Александр Шубняков - Корпорация по ту сторону добра и зла. Часть третья

Я замолчала, обдумывая информацию…

– Но без судов нельзя, ибо начнётся суд Линча. Я уже читала про такое. Ибо если исчезнут судьи и следователи, то родственники погибших сами займутся саморасследованием и самосудом. А это уже возрождение закона кровной мести.

– А теперь представим в будущее, возможно, не таком уж далеком, где убийцам дается всего 5 лет тюрьмы. Ясное дело, что такое возможно лишь только тогда количество убийств сокращенно до минимума. Подумайте, какое страшное напряжение ложится на общество, какие они превентивные меры должно предпринимать, но подумайте внимательно какой расцвет ожидает человечество, если не будут показывать ни одного убийства по телевизору, не будут торговать водкой, и куревом, и одновременно не кушать мяса.

– Да, но следует помнить одну очень простую вещь, отказ от водки должен быть сознательным и свободной волей человека. И отказ от мяса. В тех странах, где действует сухой закон, там очень сильный прессинг религии или партии. Я и то не имею над собой морального права отучать кого-то от мяса. Поэтому законодательный запрет ничего не даст.

– Жаль что я не Господь Бог – улыбаясь, ответил Кибернетик.

Я рассмеялась

– Ты бы возможно сотворил бы мир другим

Он тоже рассмеялся, но потом продолжил.

– Но, в конце концов, разберём принцип лес, рубят – щепки летят. Молох войны забирает и не виновных. Он то заставляет и не желающих войны людей участвовать в ней. В конце концов, оправдание убийцам есть. Они защищали Родину. Но старики боятся вспоминать про войну. Но я то не при чем. Но они оправдывают убийства тем, что со стороны наступления врага тоже погибло много невинных людей, Следовательно, я могу кого-нибудь истязать невиновного человека, потому что я тоже не виновен. Интересно как вы сможете разрешить этот софизм.

– Иоганн то оказывается тоже маньяк, получается так – произнесла я.

Кибернетик засмеялся, и мы нервно смеялись некоторое время.

– В конце концов, если ты не разрешишь этот софизм, то я посажу тебя электрический стул – давясь от смеха, сказала я

Кибернетик ещё сильнее засмеялся. Так мы смеялись некоторое время. Потом слово взял Кибернетик

– А теперь давай представим себе вот такую пренаизабавнейшую ситуацию. Вот тебя похитил Маньяк. Запер тебя в подвале. И начал тебя пытать. Как поступить так чтобы он тебя перестал пытать

– Зарезать его как бешеную собаку.

– Ты забыла что тебя посадят в тюрьму если докажут что маньяк не убивал никого а ты его первая жертва. Конечно, дадут скидку на то, что ты убила его из самообороны. Но грех на душу, ты всё равно возьмешь. Ты убийца. Маньяк-то только пытал тебя. Во-вторых, мне не очень ясно, имел ли маньяк аналогичное чувство по отношению к себе

– Не понимаю

– Вы, наверное, знаете, что психиатры не выделяют садизм и мазохизм. А говорят одно слово садомазохизм. Загадочное и зловещее чувство слиянности садизма и мазохизма

– Ты хочешь сказать, что маньяк хочет, чтобы и его пытали.

– Да и ты выполнишь его затаенное желание. В глубине души он хочет, чтобы его убили. Он сливается с криками жертвы и испытывает то, что испытывает она. Он испытывает наслаждение от криков жертвы и хочет в глубине души то же самое, чтобы жертва восстала на него и истязала его. Садомазохизм. Как остановить это.

– Не знаю

– Запомни, что самым лучшим способом остановить маньяка, это сказать ему, что ты его понимаешь. Ты понимаешь его боль, которую он перенес в детстве. Это потребует чудовищных психических усилий. Признайте зло и скажите ему то, что он твоим мучительством расширяет вам сознание, давая себе, возможность понять, как он страдал в детстве. Это логично и умно. Так как его мучили с целью, чтобы вылечить его или сделать воспитанным человеком.

– Признайте зло, и скажите ему, что он совершает вам добро. Опять Ницше. А потом простить по-христиански – сказал я, посмотрев в его высоколобое лицо.

– Какая мощь у этого морального принципа. Не знаю, есть ли у него предел у этого принципа. До какой степени можно признавать зло добром. Или может быть добро и зло это химера. Хочешь ли ты узнать этот предел.

– Хочу – сказала я, смотря ему в лицо.

Кибернетик захохотал таким смехом, что у меня начали стыть ноги от страха.

– Опасное любопытство – он щелкнул меня по носу и погладил по голове, как будто я была маленькой девочкой.

– Мне с тобой очень страшно – сказала я.

Кибернетик сделала паузу.

– Но вернёмся к кибернетической модели, добра и зла. Мне становится понятной причина того, что люди мстят. Наказание это попытка передать информацию жертвы о том, как она мучилась, мучителю. Сначала передают информацию мучителю при помощи внушения, а потом при помощи насилия.

Если мучитель принимает её то мучения останавливаются. На этом и основывается ницшевский способ остановки насилия, следует помнить не всегда бывает ясно, кто мучитель, кто жертва. В свете этого становится понятным, почему маньяк убивает всех подряд, он кричит миру как ему плохо.

– Но это не объясняет почему, он убивает, его то не убили.

– Да я согласен с тобой это эффект усиления является самым слабым местом в моей теории. Почему человек подвернувшись сексуальному насилию в раннем детстве, начинает убивать.

Мне стало страшно, я никогда не задумывалась над этими вопросами.

– А если быть честными, то мне становится понятным, почему происходит усиление сигнала, если бы не смерть девушек, то детей бы пытали в детстве – изрек Кибернетик

– Таким образом, маньяки это не чудовища, а вполне обычные люди, руководствующиеся нормальными инстинктами обычного человека. Только они гипертрофированны и извращены.

Мы замолчали, потом Кибернетик взял меня за руку и увёл меня в свой дом. Дома никого не было.

– Я хочу кое- что показать – сказал он

Он выдвинул ящик комода и вытащил газетную вырезку, я стала читать её вслух..

Раскаявшись, Тед Бунди говорил о том, как нормальный юноша может стать уголовным садистом, когда он попадает под влияние порнографии. Перед самой смертью Тед Бунди обратился к общественности и призвал к конкретной деятельности, чтобы среди людей больше не появлялись новые Бунди. Вот это интервью.

– Начнем с самого начала. Ты вырос в нормальной семье?

– Да!

– Может быть, ты сам был подвергнут какому-либо сексуальному насилию или сексуальному шоку?

– Нет, никогда. И в этом также трагедия, потому что воспитывался я в чудесной семье. Мои родители были чуткими и полными любви. У меня пятеро братьев и сестер. Мы ходили вместе в церковь, никто не пил, не курил. Мои родные были также противниками азартных игр, не выносили ссор в семье. Иногда случались какие-то проблемы, но во всяком случае моя ситуация в семье не может объяснить того, что случилось. Разве что, я могу вспомнить, как в двенадцатилетнем возрасте увидел порнографию в одном магазине неподалеку от нашего дома. Вместе со своими друзьями я часто играл на улице, копался в мусорках. Иногда мы находили порнографические журналы, чаще всего типа hard.