Роман Котчик - Перестать молчать. Hör auf zu schweigen

Нравоученья тем не по нутру,
Кто редко блещет воспитаньем.
Не помнят свои минусы к утру,
Необогащённые развитым сознаньем.

Их большинство и сила их в единстве.
Руководить так любят и учить.
День ото дня все тонут в подхалимстве,
Стремясь все непорочное убить!

Стремление вольной быть птицей
Порою заводит в тупик.
Ведь кто-то доволен синицей,
Их племя идёт напрямик.

Нелёгкие пути выбирают ловцы журавлей,
Они же любимцы свободы.
Они – экипажи, стремящихся вдаль кораблей,
Носители редкой породы.

За журавлями захлопнулась клетка,
И лучше быть с ними внутри.
Владельцам синиц досталась рабская метка,
А в клетке – свобода, смотри!

Расскажи мне сотней красок,
Нарисуй мне жизнь свою.
Больше ярких и без масок,
А затем возьмём мою.

Что же холст уныло смотрит,
Чётких линий не видать?
Чёрный цвет бесстыдно портит
Так, что стыдно показать.

Жизнь твою, какой гордишься,
Продолжаешь рисовать,
Даже вовсе не стыдишься
В центр мира выставлять.

Светлая палитра рядом ожидает,
К ней лишь сердце-руку протяни.
Нового тебя давно уж ожидают,
Прежние холсты сожги!

Сотней львиных глоток, рыча гордость,
Взмахами тысяч крыльев летит ввысь.
Вплетая в лавровый венец подлость,
Со страхом с пьедестала смотрит вниз.

Слоновой мощью, круша преграды,
Ускользает десятками змей.
Бесконечным потоком, как водопады,
Обрушивается на головы врагов и друзей.

Акульими пастями, вырывая непредвзятость к другим,
Зажимает гордость стальными тисками
Чувство равенства юным и седым,
Провожая их траурными платками.

Кто-то чей-то кусочек, даже половина,
Иногда глаза в глаза попадают.
Когда узнают, уже не проходят мимо,
Те, кто прошёл, навсегда пропадают.

Кто-то хочет найти само совершенство
И в поисках этих остаётся затерян.
Насколько тернист все же путь к блаженству,
В бескрайней вселенной всеми утерян.

То, что было единым, чей-то меч разделил,
И отправил по миру скитаться.
Чтобы каждый в своей жизни решил,
Где мимо пройти, а с кем не расстаться.

Миллиарды людей – миллиарды идущих
По дорогам местами сплетённым.
Миллиарды во тьме и при свете зовущих,
Не смыкающих глаз в пути осветлённом.

Если знали бы все, где кусочек зовёт
Или даже зовёт половина.
Тогда дорогу, что к ним приведёт,
Проложили бы прямо, не криво!

Признание в любви – это плевок,
Плевок банальной ирреальности.
Искажённые линии ног
И сочный плод похабности.

Это просто слова,
Обленившиеся на скомканной бумаге.
Это когда болит голова,
И когда уличают в отваге.

Нет, любовь – это – другое.
Это гибкие линии фраз.
Это очень и очень простое,
Как туман, ослепнувших глаз!

Любить людей – это не так уж просто,
Тем более за недостатки.
Умеет кто-то превосходно, кто-то сносно,
А поиск лишь сравним с игрою в прятки.

За все достоинства исцеловать и возвеличить,
И жертвы приносить во имя божества.
А если мало их? Тот час же увеличить!
А может это против естества?

За что же любим мы себя?
Или вообще, мы любим?
Страдания не стоят ведь тебя.
Но все же эгоизм погубим!

Учиться будем мы за то, что существуем,
Любить, за то, что дышим, говорим.
Зачем друг друга снова критикуем?
О том, что в нас не так, сегодня умолчим.

Почему он один, почему она одна?
Жёлтый лист, сохранив невинность,
Прикоснулся к щеке пруда,
Претендуя настойчиво на старинность.

Две дороги меж нежных берёз,
Не встречаясь, направились вдаль.
Два разных пути из смеха и слез
Закаляют умело душевную сталь.

Юный месяц, отражаясь в предрассветной воде,
Составляет компанию ярким звёздам.
Предвещает спасение каждой судьбе,
Помахав на прощание плетям и розгам.

Стрелки времени остановки не знают,
Не удержит их лист на пруду.
В это время звезды спасают
И его и её судьбу.

У смертного одра ночной порой
Сын спрашивает у побледневшего отца:
«О чём жалеешь ты сейчас, наедине со мной,
В предверии закономерного конца?

О том, что не доспал,
О том, что не допил и не доел?
Или о том, что не успел
Закончить по хозяйству много дел?»

Отец вздохнул и шёпотом сказал,
И блеск возник в его глазах.
Рукой на своё сердце указал,
А сын печален, он в слезах.

«Жалею только лишь о том,
Что я не домечтал, не долюбил.
И в сердце чёрством я своём
Огонь единственной любви не сохранил!»

Все рождаются с претензией на любовь,
Даже тутовый червь и больной синдромом Дауна.
Намного легче пускать ненависть в кровь,
Чем дарить им любовь исправно.

В этот мир приходят они,
Не подозревая о своём уродстве,
О жестокости, зависти, лжи,
И о клана красивых господстве.

В чём же смысл рожденья убогих,
Выбивающихся из стандартов,
Вызывающих отвращенье у многих,
Красавцев-львов, эстетов-леопардов?

Рождены для баланса или для разнообразия?
Но парадоксально находятся те,
Кто любит таких до безобразия,
Тёплым светлым лучом, становясь в их судьбе.

Наш ветхий мир сошёл с ума,
Он не прощает никого.
Терпения натянута струна,
Треск жизней раздаётся оттого.

Оружие в руках не для защиты,
А для убийства невиновных.
Кругом маньяки и бандиты
Создали общество себе подобных.