Валера Жен - Смерть офицера

Представилось печальное лицо Татьяны Юрьевны. Ее ясные глаза затуманились, веки чуть опустились, две крупные слезинки скатились к уголкам приоткрытого рта. Красиво очерченные губы беззвучно шевелятся, но Степан Михайлович понимает смысл произносимой фразы. Как же так могло произойти… Он был всегда добрым ко мне, детям. Неприхотливый в потребностях, на вторую работу пошел, чтобы не истощать семейный бюджет. И совсем неправда, будто Юрочка соблазнился Леной, во всем виноват Офицер.

Автомобиль взревел, тронулся с места. Его мотало, подбрасывало на ухабах, пока не вытолкнуло на асфальт. Скорость нарастала. Степан Михайлович прикинул, как приятней погибнуть – быть удушенным, зарезанным, утопленным или, все-таки, интересней разбиться на машине. В любом случае талантливый сыщик уже никогда не облагодетельствует своими расследованиями бездарное человечество. Как хороши, как свежи были розы! Возможно, отыщут его труп, но уже никто не оросит слезами его, источенное червями, когда-то красивое тело. В тяжком раздумье он глубоко вздохнул и… Трудно поверить, но ничто не стесняло его грудь. Боясь ошибиться в счастливом открытии, Степан Михайлович осторожно пошевелил руками. При желании он сможет легко сбросить мешковину и отстоять право на жизнь. Его специально освободили от веревок и не закрыли в багажнике, чтобы фальсифицировать гибель. Ну нет, такой удачи им не будет. Обнимая небо крепкими руками, летчик набирает высоту , – мысленно промурлыкал повеселевший сыщик.

И вот она решающая минута. Автомобиль остановился, обиженно фыркнул и заглох. И уж совсем неожиданно повеяло ветерком с водной свежестью и лесной запашистостью. И это после городской загазованности. Кажется, сама вечность поднимает Степана Михайловича на своих крыльях, вселяет уверенность в торжество справедливости. Рядом легкий шорох, потом – хлопок дверки. Его оставили? Бросили на произвол судьбы не по доброте душевной, а будучи уверенными в его бессловесности. Вопреки логике? Но так хочется думать. В следующую минуту машина качнулась и медленно продолжила свой путь. Очень медленно и беззвучно. Уже все прояснилось, пора активно включаться в игру. Алексин здраво оценивал свои силы и опасался только за психическое здоровье Петрова. Он приготовился воскреснуть, но уже в следующий момент ощутил состояние свободного парения. Всплеск воды и, наконец, медленное погружение на дно водоема.

Ленка смотрела на Виктора сквозь растопыренные пальцы – не только с наигранным испугом, но и с любопытством. Она и в мыслях не допускала с его стороны жестокости, просто представить не могла в образе тупого и грубого мужика, способного поднять руку на заведомо более слабого человека. И не хотела верить, что после развода и разъезда он быстро успокоится. Надо чтобы он постоянно думал о ней и страдал от расставания, не пустышка же она какая-нибудь. Существует устоявшееся мнение психологов, что для нормализации отношений требуется ровно половина срока совместной жизни. То есть в первые годы после развода надо ожидать множество самых глупых разборок с бывшими женами и мужьями, но время лечит и все расставляет по своим местам. Поверить невозможно, что когда-то этих людей связывали глубокие чувства, они дня не могли жить друг без друга, в любви родили замечательных детей. И кто виноват? Какой-то ненормальный психотерапевт, сам имеющий двух дочерей, написал, что очень даже естественно для женщин за жизнь иметь от пяти до пятнадцати мужчин, главное – умело скрывать от мужа. Надо думать, что к нему прислушиваются его домочадцы и поступают соответственно. Но какое он имеет право распространять субъективный взгляд на все женское население!? Если верить этому странному специалисту, то не может быть порядочных и честных женщин, а их мужья – все рогоносцы.

Общество программирует своих сограждан, в лице своих оракулов и кумиров подчиняет отдельную личность общему настроению. И вот уже появилось понятие сексуальной революции . Конечно, психологи и политики будут всегда искать обтекаемые термины, далекие от выразительного и точного русского языка, а мужья проживут единственную неповторимую жизнь во лжи и обмане – не свою, а навязанную неверными женами. Какая же должна присутствовать в женщинах неприязнь к мужскому населению, чтобы так искалечить судьбы, надругаться над доверчивыми мужьями – обманом заставить поверить в биологическое отцовство к нагулянным детям. И как Виктор должен относиться к бывшей жене – этой коварной и бессовестной нимфе? Впрочем, нимфа олицетворяет силы природы, для которой не существует такого расхожего у торгашей понятия как совесть. Зато как здорово звучит: женщина – это сама природа . Никак без нее нельзя, и с предательством смириться – тоже подобно суициду.

Виктор с чувством обреченности подошел к тумбочке, склонился над фотографией. Он никогда не сможет расстаться с милой дочуркой. А понимает ли жена чудовищность своих поступков? Ее порочность будет передаваться из поколения в поколение, накладывать отпечаток на судьбы невинных созданий. И как важно пройти бок о бок всю жизнь, открыто глядя в глаза друг друга, не запятнав собственной чести. Тогда старость отступает, а жизнь становится светлее. Есть у художника Серова «Девочка с персиком». Самая светлая нежность. Прожила тридцать два года. Позже, в присутствии гостей, ее муж достал картину из чулана, смотрел и повторял: Да, это правда. Часть Веры осталась в картине . Но как убедить Ленку, что в их силах сохранить неувядаемую вечность – чистоту отношений!?

Ее тонкий китайский халатик органично вписывается в мягкие формы кресла, поза соответствует атмосфере домашнего уюта и душевного комфорта. Диссонирует его ненависть. Накопленная давно. Неистовая. Не к ней конкретно, а мерзкой отравляющей действительности. Надо переломить себя, освободиться от психологического яда, разъедающего душу, искажающего даже самые невинные человеческие поступки. Но прежде он увидел духовную пропасть, которую обрел благодаря Ленке. Нет веры в людей – того единственного необходимого фундамента, на основе которого возможно строить семейные отношения. Из-за страха именно перед пропастью он должен покончить с женщиной, способной лишить его законного права на свободный выбор. Убить, что ли?.. Не в прямом смысле – физическом, а вытравить ее из собственной души. И правосудие не станет вникать в психологические тонкости, оно рассуждает с присущей ей простотой, лишенной философских заморочек, и необходимостью сохранять стадность. Порядочные люди тоже не нужны, устраивают законопослушные граждане. Конечно, с трибун и в школах пропагандируются чуть ли не коммунистические идеалы, на деле не возбраняется как угодно лавировать среди нелепых законов. Сверху до низу действует простая арифметика: не пойман – не вор.