Роман Котчик - Перестать молчать. Hör auf zu schweigen

Сидя у Эйфелевой башни на тёплой траве,
Осознал, глядя на её загорающиеся огни,
Тем летним вечером, что мысль в голове,
Родилась под аккомпанемент болтовни.

Мысль о том, что разделить тебя захотелось
С той, что способна будет открыть сердце.
И в груди бы от твоего шарма завертелось,
Мы бы просили: «Париж, так не усердствуй».

Но ты бы продолжал пленить неустанно нас,
Будто мы из салона баронессы Эттинген.
Порой на полотнах Монмартра ты без прикрас,
И от нас бы обоих требовал таких перемен.

Кто-то видит в тебе суету, грязь, бездомных
Африканских торговцев, назойливых, как мухи.
Я увидел в тебе мириады взглядов томных,
Блеск, величие, душу и отсутствие разрухи.

Зима теряет без охоты силы все,
Снег блекнет, словно в темноте.
Уже видна трава прошедших лет,
А солнца долгожданного все нет.

Но скоро юная весна, тьмы визави,
Пьянящая пора цветения и любви.
Звонко прокричит: «Замри, замри,
В блаженстве ароматном отдохни!»

Чудесный сад, увы, забыт навек,
Лишь ветер тихо стонет, завывает.
Ветвей его давно касался человек,
Что строгий дождь печально омывает.

Хранит молчание под облаками,
Покрыты плотной тайною деревья.
В нем бесконечно кажутся часами
Судьбы все мимолётные мгновения.

А в прошлом сад был смехом полон,
Поющих громко и танцующих, детей.
Он защищал многоголосный гомон,
Бегущих от проблем в него людей.

Однажды настиг злой рок этот сад,
В одночасье остался без смеха и радости.
Раскинув сухие ветви, деревья стоят,
Тоскуя по дням прошедшим, их сладости.

Дитя живой Земли, наверняка подобие Бога,
Рождённый в муках среди добрых душ.
Одеждой точно праотцам служила тога,
Твой прадед, верно, был предобрый муж.

Непревзойдёнными труды порой их были,
Для толп, народов, целых континентов.
Полезными для мира такие предки слыли,
Хотя порой впадали даже в сантименты.

Примером были для подражания другим,
Надёжными, ответственными, яркими.
Поэтому не стоит пожилым и молодым
Сжигать во мгле идеи хлёсткие и жаркие.

Будь новым Ньютоном, Да Винчи, Блоком,
Враз уничтожь надежд, мечтаний свалку,
Что в мире современном процветает, током.
Сожги обыденность таланта зажигалкой!

В минуты и часы душевного покоя
Наш мир внутри не требует разбоя.
Не требует грозу, ни зной, ни снег,
Ни страх, ни скорбь, ни сердца бег.

В минуты и часы душевного покоя
На сердце не бывает места боя.
Нет боли, слабости, переживания,
Испепеляющего душу содрогания.

В минуты и часы душевного покоя
Никто не выведет броню из строя,
Что защищает душу от восстания.
В моменты сна и отдыха сознания.

Спешите услышать, спешите увидеть,
Спешите родиться и умереть!
Спешите любить и ненавидеть,
Серною спичкой в момент возгореть.

Экспресс-дружба, экспресс-любовь,
Экспресс-страсть, экспресс-радость.
Так привлекательны вновь и вновь,
А, по сути, полная гадость.

Колибри или же ленивца жизненный подход.
Что привлечёт тебя, а что отвергнешь?
Широкий или узкий выберешь проход,
К чьей помощи прибегнешь?

Перед глазами пролетает стремглав,
Необузданный экспресс жизни.
Пассажирам своим надежды не дав,
Да, и многих, лишив отчизны.

Где твой гений? Он не скандирует на площади
И не стоит с протянутой рукой.
Со смелым знаменем на лошади
Он неустанно скачет за тобой.

Кто твой гений? Он никогда не прячется под масками.
И не скрывается в полуденной тени.
Это не тот, кто кормит сказками.
А тот, кто говорит «Кричи, а не стони!»

Он тот, кто будет до конца с тобой
В блаженстве, горе и стенаньях.
Всегда и всюду только твой,
Рождённый быть бессмертным в заклинаньях.

Угасают вновь бурлящие жизни,
И разбиваются капли дождя.
Растворяется образ Отчизны,
Разлетаются части тебя и меня.

Жизни героев гаснут упрямо,
Сколько огонь ты не раздувай.
Мотыльки на свет летят прямо,
Жить вечно шанс им не давай!

Капли стекают, вымывая время,
Не смахивай их, не мешай.
Они унесут с собой тяжкое бремя,
Пускай уползают, пускай.

Жизнь коротка, и спор ни к чему,
Быть мотыльком, значит слабость?
Вечная молодость. Зачем? Не пойму!
Старость, ну что ж, будет старость!

Мы не выбирали, где нам рождаться,
Но место определили давно.
Мы не хотели за правду сражаться,
Но до рождения писали сценарий жизни-кино.

Мы ежедневной неизбежности удивляемся,
Забывая о прошлом.
И делать вид, что всё случайность, стараемся,
Больше мыслей рождая о ненужном, о пошлом.

Как от лени той отказаться,
Культивирующей грязь и власть?
Да за проблески памяти удержаться,
Чтобы каждый фрагмент нашей жизни был всласть?

Лишь на секунду в тени оставили,
И тут же полетели коктейли Молотова.
Лучше бы просто постоять заставили,
Чем одарили фальшивым золотом!