! – изумилась Оля, придавая своим словам некоторый неподдельный, неформальный шарм, придвигаясь ближе к своему соседу по столу – Тимуру, чувствуя его горячее дыхание, понимая, что уже сможет сказать своим подругам по университету о готовящемся двойном бракосочетании и намеченной весёлой вечеринке в студенческом кафе.

– Ну, тогда можно сейчас развлечься, потанцевать для более тесного контакта, – предложил Дато, завороженный внешними данными Ксюши. – Если никто не возражает?

– Мы с Тимуром не против. Правда, Тимур? – спросила наставительно Ольга, снова придвигаясь на стуле ещё ближе, оказываясь прямо совсем рядом с тем, у кого спрашивала о его мнении.

– От такого предложения я не откажусь, – искренне ответил парень, умеющий и петь, и танцевать народные танцы, и даже галантно ухаживать за девушками.

Артемий Серафимович включил переносной, японский, кассетный магнитофон, стоящий на подоконнике, чтобы сразу поддержать инициативу Дато, который ему понравился своими хорошими манерами, упорством и спокойным характером, так как тот смог преодолеть возрастной барьер, найти общий язык с ним и его младшей дочерью. Тимур был полностью согласен с братом, чтобы без предисловий вызвать положительную реакцию у родителей его будущей невесты – Ольги, понимая, что танцевать девушки, конечно, любят и умеют. Гиви пригласил на танец Светлану Михайловну из вежливости, а парни – своих соседок по столу. Артемий Серафимович, отлично зная латинское изречение – fames est optimus Magister – голод – лучший учитель, был занят поглощением шашлыка, так как ему ничего не хотелось есть до тех пор, пока он не добудет вожделенной суммы в долларах, чтобы завтра покрыть недостачу в банк и закрыть дело в милиции, пока не будет найден грабитель.