Виктор Чернышов - Мысли Авангарда. Сборник рассказов

– Чшшш… – прошипел Влад, приставив указательный палец к губам.

Ребята постояли, с полминуты не двигаясь. Влад внутри дома часто и глубоко дышал, одной рукой держась за раму окошка. Так было немного спокойнее. Ребята снаружи мысленно проклинали Влада за его инициативность. Все трое слышали стук своих сердец. У всех троих подкашивались ноги. Ничего по-прежнему не происходило… Существо, как сидело, так и осталось сидеть на месте.

Влад вдохнул и продолжил: «Эй, друг. Иди ко мне. Видишь, я тут».

Молчание…

– Ты нас пугаешь, понимаешь. Давай просто уйдем отсюда и пойдем в деревню. Там мы тебя отмоем, покормим. У меня мамка пирог с картошкой сегодня пекла. Еще остался. Ну, идем же.

Все трое ребят стояли в ожидании хоть чего – то. Но ничего не происходило. Тот в темноте продолжал неподвижно сидеть…

– Влад, вылазь, – сдавленно прошептал Денис.

Но Влад сделал всё наоборот. Он шагнул вперед.

Раздался щелчок, лязг цепи, и тишину в округе разорвал крик Влада. У Вовы и Дениса от испуга, кажется, душа ушла в пятки. Они еле устояли на ногах и закричали вслед за Владом, сами не понимая, почему. Лидер команды повалился на деревянный пол и прикусил себе руку, чтобы заткнуть самого себя.

Вова и Денис стояли, парализованные страхом. Выпавший из рук Влада фонарик лежал на полу и освещал стену дома.

– Капкан… – наконец сдавленно проговорил Влад, сдерживая плач, и продолжал, хныча от отчаяния, – я на капкан наступил… Он на цепи.

Вова бросил взгляд на Дениса. Тот всё еще не двигался, глубоко дыша и глядя в темноту окна. Влад плакал, лежа на полу.

Вова, более – менее придя в себя, забыл обо всех опасностях внутри дома и, подпрыгнув, пробрался в окно.

Внутри запах дубравника был еще сильнее, весь воздух был пропитан им. Вова подобрал фонарик и посветил на ногу Влада. Нога и пол были в крови. Капкан казался большим, Вова видел такие на стене чердака, но пользоваться ими его не учили. Мальчик попытался разжать капкан руками, но тот не поддавался. Снова и снова нажимал, но капкан был крепче слабых рук мальчика. От отчаяния он тоже заплакал.

– Нажми вон туда! – вдруг закричал Вове Денис, отошедший от шока.

– Что? – сквозь слезы просипел Вова.

– Вон на ту штучку нужно нажать. Я знаю.

Вова начал нажимать на все, что было под руками, но это не помогало.

– Да вон на ту, рядом, нажми.

– На какую, на ту? Денис! Сам залезь и нажми! – вдруг взорвался Вова.

Денис забрался внутрь, неуклюже брякнувшись на пол. Он сразу же наклонился и начал что-то делать с капканом, а капитан команды всё лежал на спине с закрытыми глазами и ныл от боли.

Фонарик в руках Вовы начал гаснуть. Он несколько раз нажал на рукоять фонаря, и тот вспыхнул ярче.

В этот момент Вова ощутил что-то сбоку от себя. Что-то угрожающее. Что-то большое. И только тогда он вспомнил, что они не одни в этом старом покосившемся доме, наполненном запахом крови и дубравника. Только сейчас мальчик вспомнил, что кроме капкана, рядом были другие опасности. Вова медленно повел луч фонаря в сторону, где он ощущал эту угрозу…

Бессознательное. Случай заключительный. Дата неизвестна

Вова не мог знать, какого черта этой старухе в переходе метро пришло в голову продавать блеклые, не знакомые жителям большого города, цветы дубравника. Не мог он знать, что из-за этого ему снова будет неведома усталость, снова будут неведомы препятствия впереди. Но все произошло именно так. Снова, то немногое, что осталось в сознании Вовы, было желание бежать как можно дальше, как можно быстрее, невзирая ни на что. И снова это желание было так велико, что вытеснило из памяти всё другое. Даже то, что нельзя спрыгивать с платформы станции метро и бежать в туннель навстречу поезду: нельзя поезду остановиться в мгновение ока и предотвратить столкновение с бегущим навстречу человеком, нельзя выжить, если тебя сбивает несколько сотен тонн стремительно двигающегося металла.

Вова в этот момент вообще ничего не знал. За него действовало его подсознание, которое в четвертый раз в жизни взяло всю инициативу действий на себя и говорило Вове только одно: «Беги! Как можно быстрее! Как можно дальше беги!»

А сам Вова не знал, почему он бежал. Не знал, чего же он так боялся и от чего спасался. Он не знал, что произошло много лет назад, в далеком старом лесу. Вова не знал, что когда- то были у него друзья по имени Влад и Денис. Не знал, что этот самый Влад позвал его в ночной лес, и не знал Вова ничего из того, что было дальше. Ибо тот Вова, который знал Влада и Дениса, остался там, в старом ночном лесу…

Сознательное. Заключительное. 1987

Старые кусты и большие корни деревьев мешали Вове бежать, но животный страх неустанно гнал его вперед, не давая опомниться ни на секунду. Крик Влада и Дениса до сих пор стоял у Вовы в ушах. Или они кричали до сих пор? Неважно. Важно – бежать.

Мимо мелькали толстые стволы деревьев. Луна то появлялась, то исчезала из-за крон деревьев. Вова чувствовал преследование. Он чувствовал чей – то взгляд в спину. Он чувствовал его ярость. Он чувствовал себя добычей. Всё слабое тело Вовы, всё его слабые мышцы работали в полную силу, выкладывая всё, что в них есть. Они были одним целым. Одним механизмом, который только и знал, что надо бежать, и бежать, как можно быстрее, как можно дальше! Не было ни боли, ни усталости, а только страх. Животный страх, первобытный страх, который толкал и толкал вперед…

Тут Вова начал ощущать, что лес начинает идти под уклон. Всё больше и больше, пока не перешел в практически отвесный склон. Вова попытался было затормозить, но было поздно: он споткнулся, кубарем полетел вниз, налетел на дерево, и наступила тьма. И в глазах, и в сознании.

Наутро жители деревни нашли Вову. Он лежал без сознания под большой сосной. Его родители прибежали к нему. Но Вова их не узнавал. Как и не узнавал свой дом, свою деревню, себя и своё имя. Вова начал жить заново, с чистого девятилетнего листа.

Впрочем, не совсем с чистого. Ассоциация с запахом старого, казалось, забытого всеми цветка дубравника оставалась с Вовой до конца.

Криминальное чтиво на мексиканский лад. Немного дешевой философии, пресловутых вечных вопросов, один красивый закат и много крови.

Часть вдохновения на этот рассказ дал фильм «Старикам тут не место», а часть музыкальный клип какой-то малоизвестной группы.

Звук последнего выстрела еще не стих, когда я понял, что участь схватить пулю, не обошла сегодня и меня. Резкая боль в груди, и вот я сижу на песке, прислонившись спиной к бамперу своего Ford Bronco под палящим солнцем родной Мексики.

Боль была не такая сильная, как я себе представлял. Бывало, ударишь молотком по пальцу, и больно, аж выть хочется, и думаешь: «Черт побери, а что же со мной будет, если в меня на скорости эдак метров 600 в секунду под кожу войдет граммов семь раскаленного свинца?» А оказывается, терпеть можно. Дышать было трудно. Под ребром что-то всхлипывало при каждом вдохе. Я понял, что не могу двигать ногами. Видимо, пуля дошла до позвоночника. Дела мои были сквернее некуда.