Виктор Чернышов - Мысли Авангарда. Сборник рассказов

– Прости, родная. Я дурак и кретин. У нас все должны было быть иначе. Не так, как вышло. Я… Я люблю тебя…

После этого я бросил трубку. Разговор этот был ни к чему. Если все пойдет так, как я задумал, то наше прощание было преждевременным. И я обязательно верну её. Чего бы мне это ни стоило. К черту эти острова и островитянок. Аделаида лучше их всех, вместе взятых.

Церковь, церковь, церковь. Пальцы сами нажали на нужные кнопки. К своему удивлению, я ощутил прилив сил и энергии. Жить-то всем хочется… Мысли стали яснее и четче. Боль в груди притупилась. Все ради выживания.

– Габриэль, это ты? – спросил я первым.

– Отец Габриэль у телефона.

– Опять ты со своими церковными штучками, сын шлюхи?

– Ах, это наша паскуда, торговец поганым коксом?

– Да пошел ты! Ко всем чертям со своим Богом и церковью!

Габриэль засмеялся…

– Что тебе нужно, друг Фернандо?

– Габи, мне нужно много…

И я ему рассказал все, что нужно: откуда мы ехали, сколько машин и все ориентиры, достаточные, чтобы найти нас. Он сказал, что уже бежит к машине и будет так скоро, как только сможет, и бросил трубку. Я, довольный проделанной работой, начал проваливаться то ли в сон, то ли в обморок, понимая, что всё, зависящее от меня, я уже сделал.

Пришел в себя я от толчков подбежавшего ко мне Габриэля.

– Ты можешь подняться?

– Габи… Ты нашел меня!

– Конечно, нашел, идиот! Давай, я помогу подняться!

– Подожди, дай я приду в себя. Всё хорошо. Пока закинь вон те сумки к себе.

– Какие сумки? Что у вас тут вообще произошло? Фернандо, давай быстрее в машину. А то я уеду без тебя.

– Стой, стой, Фернандо, сначала сумки. Забери сумки. Для меня плюс-минус две минуты ничего не изменят.

Я кивнул в сторону сумок. Габи поднялся и быстро зашагал к ним. Габи был очень наивным парнем, и плохо понимал, что здесь произошло и зачем мы все могли здесь собраться. Габи всегда был оторван от дел уличных банд. И познакомились мы с ним случайно. Немного позднее расскажу, как именно. Вы будете со смеху кататься.

Подойдя к сумкам, он открыл красную и – замер. Наконец-то я увидел правильную реакцию. Реакцию удивления, восхищения увиденным. Он стоял и смотрел в эту сумку. Бросил на меня взгляд, сглотнул слюну. Затем снова стал глядеть на опьяняющее содержимое сумки. Пауза неприлично затягивалась…

Он медленно зашагал в мою сторону. Взгляд был устремлен на меня, а на лице читалось какое-то сомнение или страх. Я не мог разобрать. Он подошел ближе. Я увидел, что он начинает плакать.

– Эй, Габи! Не стоит жалеть этих паскуд. Они все – последние подонки. Пошли, лучше поднимем уже меня в машину. Меня еще нужно подлатать.

Но он как будто смотрел сквозь меня и не слышал ни единого моего слова.

Затем мой друг Габриэль нагнулся, чтобы поднять с песка один из разбросанных здесь пистолетов. Он неумело снял его с предохранителя и дрожащими руками направил на меня его дуло и закрыл глаза. Кажется, я тоже… Кажется, я тоже в этот момент закрыл глаза.

Теперь хочется сменить лад книги на более романтичный, а время действия отправить на пару столетий назад. Стремился сделать эту историю красивой, чистой и трогательной, чтобы образы, созданные мной, остались с вами надолго, а поступки главных героев заставили задуматься.

Конец у рассказа открытый, судьбы героев неясны, но я даю вам полное право самостоятельно нафантазировать наиболее близкий вам финал. Можете смело считать его единственно верным.

Думаю, что этим сюжетом показано то, чего не хватает моим современникам. Вдохновение дал «Левиафан» Звягинцева и пара фраз из песни Pyxis группы The Retuses.

Старые рыбаки рассказывают про кита, который даёт счастье каждому, кто встретит его в открытом море. Но сколько себя помню, никто никогда его не встречал. И зачем выдумывать подобное

А сегодня он мне приснился. Этот кит. Я плыл один, в старой лодке, в открытом море. Был полный штиль. Небо было чистым, луна освещала всё до горизонта. Я уверенно греб, как будто точно знал свою цель. Через какое-то время я понял, что я не один, что где-то рядом именно он, именно тот кит из рассказов стариков. Тогда, отпустив весла, я начал чего-то ждать. На этом сон кончился. Проснувшись, я понял, что в постели остался один, а она, укрытая простыней, стояла у перил балкона и смотрела в морскую даль. Я сел, облакатившись на спинку кровати, и стал любоваться происходящим.

Мне 28 ей 24. У нас сын, ему 3 года. Мы живем у самого моря в небольшом городке, имя которого вам не скажет ни о чем. Наш дом отделяет от морской глади всего тридцать ступенек лестницы и десяток шагов по песку. Когда солнце заходит за горизонт и наступают сумерки, мы с ней выходим на балкон нашего дома, где стоит наша постель. Каждый вечер перед сном мы слушаем шум прибоя, шелест листвы, пьем молодое вино и смотрим на бесконечное небо, полное ярких звезд.

Я люблю её, но она меня нет. Не любит по-настоящему, не любит меня, как могла бы любить. Не любит меня так, как любит его. Его, с которым она впервые узнала, что это такое, любовь. Его, который обещал ей построить дом у моря, на балконе которого они будут каждую ночь любоваться звездами, слушать прибой и пить молодое вино. Она любит его. Его, который шесть лет назад уплыл в море и до сих пор не вернулся. Он уплыл, чтобы заработать средства на их дом у моря, но его корабль, который должен был вернуться через три месяца, исчез в небытии. Она ждала его почти два года. За это время, кажется, все горные цветы в округе были сорваны мужчинами города и принесены к её ногам, но она ждала его. Ей было очень плохо без него. Но быть одной ей было еще хуже. И однажды ночью она пришла ко мне в дом и начала целовать меня так, будто мы с ней были всегда. Пришла ко мне, к единственному, который не ухаживал за ней, кто не пытался ей навязаться.

Я принял её. Впустил к себе в дом, а со временим и в сердце.

Она двояка. Часть времени она милая, родная любящая девушка, которая знает ласку и заботу. А остальную часть времени она замкнута в себе и предпочитает оставаться одна. Как сейчас, на балконе. Она стоит в трех шагах от меня и кажется, что мы так близки, ведь мы живем вместе, делим постель, растим ребенка, но она сейчас ближе к нему, к ушедшему много лет назад, чем ко мне. Я знаю, что мыслями она всегда ближе к нему. Знаю, что она до сих пор ждет его корабля. Ждет его.

И вот картина моей жизни: моя супруга, укрытая простынёй, стоит у перил балкона моего дома с видом на море, наблюдая за зарождением нового дня. Она молода и прекрасна. Наш ребенок красив и умен. Я молод и полон сил для любви, работы и воспитания детей. Окружающие думают, что желать большего – плевок в лицо судьбе. Но на самом деле всё это сильнейшее испытание. Ведь только мне и ей ведомо, что каждый раз, когда она, обнимая меня, она видит на моём месте другого. Думает в эти моменты о нем, а не обо мне.