Вероника Торгашина - Портрет неидеального мужчины

– Я сильно опоздала? – Даша, конечно, могла бы этого и не спрашивать.

Но маму всегда было трудно вывести из равновесия.

– Нет. Не видишь, – еще не прибыли.

– Да я не о том… Я тебе не помогла совсем.

– А что тут помогать? Не смеши. Будешь тарталетку? – Мама сказала это скорее утвердительно, поскольку голод, или же сытость своих домочадцев она чувствовала на молекулярно-цитогенетическом уровне.

Даша с благодарностью кивнула и стащила куртку. Две чашки кофе без ничего и горячий шоколад с куском пончика уже какое-то время играли в ее желудке концерт Вивальди «ля минор».

– Иди быстро руки мой.

– Угу. А что это у тебя такое, так аппетитно присыпанное зеленым лучком?

– Канапе из французского багета со скумбрией и яйцом! – с достоинством ответила мама. – Вон там – тарталетки с ветчиной и дыней, а вот, на керамических ложках, – бутерброды с огурцом и зеленым песто.

– Да, ну и артиллерию ты подготовила!

– Ты же знаешь Таньку, – мама вытерла руки о вафельное полотенце и сняла крышку с кастрюли, исходящей паром. – Весь мозг вынесет. О, а вот и жаркое с черносливом на подходе!

Даша мечтательно вздохнула и направилась в ванную. Жаркое с черносливом – звучит восхитительно. Мама редко преувеличивала, Таня всегда была максималисткой, но высокие требования она предъявляла как себе, так и всем остальным. Это была одна из существенных причин, удерживающих Таню по сей день в статусе «сингл леди». Правда, когда дело доходит до маминой стряпни, задирать планку выше смысла просто нет.

Все эти пространные размышления прокрутились в голове у Даши, пока она мыла руки и умывалась с дороги. Потом они с мамой водрузили тяжелую утятницу с жарким на стол, который уже был заставлен посудой, как шахматная доска фигурами в дебюте, и откупорили пузатую бутылку с шампанским. В тот момент, когда Даша второпях расправляла возле приборов салфетки, в дверь длинно позвонили.

– Семь, – мама посмотрела на настенные часы в виде гигантского циферблата на треть стены, украшенного металлическими стрелками. – Точны, как Биг Бен.

– Вроде же все готово, нет?…

– Я воду на лоджии забыла. Ты иди открывай, а я сбегаю пока.

Даша еще немного замешкалась, разглаживая сборки на жаккардовой скатерти, затем бегом ринулась в прихожую. У самой двери она посмотрелась в прямоугольное зеркало, висящее на стене. После встречи с Милкой она так и не переоделась, и на ней сейчас был алый вязаный свитер без рукавов и любимые черные брюки «pimkie» из коттона. Заколка-«краб» запуталась в волосах и сейчас напоминала большой колтун, как у забытого хозяевами пуделька. Даша вытащила «краба» из головы, кое-как пригладила пряди и принялась открывать дверь. В конце концов, подумала она, в ее планы не входит поразить воображение без пяти минут зятя, скорее уж наоборот – послужить молчаливой декорацией к фону Таниной образцово-показательной семьи.

Усмехнувшись своим остроумным мыслям, Даша отперла замок. Дверь распахнулась, Даша намеревалась тут же поприветствовать гостей, как пристало хозяйке, но все слова внезапно прилипли к нёбу. Так прилипает недошедший в духовке пирог, тесто которого размазывается по языку и застревает в горле.

Перед порогом стояла Таня; выглядела она, как и подобает потенциальной невесте, сногсшибательно – платье-«лапша» пыльно-розового цвета предельно выгодно оттеняло ее талию и бедра, высокие черные ботфорты из замши на шпильке делали длинные ноги бесконечно длинными, а волосы оттенка «пепельный блондин» были небрежно рассыпаны по голым плечам, щеголявшим в широком вырезе платья роскошным, явно свежеиспеченным, загаром. Рядом с сестрой стоял незнакомый Даше мужчина, одетый просто – в темные штаны карго с нелепо торчащими карманами, в каких Дима Комаров наверняка недавно покорял очередной Килиманджаро, и серую футболку-«лонгслив» с расстегнутым воротником. Закатанные рукава футболки не скрывали мощных рук, в которых гость держал две охапки роз, белых и бордовых, – каждая охапка с пол-Даши размером.

– А вот и мы!.. – провещала Таня голосом девушки из дурной рекламы моющего средства. Правда, в отличие от той девушки, искренность в ее голосе была по-детски неподдельной.

Танин спутник бесхитростно улыбался, видимо, ничуть не смущенный тем, что держал в руках небольшую оранжерею. Слегка взъерошенные белокурые волосы, синие глаза, добродушные и смешливые, широкий прямой «римский» нос, окладистая бородка на пару тонов темнее волос и высокая спортивная фигура, не спрятавшаяся даже под невзрачной одеждой. Незнакомцу было примерно от тридцати до тридцати трех лет, а вид не примерно, а полностью соответствовал тому образу идеального мужчины, скрупулезно прописанному Дашей на пятнадцати с половиной страницах. Этот идеальный мужчина стоял у порога ее дома. В качестве жениха ее сестры.

– Даша, что-то случилось? – Таня наклонила голову выжидательно, очевидно, пытаясь рассмотреть на Дашином застывшем лице более или менее явные признаки помешательства. – Что-то с мамой?

– Да Бог с тобой! – Даша постаралась быстро взять себя в руки. Она всегда считала, что ее умению держать лицо стоит поучиться остальным. Теперь же хруст ломающихся старых убеждений заглушал в ее голове все прочие звуки. – Я засмотрелась на твое платье. Ты в нем просто супер, – мозг, как зависший компьютер, не с первого раза выдал заученный алгоритм.

Таня вновь широко заулыбалась и многозначительно покосилась на блондина. Тот только пожал плечами, демонстрируя ребяческое простодушие.

– Это мне Ник подарил. Глаз – алмаз, представляешь, без мерок, сам пошел и выбрал! Мне, наверное, сказочно повезло! Ник, это моя сестра, Даша.

– Проходите в дом, – Даша попятилась, крамольно надеясь хотя бы на считанные секунды отсрочить момент знакомства.

Пока Таня отвернулась к зеркалу, дабы поправить волосы, Ник протянул Даше один из букетов. Хоть убей, она не вспомнила бы потом, какого цвета были розы в этом букете; да, собственно, и в тот миг Даша его не особо различила.

– Ник. – Вручив Даше «оранжерею» левой рукой, он протянул ей правую в приветственном жесте.

– Даша. – Жестким усилием преодолев дрожь, Даша подала свою руку в ответ, и ее ладонь почти исчезла в его огромной пригоршне. Рука Ника была мозолистой и приятно горячей. – Я…я схожу цветы поставлю, а вы пока раззувайтесь, там под…тумбочка, под вешалкой тумбочка есть, а в ней тапочки.

– Я еще не забыла, – отозвалась Таня с ощутимым сарказмом в голосе. – Вообще-то, в таких случаях принято «спасибо» говорить!

– Спасибо!.. Цветы очень красивые, – эти слова Даша выкрикнула, уже находясь на полпути к своей спальне.