Натали Ку - Предсказательница. Повесть о возвращении к себе настоящему

Тут я замолчала. Хотя вся моя последующая жизнь могла уместиться всего в несколько строчек, озвучить их было очень тяжело. Вместо продолжения истории я встала и поставила чайник, он уже совсем остыл. Мне хотелось выпить горячего. Как жаль, что я совсем не пью алкоголя.

Кирилл не торопил меня. Он смотрел в окно, и даже складывалось такое ощущение, словно он совсем меня не слушал, а был где-то далеко.

– Все рухнуло в июле. Дочка уехала в Англию, чтобы успеть пройти там дополнительные курсы языка, мы поехали вместе с ней, а муж сразу после нашего приезда от дочки, признался мне, что у него давно другая семья, в которой подрастают два сына. Он очень хотел обеспечить счастливое детство своей любимой Верочке, а теперь, когда она уже жила не с нами, больше не считал нужным притворяться и изображать счастливых супругов. Пожелал мне поскорее выйти замуж, а сам ушел. Через месяц мы развелись.

Кирилл вдруг неожиданно посмотрел на меня и рассмеялся. Да что с ним такое? Он вообще нормальный человек?

– И это все? – со странным смехом спросил он.

Не знаю, послышалось мне или нет, но мне показалось, что в его смехе была злость.

– Что – все? – в свою очередь непонимающе спросила я.

– От вас всего лишь ушел муж?

Мне хотелось закричать, ударить его и выгнать вон! Он, видимо, совсем не соображал, что говорил. Я открыла перед ним душу. А он оказался таким черствым циником.

– Наверное, вам уже пора в санаторий, – это единственное, что я могла сказать в ответ на его вопрос.

– Извините, ошибся, – сказал он, когда я в молчании смотрела, как он одевается. – Мы, действительно, с вами совсем не похожи. И наши жизни тоже.

Как только он ушел, я наконец дала волю слезам и плакала, должно быть, часа два. Плакала не только по тому, какая я несчастная и меня никто не любит, а еще и потому, что в очередной раз убедилась – верить и доверять никому нельзя. Я захотела уволиться из санатория и никогда больше не видеть этого отмороженного Кирилла. Перед кем я открыла душу? Перед каким-то бесчувственным чурбаном!

Ночью я поняла, что у меня поднялась температура, и я заболела после неожиданного зимнего купания. Как назло, таблеток дома не было. Утром, когда еще даже не рассвело, я позвонила своей соседке и попросила принести что-нибудь жаропонижающее, сама я не могла встать даже с постели, еле доползла до туалета.

Евгения Васильевна прибежала через пятнадцать минут. Принесла не только парацетамол, но и мед с молоком. У меня едва хватило сил открыть ей дверь, рассказать, что со мной случилось, исключая упоминание про Кирилла, выслушать ее причитания и даже попросить оставить меня по причине того, что очень хотелось спать.

– Дорогая Лизавета, не переживай, таблетка скоро подействует, – в привычной манере протараторила соседка, уже стоя в дверях. – Я сейчас приготовлю куриного бульону, только вчера купила свежую курочку, а в обед принесу тебе подкрепиться.

– Спасибо, Евгения Васильевна, я причиняю вам столько хлопот.

– Дело соседское, заболеть каждый может. На то мы и соседи, чтобы выручать друг друга. Давай я возьму запасной ключ, тебе вредно лишний раз вверх и вниз бегать, отдыхай лучше. На магазин повешу табличку, что сегодня он не откроется.

Видимо, она поняла, насколько мне плохо, что не стала долго задерживаться и расспрашивать о том, как меня угораздило оказаться поздно вечером на закрытом спуске к морю.

Вскоре я снова задремала, и мне приснился странный сон, будто я стою на залитой светом площадке изо льда. На моих ногах – коньки серебристого цвета. Я пытаюсь сдвинуться с места, но у меня ничего не получается. Через какое-то время понимаю, что лезвия коньков застыли во льду, и я не могу ни на сантиметр сдвинуть их. Пытаюсь снять ботинки с ног, но и эта попытка оказывается тщетной. Я начинаю кричать, паника охватывает меня, на площадке гаснет свет, слышится чей-то страшный смех, и я просыпаюсь.

Проснувшись, я услышала, что внизу кто-то есть. Евгения Васильевна, наверно, принесла обещанный бульон. Посмотрела на часы. Уже почти вечер. Попыталась встать, но от слабости у меня ничего не получилось. Я снова заснула. Теперь уже без снов. Проснулась, когда почувствовала, что кто-то протирает мое лицо чем-то влажным. Открыла глаза и увидела своего вчерашнего гостя. Но у меня не было сил даже на эмоции. Я только подумала о том, что должна бы испытывать раздражение и злость, но их не было.

– Где Евгения Васильевна? – спросила я шепотом, горло саднило, слова давались с невероятным трудом.

– Она давно ушла, – ответил Кирилл. – Вы знаете, уже довольно поздно, почти полночь.

– Почему вы здесь? – задала я очередной вопрос, хотя сейчас мне это было почти безразлично.

– Прошлым вечером я повел себя достаточно бестактно. Я много думал о том, что вы вчера мне сказали. Было совершенно неправильно злиться на то, что вы не оправдали моих ожиданий, и, возможно, переживаете по пустякам. Это ваша жизнь, я не должен вас судить, не имею на это права. Примерно это я хотел сказать вам сегодня, когда пришел в библиотеку санатория, но там мне сказали, что вы заболели. Нет, я не думаю, будто бы вы заболели из-за меня, я не считаю себя всесильным Богом, который может влиять на все. Но в какой-то степени я чувствую себя ответственным за вас после того, как поучаствовал в вашем почти спасении.

– Почему вы остались?

– Почему-то самонадеянно подумал, что мое общество будет вам приятнее, чем общество вашей говорливой соседки, – пожал плечами Кирилл. – Насколько я вас уже сумел узнать, вы, как и я, предпочитаете молчание разговорам. Я точно еле-еле продержался с ней целый час. Она никак не хотела уходить! Пришлось сказать, что я планирую остаться с вами на ночь, только тогда она поняла и согласилась пойти домой. Однако на прощание заверила меня, что непременно заглянет к вам завтра утром.

Да… События развиваются стремительно. Евгения Васильевна точно получила пищу не только для размышлений, но и для разговоров. Спокойствие в ближайшие дни мне точно не грозит, особенно если я так и не смогу встать, а Кирилл уйдет в свой санаторий. Впрочем, общества Кирилла я тоже сейчас жаждала меньше всего.

– Вам надо немного поесть и померить температуру, похоже, она у вас снова поднимается.

– Я хочу, чтобы вы ушли, – мне хотелось, чтобы в моем голосе звучала твердость, но получилось нечто вроде жалобного мяуканья. Мефистофель и то бы сказал более требовательно, чем я.

– Чего вы боитесь? Разговоров или того, что я могу с вами сделать? – Кирилл с усмешкой взглянул на меня.

– Почему вы решили, что я боюсь? Мне просто неприятно ваше общество.

– Думаете меня этим обидеть?

– Я сейчас вообще ни о чем не думаю, просто хочу остаться одна в своем доме.